Читать интересную книгу Ришелье - Франсуа Блюш

Граф Суассонский умер; Сен-Map осаждает Месье и герцога Бульонского. Заговор принимает очертания, но план пока остается туманным. Месье, — с которым избегают говорить об убийстве Ришелье, — уговаривает герцога Бульонского взять его цитадель в Седане, но настаивает на помощи Испании. В конце января 1642 года (король — с одной стороны, кардинал — с другой готовятся отправиться осаждать Перпиньян), Сен-Мар, отныне поддерживаемый своим другом Франсуа де Ту, бывшим интендантом, считает, что имеет согласие Гастона Французского и герцога Бульонского. Похоже, что Анна Австрийская также информирована о заговоре, однако отказывается в нем участвовать.

Среди участников заговора царит двусмысленность, поскольку одни предполагают убийство кардинала (Фонтрейль, Тревиль и др.), а другим довольно было бы его отставки и ссылки. Зато нет непонимания в отношении связей с Испанией. Никто из участников не понимает, что готовит предательство. Месье предлагает Оливаресу франко-испанский мир, обмен взятыми городами, отставку и ссылку Ришелье; взамен Мадрид финансирует бунтовщиков и предоставляет им 18 000 солдат, из которых 6000 всадников. Виконт де Фонтрейль, отважный горбун и вольнодумец, решительно переходит Пиренеи, будучи полномочным представителем Месье. 13 марта он подписывает с Оливаресом союзнический договор.

В королевском лагере атмосфера накаляется. Сен-Мар постоянно надоедает Людовику XIII, требуя то убийства Ришелье — что шокирует короля, — то его отставки. В Лионе Ришелье убежден, что чудом избежал покушения. 12 марта он присоединяется к королю в Нарбонне. Здесь обстановка еще более тяжелая, чем в Лионе. Сен-Мар, уверенный в себе, провоцирует Ришелье. Ришелье убежден, что его пытаются убить, и чутье его не обманывает: предположение обсуждается в присутствии короля и вспыльчивого де Тревиля. Только королевская набожность и, возможно, благодарность за долгие годы преданной службы приостанавливают этот план. Франсуа де Ту, прибывший 19 апреля в Нарбонну, предупреждает Сен-Мара, что не смог набрать вандомцев. Он доказывает своему другу, что испанское вмешательство опасно. Он считает, что следует лучше подождать естественной смерти кардинала, чье здоровье сильно пошатнулось. Но на попятный идти уже поздно: тайный договор подписан, испанцы намерены войти во Францию в июле.

Ришелье на самом деле чувствует себя очень плохо: он страдает от малярии и от нарыва на руке. Опасаясь как естественной смерти, так и убийства, 23 мая он диктует завещание, затем 27 мая уезжает из Нарбонна в направлении Прованса. Король, едва ли в лучшем состоянии (туберкулез даст ему всего лишь год отсрочки), 8 июня передает Шомберу руководство осадой Перпиньяна. Сен-Map и Франсуа де Ту рассчитывают на отъезд короля, чтобы во время путешествия еще раз попытаться убедить своего господина. Они не знают, что пакт Фонтрейля — Оливареса больше не является тайным.

Никто не знает начала и точного хода провала заговора, но в нем нет ничего удивительного. Столько заговорщиков в курсе тайны! У кардинала достаточно информаторов. Фонтрейль уверенно опознан. Однако вряд ли стоит обвинять в предательстве королеву. Хотя Анна Австрийская предупреждает Ришелье о тайном договоре с Испанией (возможно, потому что ее пугает необдуманность заговорщиков, возможно, потому что, видя нездоровье мужа, надеется на скорое вдовство и длительное регентство; дофину на этот момент всего три года), она, несомненно, никогда не читала статьи этого злосчастного договора и к тому же обещала друзьям герцога Бульонского хранить тайну. Вполне возможно, что Ришелье уже получил доказательства заговора и предательства из других источников и послания королевы (от 7 и 9 июня) не сообщили ему ничего нового. Во всяком случае, он молниеносно посылает Шавиньи информировать обо всем Людовика XIII. Требуется участие, как минимум, двух государственных секретарей — Шавиньи и Сюбле де Нуайе, — чтобы убедить короля в реальности и серьезности преступлений МИЛОГО ДРУГА. С разбитым сердцем, но понимая всю срочность действий, Людовик приказывает арестовать месье Главного, Франсуа де Ту (13 июня) и Бульона (23 июня).

Заговор потерпел поражение. Характеры проверяются испытанию на правду. Месье, брат короля, узнает о поражении из письма 7 июля. Он узнает также о побегах и о том, например, что Сен-Map пытался посвятить в свой план протестантов Женевы. Сен-Map и де Ту предстают перед судом чрезвычайной комиссии под председательством канцлера. Больной Ришелье приезжает — одновременно с Франсуа де Ту — 5 сентября в Лион, где началось следствие. Судьи проливают свет на все или почти на все. 29 августа Сегье получает от Месье целую исповедь. Два дня спустя признается в преступлении Бульон. Два главных обвиняемых сперва яростно защищаются, но с помощью хитрости Лобардемон заманивает Сен-Мара в ловушку, заставляя его думать, что де Ту во всем признался. С этого момента смысла защищаться больше нет. 12 сентября подписывается смертный приговор; в тот же день после полудня двое друзей обезглавлены на площади Террео. Несмотря не неумелость нанятых палачей, Сен-Map и де Ту умирают мужественно и достойно. Месье не выказывает особого волнения, и никто никогда так и не узнает, что творилось в душе короля: ужас перед преступлением против государства или воспоминание о четырех годах сентиментальной привязанности.

Позиция Ришелье, отнюдь не невинная, полностью логична. В глазах народа виновным является один Сен-Map; но министр-кардинал считает, что Франсуа де Ту — более старший и умный, юридически образованный, компетентный офицер — не может быть помилован. И король не возражает ему в этом вопросе. Однако Ришелье вмешивается, чтобы освободить двух друзей от допроса, то есть пытки, помогающей получить признание. Можно предположить, что таким образом он защищает королеву. Но, скорее всего, он защищал короля или использовал эту гипотезу, чтобы восстановить доверие монарха. Поскольку в конце концов всякий раз, как возникал вопрос об убийстве Ришелье, суверен подвергался весьма сильному искушению. Людовик XIII не может не знать, что целью некоторых заговорщиков являлось также убийство министра. Отношения между королем и кардиналом на протяжении трех последних месяцев жизни Ришелье становятся понятными только на основании невысказанного.

ИЗ КВЕБЕКА В МОНРЕАЛЬ

Что раньше поражало больше всего иностранца, прибывшего на эти берега, — это наши монастыри, памятники торговли и промышленности.

Франсуа-Ксавье Гарнео

17 мая 1642 года в Гошелаге на реке Святого Лаврентия — вскоре переименованном в Виль-Мари в честь Девы Марии, а затем в Монреаль — проходила праздничная месса. В ней участвовало сорок отважных колонистов, прибывших за неделю до этого из Квебека — в основном ремесленники, поскольку новому городу нужны были мастера всех профессий. Кроме них там были «губернатор», господин де Мезоннёв, благочестивая молодая женщина из Лангра по имени Жанна Манс и один или два священника. Жанна и Мезоннёв являлись членами ассоциации «Общество господ и дам по обращению дикарей Новой Франции», основанной господином Олье и находившейся под покровительством деятельной и душеспасительной компании Святого Причастия. Мезоннёв раньше был военным, из «породы монахов-воинов» (Клод Дюлонг). Жанна собиралась основать больницу, чтобы лечить и обращать «дикарей». Сегодня Монреаль насчитывает более одного миллиона жителей.

Эта история поучительна. Квебек был основан Шампленом в 1608 году. Он использовался французскими колонистами за тридцать четыре года до того, как было принято решение подняться на 60 лье по реке Святого Лаврентия. Тогда франко-канадское население исчислялось смехотворными цифрами, в то время как «Мейфлауэр» в момент своего первого прибытия (сентябрь 1620 г.) перевез из Англии в Америку не менее 120 колонистов, не считая 35 пуритан, укрывшихся в Голландии. Ришелье же очень неохотно соглашался на вовлечение протестантов в свои торговые компании, да и сами французы не соблазнялись колонизацией: Канада интересовала их в основном как источник пушнины. Министр-кардинал, озабоченный соперничеством морских держав (Англии и Голландии) и содействуя миссионерскому движению, сперва одобрял создание коммерческих компаний. В 1626 году он патронировал сразу два сообщества. Компании Морбиана или «ста участников», почти тут же саботированной парламентом Бретани, портами Сен-Мало и Нантом (однако достойной уважения за борьбу с предрассудками об отсутствии дворянства и за планы по размещению в колониях тунеядцев, нищих, безработных и «королевских девиц» в целях их исправления) не удалось развернуться. Шанс получило конкурирующее предприятие, компания под названием «Украшенная геральдическими лилиями лодка святого Петра». Судя по этому названию, здесь угадывалось вмешательство активной части «партии святош» во главе с Берюлем и Марильяком. Эта компания также пыталась избавить Францию от ее «нищеты», но больше всего она стремилась к распространению миссионеров, созданию монастырей, школ, больниц, обращению гуронов; ее целью было также помешать переселению в Новую Францию протестантов. Душеспасительный и завоевательный характер компании был продолжением предшествующей политики Шамплена в Квебеке. Позднее Кольбер одной фразой подведет итог этому непомерному презрению к мирскому: «Слишком много монахов и недостаточно работников».