уехать отсюда, ради того, чтобы Игорь уехал отсюда тоже…
– С тобой или без тебя?..
– Мы не договорили… Ты ворвался и назначил меня ассистенткой на место Петровича…
– А Гарик?..
– Что Гарик?..
– Какова роль этого Гарика?
– Со слов Гарика я поняла, что он обеспечивает связь руководства какого-то крупного российского холдинга с американскими кругами в сфере наукоемких технологий… Через него было обеспечено прибытие американских экспертов твоих программ, возможно, того же Петровича…
– Петрович, само собой, – усмехнулся Брагин, вставая со скамейки и размышляя над тем, когда же удобнее пояснить роль Леры в демонстрации его программных продуктов, чтобы никто и ничего не скопировал с флэшки, – куда же без Петровича в таком великом театрализованном действе, как презентация… Все успеется…
– Что успеется, – не поняла Лера, идя с Брагиным, – что надо успеть?..
– Никому ничего не надо успеть, – пояснил по ходу движения Брагин, – чтобы скопировать мои файлы из флэшки… Вот единственная помощь, которая мне понадобится при демонстрации… Не мне же объяснять тебе, как это делается… Ты будешь по ходу моего доклада двигать слайды, а при демонстрации программ смотреть за тем, чтобы никто, тот же Петрович, не копировал информации флэшки в память компьютера… Нельзя, чтобы осуществлялся несанкционированный доступ к памяти флэшки в мое или твое отсутствие… Как, впрочем, и при присутствии рядом с компьютером… Понятно?..
Брагин сделал подчеркнуто решительный жест рукой, как бы, не только Лере, но и себе, грешному и сомневающемуся, доказывая, что судьба Леры, их двоих судьба в значительной мере определяется содержимым флэшки, наработанным за последние полгода. В конце концов, за эту флэшку, если припрут к стенке, можно выменять свободу, жизнь Леры, их свободу и судьбу. Вот и рассуждай после этого о жлобстве дирекции санатория, фирмачей, когда предмет торговли «ты мне, я тебе» касается уже твоей любимой, тебя касается, быть тебе или не быть вместе с Лерой, и вообще быть или не быть…
– Чего уж непонятного?.. – Лера смахнула с глаз слезинку. – Как мне понять… А потом, я ведь обещала им уехать отсюда сегодня же…
– Почему?..
– Потом расскажу, потом…
– Обещание надо выполнять…
– Как?
– Мы и уедем – только вместе, Лера… – он посмотрел ей в глаза и сказал. – Пора, дай мне руку и ничего не бойся… Чтобы не случилось, пусть землетрясение, цунами, еще какие природные или человеческие катаклизмы будь все время рядом со мной… На расстоянии вытянутой руки, нескольких шагов – и ничего худого с нами не случится… Знай одно, нас легко порвать в клочки только по отдельности… А вместе – мы цельны и неделимы, вдвоем! – мы сила, с которой надо считаться даже инфернальным темным силам…
Она кивнула головой и улыбнулась своим мыслям: «Интересно, обрадовался или испугался бы ты за меня, если бы услышал, что нас уже не двое, а трое?»
Глава 40
Они вошли в зал под руку за полминуты до назначенного срока выступления Брагина. Конечно, это был вызов – и генеральному спонсору с его высокооплачиваемыми экспертами, и шикающей от нетерпения публике, и, наконец, судьбе, по большому счету. Брагин догадывался, о чем могут шептаться ученые мужи и дамы вместе с околонаучной публикой в этом роскошном сияющем зале, что был забит настолько, что яблоку негде было упасть. Такое было впечатление, что половина Гурзуфской набережной пришло в этот зал, прослышав про грандиозную научно-театральную премьеру – хит бархатного сезона на ЮБ.
Брагин с таинственной улыбкой скосил глаза на Леру, когда занимал свободные выделенные места в первом ряду партера для пленарного докладчика и его ассистента. Красивое юное одухотворенное лицо ее было бледнее обычного, легкий девичий румянец, как зорька в утреннем тумане, едва розовел у скул, нежная французская помада придавала ее удивительным чувственным сочным губам свежий, влажный блеск уже не девицы из поросли «синих аспирантских чулок», а блестящей светской львицы. Брагин и раньше замечал, что у Леры безумно красивый рот. И этот рот с огромными зелеными глазами делал ее лицо кокетки и умницы одновременно настолько неотразимым и притягательным, что после рта и глаз уже ни у кого из представителей сильного пола не было сил искать в ней другие первостатейные женские достоинства. Высокую грудь, тонкую рюмочную талию, стройные длинные ноги, которые проходят в номинации как «растущие от ушей».
У Брагина даже сжало немного горло, когда он вдруг представил, что в этом зале есть люди, которые в силу разных причин хотят оторвать Леру от него, оставить его без опоры, в оскорбительном для влюбленного сердца и мятежной, одухотворенной ее любовью души одиночестве. Нет, никогда он не отдаст никому, ни за что Леру! И не потому, что без нее он научный ноль без палочки, наверное, это не так…
Просто с ней он даже на своей исследовательской делянке, пафосно говоря, на личной тайной стезе научного поприща стоит в биллионы раз больше, если бы он вышагивал черт знает, куда и зачем свои последние полгода невероятно плодотворной по всем меркам жизни, судьбины…
Что говорил председатель о докладе и докладчике, перечисляя его регалии и титулы, Брагин, положа руку на сердце, хоть кому признался бы – не слушал … Да, он был и есть максимально самодостаточен и в настоящем сосредоточен до предела, зная, что все круги рая и ада замыкаются только на нем одном, что из кругов ада надо выходить только вдвоем, что в нем великая прорывная сила существует только благодаря ей, Лере, что, наконец, скоро, через какие-то мгновенья теплая тонкая девичья рука тронет его руку и призовет к подвигам бодрого духа – пора, милый, пора…
Ассистент высветил на огромном экране первые слайды: аннотацию и содержание доклада… Брагин знал, с чего он начнет:
– Свой доклад я посвящаю светлой памяти моего коллеги Юрия Мамонова… – Мысленно про себя Брагин добавил: «А также с пожеланием скорого выздоровления моего друга Виктора Михайловича. Дай Бог ему здоровья и сил». – Пожалуйста, третий слайд…
Сидящие в первом ряду председатель, другие члены оргкомитета с понятно и кротко кивали головами, когда Брагин лапидарно и ясно пояснял суть основных личных результатов коллеги совместной НИОКР, к которой он был причастен на правах ответственного исполнителя работы по трассировке и компоновке элементов, и свои свежие результаты. Все, что горело синим пламенем в душе и мозгу Брагина в последние полгода, и что могло остыть и превратиться в лед или светлое ничто, лиши его любви Леры, выплеснулось в страстные речи, поясняющие в двух словах суть сделанного им, докладчиком уже после скоропостижной смерти друга.