кожаные, для верховой езды — тоже чем-то не устроили Вадериона. Он буквально застыл, сверля ее взглядом, а Элиэн чувствовала себя ужасно неуютно. Она могла держать лицо перед любым темным, начиная с простого стражника и заканчивая Ринером, но Вадерион одним своим присутствием выводил ее из себя. Вот и теперь она чувствовала себе молоденькой девчонкой под взглядом опытного мужчины. По сути так и было.
— Нет, — он шагнул к ней, сжав в объятиях и пробегая пальцами по зажившему за ночь горлу. — Одень юбку.
— Почему? Хорошие брюки, — возмутилась Элиэн, защищая свой гардероб и специально не акцентируя внимание на собственной внешности. До этого момента она была уверена, что выглядит весьма и весьма сносно — пусть от природы ей не дана невероятная красота, но улучшить то, что есть, у нее получилось весьма успешно, — однако под критичным взглядом Вадериона легко было поддаться самобичеванию.
— Потому что, — прошептал он, опускаясь ниже, губами к самому уху. — Потому что ты выглядишь слишком соблазнительно.
И он наглядно «показал», где именно — сжал ее бедра, беззастенчиво лапая ягодицы.
— Я-поняла-пусти-переодеться, — на одном дыхании выпалила Элиэн, выворачиваясь из его объятий. Вадерион со смехом отпустил ее, напоследок звонко шлепнув по истерзанной «соблазнительной» части тела, за что получил разгневанный взгляд от супруги.
* * *
Ясное небо над головой, треск костра и мерный напев густых голосов — Элиэн прикрыла глаза и прислонилась к плечу сидящего рядом Вадериона. Орки все большие собрания проводили под открытым небом: считалось, что это придает важность любому событию. На огромном поле разместилось несколько сотен орков. Здесь были вожди племен со своими семьями, шаманы и просто сильные воины и охотники — на манер эльфов можно было сказать «сливки общества».
Элиэн с Вадерионом сидели на расстеленных прямо на земле, еще не прогретой с зимы, шкурах и слушали главного шамана. Этот орк был настолько стар, что кожа его обвисла подобно плащу, от волос остались лишь неопрятные клоки, а клыки давным-давно вывалились. Зато голос шамана звучал необычайно звонко.
— Поднимаются в небо тени, смотрите, это лица наших предков. Они везде. Они повсюду. Они смотрят на нас, и их взгляды полны укора. Что вы желаете сделать, все будет оценено прошлым. Каждый наш поступок кладет слепок для следующего. Чтобы изменить будущее, нужно обратиться в прошлое. Предки дадут ответ, увидят его в тенях, что преследуют нас. Я всегда… Всегда я говорю тем, кто приходит ко мне: «Оглянись! Враги позади тебя!». Все в тенях… Это старая легенда о великом воине, что когда-то сражался за свой народ. Он был сыном вождя, с самого детства силой он превосходил многих. Сердце его было чисто, помыслы светлы, но душу начала отравлять гордыня. Он вознесся над своими сородичами, смотрел свысока. Немало добрых сердец обидел он, но шел он вперед, не оглядываясь назад, а тени уже шли за ним. Не ведал он страха, а ведь страх уже окружал его. И наступил день, когда солнце поднялось в зените, и погрузилось во мрак сердце воина. Вышел он на бой… и проиграл! Тени окружили его, поглощая. Не убили его, но никто из сородичей не поддержал его, все отвернулись, помня о былых обидах. И умер тогда воин: не телом — душой. Ибо нельзя идти в будущее, не помня о прошлом!
Шаман воздел руки к небо и принялся напевать что-то непонятное, но быстро подхваченное его учениками. Вадерион склонился к самому уху Элиэн и прошептал:
— Никогда не был согласен с этой легендой.
— Поэтому когда-нибудь тебя поглотят тени, — одними губами ответила она. — Но учитывая «обилие» солнца в Империи, ждать этого дня ты будешь долго.
Вадерион никак не отреагировал на шутку, лишь кончиками пальцев погладил Элиэн по запястью.
— Опять холодная.
— Солнечных дней мало, — отрезала она, даже не пытаясь отодвинуться: все же рядом с Вадерионом было тепло, да и все орки-супруги сидели в обнимку. Элиэн даже наоборот придвинулась ближе, облокотившись о грудь мужа, а тот по-хозяйски обнял ее. Здесь, среди орков, сидя прямо на шкурах — считай, на земле — вокруг живого костра, под открытым небом все было намного проще, и Вадерион вел себя свободнее. Вообще, Элиэн начинало казаться, что иногда муж тяготится обществом сородичей, хотя сама мысль о том, что Темный Император может чем-то тяготиться, казалось смехотворной. Однако, рассудив, Элиэн пришла к выводу, что правитель подстраивается под подданных ничуть не меньше, чем они под него. Это было странно, потому что на примере отца она видела лишь пренебрежение короля к своему народу. Вадерион был другой и другим было его отношение ко всему.
«Наверное, поэтому мой дорогой супруг правитель Темной Империи, самого могущественного государства мира, которое он сам и построил, а отец — король Рассветного Леса, которому нужно кричать о своем величии, чтобы никто не забыл», — подумала Элиэн и поймала себя на том, что пропустила изрядную часть орочьего фольклора и чуть не заснула. В объятиях Вадериона было совсем не холодно, а мерный голос шаманов (теперь говорил кто-то другой) убаюкивал лучше любой колыбельной. Элиэн обвела взглядом сидящих вокруг их костра: здесь были лишь вожди кланов — самых уважаемых и сильных — со своими женами и шаманы — самые старые и мудрые. Они с Вадерионом занимали место почетных гостей и были, наверное, единственными неорками на несколько миль вокруг. Тем ценнее было все, что здесь происходило, и с тем большим интересом Элиэн слушала старейшин орков. Даже их легенды, которые так не нравились Вадериону: он не преминул раскритиковать почти все премудрости орков, при этом в общем соглашаясь с их взглядами на жизнь. Элиэн уже не знала, смеяться ей или плакать, но в конце концов решила просто наслаждаться вечером, благо общество тех самых зеленомордых чудищ, которыми пугали детишек в Рассветном Лесу, оказалось на редкость умиротворяющим. Однако стоило Элиэн подумать об этом, как начались проблемы, привычные для светлой эльфийки, оказавшейся среди темных. А ведь она только расслабилась. Вновь зря.
Первую свинью подложил кабан. Огромная жареная на вертеле и сочащаяся жиром жертва орочьей охоты. Ее полагалось съесть, чтобы привлечь милость предков. Проблема только в том, что столовых приборов и тарелок здесь не было, как и слуг: орки попросту отрывали от кабана куски горячего мяса. Глядя на эту истекающую жиром тушу, Элиэн незаметно сглотнула. Разум ее лихорадочно искал выход из положения. Совсем скоро и к их костру принесут кабана, а она не то что взять в руки и не обжечься не сможет, ей и оторвать сил