Мои мысли рассеиваются, когда внутрь заходит новое лицо, черты которого замкнуты, а отглаженный костюм наводит на мысль об определенном уровне контроля. На вид ему около тридцати лет, и от него исходит аура мудрого, грозного противника.
— Добро пожаловать, профессор Кейден, — приветствует Фрэнк, его взгляд смягчается.
— Можно просто Кейден, Фрэнк, — он говорит с отчетливым американским акцентом, похожим на мой. Его взгляд переходит на меня, и он делает неловкую паузу. — Я не знал, что у тебя гости в это время дня, иначе я бы пришел в другое время
— Не беспокойся об этом. Я уверен, Мия не против.
Я киваю, затем двигаю ладью вперед и ухмыляюсь.
— Похоже, ты получил мат, Фрэнк, — говорит новичок Кейден, слегка приподняв бровь.
— О боже, — Фрэнк смотрит на доску, словно не веря своим глазам.
Бесполезно пытаться найти недостатки в моем плане – или, так сказать, маленькие хитрости. Возможно, я переняла некоторые дурные привычки за то время, что провела в присутствии психопата Лэндона.
Как бы я ни ненавидела этого ублюдка, он абсолютный гений и мастер шахмат. Он из тех, кто верит в то, что нужно обыгрывать игрока, а не игру, и когда я пожаловалась, что это нечестно, он усмехнулся и предложил научить меня. Я понятия не имею, зачем он раскрыл свои приемы, если он не из тех, кто делится, но я обязательно буду использовать их при любой возможности.
Что? Я не люблю проигрывать.
— Я этого не ожидал, — говорит Фрэнк. — Отличная игра.
— Спасибо, — показываю я.
— А эта юная леди случайно не хочет сыграть против меня? — спрашивает Кейден.
— Конечно, если вы готовы проиграть, — печатаю я и показываю ему.
Он слегка улыбается, но улыбка не достигает его глаз. Я делаю паузу. По какой-то причине он кажется мне странно знакомым, как будто мы уже встречались.
Но когда? Где?
Не мог же он прийти на одну из вечеринок Язычников, верно?
— Я уступлю тебе свое место, — Фрэнк медленно встает. — Профессор Кейден – один из наших новых и восходящих членов. Он преподает уголовное право в твоем колледже, Мия.
О. Должно быть, поэтому он мне кажется знакомым. Должно быть, я видела его в кампусе.
Кейден снимает пиджак, обнажая мускулистое телосложение, не соответствующее стереотипному образу профессора. Он садится напротив меня, с легким, но совершенно неискренним выражением лица.
— Приятно познакомиться, — печатаю я и показываю ему.
— Аналогично. Редко можно встретить молодых студентов, интересующихся шахматами.
— Это мое любимое хобби и механизм преодоления стресса номер один.
Его внимание скользит от телефона к моему лицу.
— Интересно.
Я внутренне содрогнулась. Я выложила слишком много информации для человека, с которым только что познакомилась. Что в этом Кейдене такого, что кажется ужасно знакомым?
— Моя сестра учится на юридическом факультете. У меня также есть двоюродный брат, который изучает право в КУ. Может быть, вы его знаете? Его зовут Гарет Карсон.
Глаза Кейдена скользят по тексту, снова останавливаясь на неприятную паузу, затем он говорит.
— Возможно.
— Он присоединился к Королевскому Университету только в этом году, — говорит Фрэнк, сидя рядом с ним, как будто он его дворецкий. — Он не может знать всех студентов.
— Вы будете удивлены, — невозмутимо говорит Кейден. — Насколько вы близки с этим вашим кузеном?
— Очень. Мы вместе выросли, так что он мне как брат.
— Понятно, — на долю секунды мне кажется, что я вижу ухмылку, но, должно быть, мне показалось, потому что она быстро исчезает.
Я играю белыми, как обычно, и начало идет хорошо. В мгновение ока мне удается использовать приемы, которым меня научил Лэндон, но, в отличие от Фрэнка, Кейден не остается в стороне. Он парирует каждый из них и загоняет меня в угол.
Последний этап игры – это, по сути, моя безнадежная война с его неустанной и высокостратегической атакой.
— Шах и мат, — наконец объявляет он с бесстрастной холодностью.
Я поджимаю губы и изучаю доску, пытаясь понять, где я ошиблась.
— Хотите знать, где вы ошиблись? — спрашивает он, вопрос явно риторический, поскольку он продолжает. — Вместо того, чтобы играть в шахматы, вы играете в предательскую, похожую на войну игру, без каких-либо кодексов чести. Вместо того, чтобы сосредоточиться на деталях, вы были слишком заняты, пытаясь перехитрить меня.
— В шахматах главное – обыграть игрока, а не игру, — печатаю я, а затем вздрагиваю. Это точные слова этого ублюдка Лэндона.
— Вам нужно быть психологически сильнее своего противника, прежде чем вы решите попытаться сыграть с ним.
— Я склонен согласиться, — низкий, глубокий голос застает меня врасплох.
Я была настолько поглощена своим трагическим поражением, что на мгновение потеряла бдительность. Не кто иной, как Лэндон, безжалостно воспользовался этой брешью, чтобы приблизиться ко мне.
Он вошел внутрь, надев на себя бесстрастность, как вторую кожу, и психопатию, как черту характера. Отглаженные черные брюки длиной до щиколоток придают элегантность его длинным ногам, а заправленная в них чистая белая рубашка подчеркивает тонкую талию и широкие плечи.
Его волосы уложены, и я чувствую запах дорогого одеколона, который, похоже, был создан исключительно для него.
По позвоночнику пробегает холодок – реакция бегства пронзает все мои внутренности.
Мне нужно бежать.
Бежать…
Лэндон останавливается рядом с моим креслом и непринужденно обхватывает мое плечо рукой, как будто это самое естественное движение в мире.
Его пальцы впиваются в голую кожу моей верхней руки, удерживая меня в полной неподвижности. У меня поднимается температура, и, к моему ужасу, это не связано с яростью, а скорее с возмутительным ощущением.
Например, как приятно его прикосновение.
Как сильно мое тело изголодалось по его интенсивности.
Ласке.
Неизвестности.
Он так давно не был настолько близко, а я не могу остановить вулкан, бурлящий глубоко внутри меня.
— А вы? — спрашивает Кейден менее гостеприимным тоном, чем тот, которым он общался со мной.
— Лэндон Кинг, — говорит он так, как будто каждый должен знать его имя.
Чувство нарциссизма в этом человеке просто поражает.
— Парень Мии. Хотя ей больше нравится термин «любовник».
Я смотрю на него с открытым ртом, но быстро прихожу в себя и показываю.
— Ты не мой любовник, придурок.
— Мы сможем поговорить о наших отношениях в свое время, маленькая муза.
— Мы не можем быть в отношениях, потому что, на секунду, для этого нужен кто-то, кому не все равно.
— Я бы проявил к тебе максимум заботы, если бы ты не втянула меня в неконсенсуальные отношения со своими телохранителями. Если ты не заметила, они далеко не в моем вкусе.
— Ой, прости. Я позабочусь о том, чтобы нанять телохранителей-женщин, которые соответствуют твоему вкусу. Может быть, тогда ты наконец прекратишь преследовать меня и оставишь в покое.
— Если ты сама не настроена стать телохранителем, этот план обречен на провал. Я разрабатываю новый типаж, которому можешь соответствовать только ты.
Мои губы приоткрываются, а руки остаются висеть в воздухе.
Какого черта он говорит то, чего не чувствует и во что не верит? Что он может выиграть от лжи в этой ситуации?
— Я полагаю, что именно у него вы научились этим приемам. Я прав? — спрашивает Кейден.
Дерьмо. Я совсем забыла, что он сидит прямо напротив нас и подслушивает наш разговор.
Точнее, Лэндона, поскольку он никак не мог понять, что я говорю.
— Да, — Лэндон крепче сжимает мое плечо. — А теперь, если позволите, мы пойдем играть. Вы можете пойти к Фрэнку.
Кейден не двигается, молча отказываясь подчиняться.
— Почему бы вам вместо этого не сыграть против меня?
— Не интересно, — он целует меня в макушку, и по всей моей коже пробегают мурашки. — Мия – единственная, на кого я готов тратить свое драгоценное время.