– Да, – ответил Гиб Аянфаль, – хотя, возможно, мне не стоит этого делать. Но и молчать я не могу. Гиеджи из-за чего-то сердится на тебя. Говорит, ты вмешиваешься во что-то. Я и сам вижу, что в последнее время она стала несколько странной. Я просто не хочу, чтоб вы ссорились!
Ае окинул долгим взглядом погрузившийся в покой замок.
– Я вовсе не собираюсь с ней ссорится, – ответил он, – напротив! Я хочу быть к ней как можно ближе. Что бы она ни говорила, я всегда буду на её стороне. Видишь ли, Гиеджи у нас асай особенный. А не так давно, с началом всех этих исчезновений, её особенность дала некоторые эффекты, которые, думаю, ты и заметил. Иначе у нас сейчас не было бы этого разговора. Признаюсь, я допустил ошибку, однажды слишком сильно вмешавшись в её сознание, и с тех пор она начала меня сторониться.
– Ты видел то, что ей приносят сонные волны?
– Да. Она считает это слишком личным, чтобы с кем-то делиться. А я, как трудящийся с волнами патриций, знаю, что её преследует. Но она, конечно, сейчас не хочет об этом говорить. Должно пройти время, прежде чем она смирится сама с собой.
Гиб Аянфаль с вниманием взглянул на Ае. В его памяти против воли вспыли те пугающие образы, о которых он решил никогда не вспоминать. Неужели Ае видел нечто подобное? И не один раз, если оно ему уже знакомо. Тысячи вопросов начали тесниться у него в разуме, но он чувствовал, что не может задать их даже тому, кому доверял с самого пробуждения. О том, что он видел, нельзя говорить. Он не знал в точности, почему был так убеждён в этом.
– В ситуации с ней меня волнует другое, – тем временем проговорил Ае, – Я чувствую, что Гиеджи грозит опасность.
– Опасность? – встревоженно переспросил Гиб Аянфаль, – Что именно?
– Я не знаю, Янфо. Я чувствую рядом с ней некое присутствие в волнах. Очень сильное, и тем опасное. Тот, кто создаёт его, очевидно обладает очень высоким мастерством волн, потому что я чувствую его только за счёт того, что между мной и Гиеджи существует родичная связь. Этот некто, несомненно, знает об этой связи. Потому он не раскрывается даже перед самой Гиеджи, внушает ей, чтобы она скрывала это от нас. Думаю, он приходит к ней через эти видения.
– Что мы можем сделать, чтобы защитить её? – спросил Гиб Аянфаль.
– Только одно – быть рядом, – кратко ответил Ае, и перешёл на другую тему, – Звезда уже села. Мне нужно спуститься в обитель. Ты полетишь со мной, Янфо?
– Нет, – покачал головой Гиб Аянфаль, – я спущусь сам.
– Тогда до встречи, Янфо! Будь осторожен и помни, что я тебе сказал.
Ае подошёл к краю площадки и слетел с места, расправляя белые, чуть светящиеся крылья. Гиб Аянфаль посмотрел ему вслед, после чего начал потихоньку спускаться вниз.
Глава 12. Первый стебель
На следующее утро Гиб Аянфаль пришёл к обители консула Сэле первым, ожидая, что Хиба тоже скоро появится. Вчерашнее поведение Ае не давало ему покоя, и он намеревался обсудить всё с Багровым Ветром до того, как придут остальные строители. К его радости, Хиба не заставил себя долго ждать и нагнал его почти у самой ограды.
– Хорошо побеседовали вчера? – с ходу спросил он.
Гиб Аянфаль кивнул и потупил взгляд, вдруг ощутив укол пронзительной тоски, спасением от которой было только общество других асайев. Хиба, тонко уловив это состояние, молча возложил ладонь ему на плечо так же, как это обычно делал аба Альтас. Так они промолчали некоторое время, прежде чем юный асай обратился к своему другу:
– Хиба, мне нужно поговорить с тобой. Давай отойдём.
Хиба кивнул, и они направились в сторону от площадки, на которой обычно все собирались перед началом труда. Когда они были на приличном расстоянии, Гиб Аянфаль остановился:
– Мне неудобно из-за того, что Ае так отнёсся к тебе вчера. Я не хочу, чтобы ты после этого думал, что я поддерживаю его взгляды!
– Я ничего и не думаю, – спокойно ответил Хиба, – таким меня не удивишь. Видишь ли, перемены, которые я совершил в своей жизни, не из обычных. Моя прошлая жизнь делала меня асайем довольно заметным, потому многие и теперь наблюдают за мной. Размышляют. Считают, что я натворил глупостей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хиба говорил это со снисходительной улыбкой, но Гиб Аянфаль не видел в его словах ничего смешного.
– Ае кое-что сказал мне. Про насилие. Про то, что ты можешь…
Гиб Аянфаль запнулся, не зная, как продолжить и с волнением взглянул на друга. Он не чувствовал, чтобы Хиба мог каким-то образом угрожать ему самому, и потому собственные слова показались ему неуместными и даже оскорбительными. Он понадеялся, что друг поймёт его без лишних слов. Но Хиба продолжал молча смотреть на него в ответ, и в его глазах появилась та выжидательная жёсткость, от которой Гиб Аянфалю становилось не по себе. Он вдруг почувствовал себя так, как будто перед ним стоит настоящий чёрный страж, а не строитель. Он опустил голову, избегая этого взгляда, и произнёс:
– Не знаю, как сказать. Но Ае, наверное, знает про то, что мы сделали тогда, в доме воспитательниц…
– Вернее, я сделал, – наконец заговорил Хиба, – ты-то стоял в стороне, принимая во всём действе очень скромное участие.
Гиб Аянфаль снова поднял на него взгляд, с облегчением замечая, что жёсткость в глазах Хибы сменилась обычной насмешливостью.
– Я уж и думать об этом забыл! Между прочим, так же, как и наша пострадавшая. Хотя твой родич, в общем-то, верно тебе сказал. Да, я могу поступать так, как ты видел. Но сам знаешь, в каких ситуациях. Я привык к этому. Трудно не привыкнуть после того, как проходишь чёрным стражем добрый звёздный цикл.
– А неслышащие, с которыми вы боролись, что они способны сделать? Так же, как со мной тогда?
– Не только. Может, я задену твою гордость, но то, что ты перенёс – пустяк по сравнению с настоящей угрозой. Забвение от амброзии опасно для молодых и неопытных асайев вроде тебя. Чёрные стражи, как и старшие патриции, более умело управляются с собственной пылью, и потому накладывать на них забвение с помощью золотистой амброзии – дело долгое и малополезное. Для стражей у неслышащих запасены вещи пострашнее.
– И что же это?
Хиба ухмыльнулся, деловито отводя взгляд в сторону. Неведение Гиб Аянфаля как будто забавляло его, и он тянул с ответом. Только когда Гиб Аянфаль засомневался в том, что получит ответ, его пальцы привычно упёрлись в затылок.
«Скажем, тебя могут убить».
Его слова были совсем не тем, что юный асай ожидал услышать.
– Это невозможно, – вслух возразил он, недоверчиво глядя на Хибу, – последние убийства закончились ещё во времена Праматери, как говорит Голос. Древние пра-асайи умирали от насилия. Но не мы!
– Да, госпожа Гаэ раз и навсегда оградила нас от всякой внезапной смерти, – согласился Хиба, – она сделала погибель обратимой до определённого предела, который благодаря нашей непрерывной эволюции растянулся настолько, что полностью уничтожить кого-нибудь даже для чёрного стража практически невозможно. Однако есть такая неприятная вещь, как малая смерть. Никогда не слыхал о таком?
Гиб Аянфаль покачал головой, и Хиба, выдержав ещё одну паузу, продолжил:
– Стражи прерывают жизни неслышащих малой смертью только если таков вес заслуженного ими возмездия. Даже в стихийных и беспощадных боях мы стараемся соблюдать этот закон и не допускать лишнего насилия по отношению к недругам. А вот для неслышащих и ловиц уничтожить верного Салангуру – дело почётное и даже приносящее удовольствие. В их кругу, разумеется. Малой смертью называют уничтожение пурного тела и всей чёрной пыли. Сделать это непросто, но при наличии определённой силы можно. Обычно такое происшествие надолго выводит асайя из активной жизни, так как оставшиеся волновые отражения предстоит собирать и воплощать сызнова. Но пока они целы, пути отступления всегда есть. И ты вернёшься. Если повезёт, в полной памяти. И даже не поймёшь, что случилось-то!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гиб Аянфаль потупил взор.
– Я не могу в такое поверить, – проговорил он после небольшой паузы, – дикость какая-то!