Читать интересную книгу Мятежные джунгли - Александр Александрович Тамоников

ты матерый тренированный спецназовец? Много ли наманеврируешь? Вот то-то и оно… Пулю, угодившую в него, Рябов почувствовал не сразу. Он лишь невольно удивился – отчего это все его тело вдруг наполнилось каким-то нездоровым, тяжелым жаром, а в ушах зазвенело так, будто бы где-то рядом вдруг стал бить какой-то колокол? И в тот же миг Рябов понял: он ранен. Пуля угодила ему куда-то в бок, но куда именно, он не знал, а выяснять это не было ни времени, ни возможности. А вот силы его оставляли просто-таки стремительно.

– Погоди, – с трудом сказал он, обращаясь к Пастору. – Я сейчас… – И он опустился на землю.

– Что такое? – с тревогой спросил Пастор. – Тебя ранили?

– Ничего, – ответил Рябов. – Я сейчас… Вот только соберусь с силами, и…

Собираться с силами, когда ранят, спецназовцы умели. На этот счет существовали специальные упражнения. И вот сейчас Рябов припоминал, что он должен был делать, чтобы собраться с силами и догнать своих, да еще и помочь раненому Пастору. Вспоминать было тяжело, голова кружилась, в ней по-прежнему гудел тягучий густой звон, хотелось лечь и закрыть глаза, а там будь что будет. Но усилием воли Рябов преодолел себя и через какое-то время почувствовал, что может подняться с земли и идти. Да и не просто идти, а еще и помогать Пастору, а кроме того, еще и стрелять, если понадобится.

– Пойдем, – сказал он. – Потихоньку да помаленьку… Ничего, дойдем…

Говорил он по-русски, но Пастор его понимал. Еще раз скажем, что бывают такие слова, которые понимаются без всякого перевода.

* * *

Они прорвались. Со стороны блокпоста больше не стреляли. Тропа, уходящая в болото, была совсем рядом, на нее нужно было лишь ступить и затем идти по ней и идти, пока не дойдешь до другого ее конца, в Принсапольку. А идти нужно было немедленно, так как на острове поднялся невообразимый шум. Кто-то кричал, где-то стреляли. По всему выходило, что через несколько минут сюда сбегутся боевики едва ли не со всего острова.

– Перекличка! – скомандовал Богданов.

Отозвались все спецназовцы, кроме одного – Рябова.

– Рябов! – с тревогой в голосе произнес Богданов. – Геннадий!

– Здесь я, – отозвался Рябов.

Но, судя по тому, как он отозвался, было ясно – с ним случилось что-то нехорошее.

– Геннадий! – еще с большей тревогой произнес Богданов.

– Не кричи так громко, командир… – ответил Рябов. – Живой я… Зацепило меня. Помогите нам. Со мной раненый парень…

Бойцы опрометью кинулись на голос. Они включили фонари, чтобы быстрее найти раненого товарища. Никто сейчас не думал о том, что включать фонари опасно, по ним, а следовательно, и по самим бойцам начнут стрелять с острова. Это сейчас было неважно, важно было другое – помочь раненому товарищу. Впрочем, Балданов, Будаев и Малой никуда не побежали: они, насколько это было возможно в темноте, внимательно вглядывались в глубину острова – не промелькнут ли там вражеские тени. Если бы они стали мелькать, Балданов, Будаев и Малой тотчас же открыли бы огонь, чтобы прикрыть своих товарищей. Никто, впрочем, пока не стрелял.

– Куда тебя? – спросил Богданов у Рябова.

– В бок стукнуло, – ответил Рябов. – Не зря меня всю дорогу мучили плохие предчувствия. Вот, сбылись…

– Посветите! – скомандовал Богданов.

В неверном свете фонарей рана выглядела не слишком опасной – крови, во всяком случае, было не так и много. Впрочем, это мало что значило, бывают и бескровные раны, и они не менее опасны, чем кровавые. Богданов и Муромцев наспех перевязали раненого Рябова – нужно было торопиться, нужно было уходить, пока их не настигли боевики из «эскадрона смерти».

– Георгий, спроси у никарагуанцев – все ли они целы? – сказал Богданов.

– Пахаро говорит, что все, – ответил Казаченок.

– Берем раненых и уходим! – скомандовал Богданов.

– Я могу сам, – слабо запротестовал Рябов.

– Уйдем подальше – тогда и определимся, что ты можешь, а что нет! – сказал Богданов. – Все, уходим!

– Погодите, – вдруг произнес Дубко, и в его голосе чувствовалась растерянность. – А где же Кучильо? Что-то его не слыхать… Кучильо, ты где? Отзовись!

Но Кучильо не отозвался. Дубко позвал еще раз – результат был тот же.

– Эге! – мрачно произнес Дубко. – А ведь Кучильо с нами нет…

Да, Кучильо не было рядом, и это могло означать лишь одно: с ним случилась беда. Либо его убили, либо ранили, и он не может двигаться, и сейчас в беспомощном состоянии лежит где-то на острове. И ладно, если бы его убили – тут уж ничего не поделаешь. Но если он только ранен? Не оставлять же его, раненого, на острове! Надо было его найти во что бы то ни стало. Найти, невзирая на отчаянную нехватку времени и на грозящую опасность.

– Малой, Балданов! – выкрикнул Богданов.

– Мы поняли, командир! – отозвался Малой. – Все сделаем в лучшем виде!

Малой и Балданов ступили на остров – им во что бы то ни стало нужно было найти Кучильо, живого или мертвого. Это была сложная, почти невыполнимая задача, потому что по-прежнему было темно и к тому же с минуты на минуту могли появиться боевики, но что с того? Без Кучильо с острова уходить было нельзя. Спецназовцы своих в беде не бросают – ни живых, ни мертвых.

Им повезло. Кучильо они обнаружили быстро: он лежал неподалеку, почти у самого начала тропы, ведущей в болото.

– Эй, землячок! – потормошил его Малой. – Ты живой? Отзовись, браток…

Но Кучильо не отозвался. Малой осветил его лицо фонарем и вздохнул.

– Ушел от нас наш амиго, – сказал он Балданову. – Точно тебе говорю… Ах ты ж, беда какая… Ладно, что уж теперь. Берем-ка его под мышки, да и волоком к своим. Не оставлять же его здесь, хотя он и мертвый. Это не по-нашему.

Малой и Балданов со своей скорбной ношей были уже совсем рядом со своими товарищами, как вдруг со стороны острова раздались крики и выстрелы. Подоспели боевики и принялись палить наугад, во все стороны, не зная, по кому именно они стреляют. Пуля всегда дура. Малой вдруг вскрикнул, пуля попала в него – тоже куда-то в бок, как и Рябову.

– Что? – крикнул в ответ Богданов. – Женя!

– Кажется, зацепили меня эти бродяги! – выдохнул Малой. – Ох!..

К Малому тотчас же подскочили Соловей и Терко и подхватили его под руки.

– Ничего! – сказал Терко. – Если ты говоришь, то, стало быть, живой! А все остальное образуется. Не впервой!

– Да я еще и станцевать смогу… – сквозь сжатые зубы произнес Малой.

– Уходим! – дал команду Богданов. – Георгий, переведи никарагуанцам!

И они ступили на тропу. Впереди шли