И взаимосвязь потрясающа: люди на земле связаны таинственными, земля связана с солнцем, солнце с галактикой, со вселенной… Вот и от моих земных программ и алгоритмов потянуло на разработки производств в космосе, функционирования схем и систем в безмолвном космическом пространстве… Кто-то из знакомых говорил про великого изобретателя серба Николу Тесла, будто он свои открытия черпает из энерго-информационного поля Вселенной, из некого ядра мысли… Ведь он не пользовался даже дифференциальными уравнениями, чтобы созидать нечто, но черпал из поля сразу законченные конструкционные решения без промежуточных этапов и инстанций… А мне мои алгоритмы дались, когда я больше всего в жизни нуждался в любви, понимании, в Лериной любви, в Лерином понимании…»
Именно за последние годы Брагин еще больше, чем прежде, научился анализировать предчувствия. Он и раньше отдавал им должное. Но с некоторым врожденным недовольством насчет слабости человеческой природы взирал на своих высоколобых ученых коллег, уверовавших в непогрешимость своих мыслей и образа жизни и запросто, без всякого самоуничижения уверявших первого встречного, что вера в любые предощущения, предчувствия – это блеф, ерунда на постном масле, паршивая и дурно пахнущая мистика. Только Брагин, влюбившись в Леру, сам влюбив ее в себя на новом витке их отношений, предчувствовал, что подарок любви обязан обновить не только его чувства, но и мысли, заново вдохнуть новые дремлющие и скрытые силы в веселое научное творчество. Он был настроен в этой роскоши царского подарка любви на сверхчувственное восприятия окружающего мира, вселенной, как биорадар, причем включившийся в свою тайную неведомую никому работу с момента новой встречи их с Лерой, точки отсчета их любви. Брагин был просто фанатически убежден, что у каждого человека должна быть такая точка отсчета, когда включается его биорадар предчувствия, настроенный на чудесное творчество, просто на понимание радости и неповторимости земли с ее временами года, вселенной с ее планетами, кометами, ледяным безмолвным вакуумом между ними… В предчувствии нового чуда космоса он и изобрел структуры и элементы, функционирующие в космосе, использующие преимущества солнечной радиации, космического вакуума, невесомости, прочих космических факторов… Использование на земле этих факторов либо дорого, либо затруднительно, либо невозможно…
Последний этап демонстрации разработанного им программно-алгоритмического комплекса САПР был связан с системами на кристалле и на пластине, функционирующих и производящихся в космических условиях вместе с плазменными кристаллами. Брагин понимал, это избыточно не только для театрализованного действа презентации и демонстрации. Это было равносильно игре, где невозможна, по сути, победа, ибо эта суть ускользающая… Победа чего то стоит, а как можно ее оценить, если даже сравнивать победные результаты не с чем – так вечная бесконечность, вечное пусто-пусто, вечное зеро… Это была, бесспорно игра ума: показать работу программного комплекса САПР на новых космических элементах… Причем эти элементы надо еще создать на космических производствах, спейсфабах, заставить их функционировать на скайлабах, движущихся в открытом космосе с помощью перспективных ядерных двигателей не пилотируемых космонавтами безлюдных кораблях, и показать их эффективность, которую невозможно достичь в земных условиях… Только ведь и такая игра ума для влюбленного в жизнь и земную женщину ученого есть самое серьезное дело, из всех дел, что были и есть в земном тварном мире, где все продается и все покупается, но всё равно побеждает всегда любовь…
Брагин знал, что эта часть его научных результатов, достигнутая им за полгода фанатической неподъемной ни для кого кроме влюбленного фаната работы никогда и никому не будет нужна, никому и никогда – на его длинном или коротком научно веку – не будет продана… Но именно отсутствие барышей от творчества любви делала его фанатом победы… Вот и Петрович немного погрустнел, возвратился к своей банальной микрофонной скороговорке, обретя естественный, ничуть не измененный загробный голос, как раньше, когда сравнивал результаты моделирования с уже имеющимися результатами мирового уровня… А вот Лера на глазах Брагина расцвела, подверстывая под выводимые на экран графики логического функционирования, переходных процессов фрагментов схем, дополнительные рисунки… Она было явно «в теме», в ударе, «в кураже», она уже улыбалась нежно и чисто Брагину… Именно она, и никто другой в этом зале, во всем мире, где все продается и все покупается, была соавтором, сотворцом Брагинской победы… Пусть никому в мире это пока еще не нужно – ей это нужно, ее любви… Все, погрязшие в продажах и покупки, суетны и мелки… Все суетно и мелко в сравнении с любовью, творчеством любви…
Петрович чесал репу и, покачивая сокрушенно головой, шевелил белыми ледяными губами:
– Ну, ты даешь, старик… Зачем это тебе… На хрена такой фантастический труд, если знаешь заранее, что за это ни копейки не заплатят… Так, весь пыл и жар, все бесподобные результаты – коту под хвост… Зачем – не пойму… Ведь не платят за такое… Пока… И в перспективе неясно, когда заплатят… За гребаный космос… Ты хоть эти структуры, элементы запатентовал?.. Скоммуниздят за милу душу… Вместо космоса к какой-нибудь земной поделки пришпилят – не успеешь оглянуться… Чую, не запатентовал…
Брагин от слов, которые готов был услышать от кого угодно, но только не от Петровича, обмяк, невольно расслабился и улыбнулся неяркой улыбкой человека, сделавшего большое дело:
– Не было времени патентовать иногда…
– А зачем тогда выходить с секретами своих открытий и изобретений на презентацию и демонстрацию, – шелестел ледяными губами в ухо Брагину Петрович, – ведь даже мне, другим американцам за экспертизу этого чуда не заплатят ни цента… Все оговорено по протоколу… Ни тебе, ни нам… Главное, тебе шиш с маслом за труд и результаты фанатика… Ради чего?..
– Ради нее, – Брагин отстранил от уха Петровича и показал глазами на Леру, – ради любви и подарка любимой чего не сделаешь…
– Тебе хоть кто-нибудь эту работу заказывал?..
– Сам себе заказал… Под кураж… Все или много обессмысливается, когда делаешь за деньги, не ради любви…
– Ну, ты даешь, – ахнул Петрович и решительно включил микрофон, чтобы объявить результаты последних тестов космических элементов и фрагментов для систем на кристалле и пластине, и даже трёхмерных нейросетей будущего из стопок пластин.
Если бы знать куда земные и космические дела загнутся. Веря в скорбный и веселый дар предчувствия, веря в свою любовь, Брагин все же в практической жизни был недальновиден. Не было у него никакого азарта, даже интереса вникать в хитросплетения и тайные ходы, которые обязаны проявиться в самом скором будущем, повлиять на обозримую перспективу… Не смотря на дар предчувствия, он почему-то был уверен, никто, и он в том числе, не способен предвидеть, что будет с ним и с Лерой после