Читать интересную книгу Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман) - Дуглас Адамс

Невысокие строения стояли погруженными в кромешную тьму. Огонек светился лишь в сторожке Роя Харрисона, смотрителя, прибывшего сюда из Чэтсфилдского зоопарка вместе со своим подопечным. Ни единого звука. Ничего подозрительного. Но почему тогда открыты ворота? Может, ничего особенного в этом нет. Кстати, о чем бы вы ни спросили мужчину, он бы наверняка вам ответил, что в том или ином нет ничего особенного. Тем не менее он негромко подозвал к себе пса, и оба проковыляли в ворота, после чего мужчина закрыл их за собой. Медленно, едва ли не на ощупь, они двинулись по гравийной дорожке к единственному источнику света — временному пристанищу Роя Харрисона.

Оттуда не доносилось ни звука.

Мужчина громко постучал в дверь и прислушался. Никакого ответа. Он постучал еще раз. И вновь ничего. Толкнул дверь. Та оказалась не заперта, хотя, с другой стороны, какой смысл ее запирать? Мужчина шагнул в темноватый крошечный коридорчик и поморщился—в нос ему ударил странный запах. Нет ничего удивительного в том, если в домике смотрителей зоопарка стоит ядреный животный дух. Но в сторожке стоял совсем иной запах — какой-то приторно-сладковатый и липкий. Хм-м.

Пес негромко тявкнул.

Справа в коридоре виднелась дверь — сквозь нее пробивались и свет, и странный запах. Но было тихо. Мужчина осторожно приоткрыл дверь.

С первого взгляда ему показалось, будто фигура, навалившаяся на кухонный стол, принадлежит покойнику, но в следующее мгновение тишину нарушил громоподобный храп.

Пес вновь заскулил и принялся нервно принюхиваться. Он вообще вел себя чересчур нервно для своих размеров и то и^дело заглядывал хозяину в глаза, словно ожидая от него похвалы или поддержки. Надо сказать, что это вообще был довольно странный пес, неизвестно какой породы, вернее, пород. Крупный и черный, но шерсть росла на нем какими-то клоками, тело тощее и неуклюжее, а повадки какие-то пугливые, граничащие с полной неврастенией. Стоило псу на мгновение остановиться, как ему требовались неимоверные усилия, чтобы продолжить начатое, словно он забывал, где всего секунду назад стояли его четыре лапы. Глядя на пса, можно было заподозрить, что с ним или произошло нечто ужасное, или вот-вот должно произойти.

Смотритель зоопарка продолжал задавать храповицкого. По соседству с ним расположилась целая батарея смятых пивных банок, початая бутылка виски и пара стаканов. В пепельнице виднелись бычки от трех самокруток с марихуаной, а вокруг валялись рваная коробка из-под сигарет, упаковки папиросной бумаги и клочок скрученной серебристой фольги. Источник запаха. Рой наверняка проводил вечер в чьей-то компании, и этот кто-то явно уже слинял.

Мужчина слегка потеребил смотрителя за плечо, пробуя его разбудить, но безрезультатно. Он попытался еще раз, но в этот момент смотритель соскользнул со стола и бесчувственной грудой рухнул на пол. Пес до того перепугался, что со страху хотел найти спасение за диваном. К сожалению, размерами пес был куда больше дивана, да и потяжелей, поэтому, как только он на него запрыгнул, диван закачался и рухнул на него сверху. Пес вновь испуганно тявкнул, поскреб когтями линолеум, после чего повторил попытку, только на сей раз в качестве укрытия выбрал кофейный столик — и, разумеется, сломал. Поскольку прятаться было больше негде, он просто забился в угол, дрожа от страха всем телом.

Хозяин же его, удовлетворившись тем, что смотритель находится всего лишь во временном отрубе, вызванном дисбалансом химических реакций в его организме, и жизни его ничто не угрожает, ласковыми словами выманил пса из угла и вышел вон. Вместе они последовали по извилистой гравийной дорожке к воротам, оттуда вышли на подъездную дорогу и направили стопы туда, куда направляли их до этого происшествия, — к главному зданию. На дороге виднелись чьи-то следы.

Сначала Десмонд не мог сообразить, что происходит. В одно мгновение привычные запахи куда-то исчезли, а на их место пришли какие-то странные и непонятные, и от них кружилась голова. Вокруг то и дело вспыхивали какие-то огни, но, в принципе, он был не против. Они его не слишком донимали. Однако кое-что было необычным. Он бы наверняка решил, что у него галлюцинация — вот только беда: слово это было ему неизвестно, вернее, слова вообще. Он даже не ведал, что его зовут Десмонд, но опять-таки, стоило ли из-за этого переживать? Ведь что такое, в сущности, имя? Набор звуков. В нем нет ничего такого, что било бы в нос и от чего кружилась бы голова. Звук в отличие от запаха не ударял в голову, не отзывался там пьянящим головокружением. Запах был единственно реальной вещью в этом мире, ему можно было доверять.

По крайней мере так было до сих пор. Сейчас же ему казалось, будто весь мир опрокинулся вверх тормашками, и Десмонд никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что с ним происходит совсем не то, чему полагается быть.

Десмонд глубоко вздохнул и постарался удержаться на массивных ногах. Со вздохом он втянул в чувствительные свои носовые ходы миллиарды мельчайших ароматных молекул. Нет-нет, на самом деле не таких уж и ароматных. Здешние запахи были какими-то мелкими — невыразительными, избитыми, горьковатыми, словно неподалеку что-то жгли. Они не шли ни в какое сравнение с сочными, насыщенными ароматами травы и вчерашних испражнений, ароматами, что неотвязно следовали за ним в его воображении, но по крайней мере эти куцые местные запахи немного отрезвят его и вернут телу устойчивость.

Увы, ожидания его не оправдались.

Бррр! Такое ощущение, будто в голове у него одновременно сосуществуют два совершенно не похожих друг на дружку мира. Бррр! Что это за напасть? И куда подевалась линия горизонта?

Вот в чем загвоздка. Вот почему ему кажется, что мир ходит вокруг него ходуном. Там, где обычно располагалась линия горизонта, теперь ничего не было. Зато мир расширился. Да еще как! Он словно расплывался, становясь все шире и шире и теряясь где-то вдали…

Десмонд почувствовал, как где-то в глубинах его брюха шевельнулся страх. На него тотчас нахлынуло желание броситься на что-нибудь и пронзить рогом, но разве пронзишь пугающую неопределенность? Десмонд почувствовал, что споткнулся.

Он вновь сделал глубокий вдох. И заморгал.

Бррр! Та, новая часть мира куда-то исчезла. И где она? Куда подевалась? Ага, вот она, мутным пятном растекается перед глазами. Зато вновь закружилась голова, того гляди, упадешь, но на сей раз Десмонд сумел-таки побороть головокружение и удержался на ногах. И опять эти дурацкие огни. С чего они размелькались? Эта новая часть мира — интересно, что это такое? Десмонд в нерешительности всматривался в нее, пытаясь изучить своим «внутренним» обонянием. И снова огни. Ну сколько можно мельтешить у него перед носом?

Десмонд закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на запахе, но как только сосредоточился, новый мир исчез, словно растворился! В который раз! Десмонд задался про себя вопросом, а нет ли связи между этими двумя вещами, но, увы, логика была не самым сильным его местом. И Десмонд мысленно махнул на это дело рукой. Однако стоило ему вновь открыть свои утопленные в кожных складках глазки, как неземной мир опять стал разворачиваться перед ним во всей своей красе. И Десмонд вновь вперил в него взгляд.

Это был еще более необъятный мир, чем тот, к которому он привык, мир холмов и тропинок. Тропинки раздваивались, расходились в разные стороны, устремлялись куда-то в долины, а холмы превращались в горные кряжи. Вдали высился огромный горный хребет, где в глубоких ущельях, подрагивая, клубился туман. Сердце Десмонда наполнилось предчувствием. Логика была не самым сильным его местом, но, с другой стороны, что тогда сказать об альпинистских способностях?

Самая плоская и широкая тропа лежала прямо перед ним, но стоило Десмонду обратить на нее внимание, как тотчас явственно проступили и иные вещи, причем малоприятные.

На тропинке лежало что-то противное. Что-то большое и противное. Что-то еще более крупное и более противное, подумал Десмонд, чем он сам. Он в который раз растерянно заморгал, и мир, к его вящему удивлению, снова исчез. Когда же спустя пару секунд он снова сложился в его мозгу в целостную картинку, чувство надвигающейся катастрофы только усилилось.

Неужели гром?

Обычно Десмонд ничего не имел против грома, он почти не замечал молний, но этот раскат пришелся ему не по нутру. Нет, это не тот гром, когда тяжелый воздух неожиданно начинает плясать в преддверии грозы, это просто какой-то неприятный треск, словно где-то взорвалась пустота. Десмонда обуял страх. Его массивная туша вся затряслась, и в следующее мгновение он пустился в паническое бегство.

Новый мир внезапно треснул, рассыпался мелкими осколками и пропал. Десмонд летел на всех парах, как большегрузный тягач. Он пронесся сквозь скопление мельтешащих огней, отчего неизвестное нечто вокруг него наполнилось каким-то звоном и звяканьем. Это нечто начало громко крошиться и поблескивать, но Десмонд, не обращая внимания, пронесся сквозь него, не сбавляя скорости. Затем он, словно локомотив из туннеля, выскочил с другой стороны, разнеся вдребезги хлипкую дверь, а может, и стену — впрочем, какая разница? Он выбежал на ночной воздух, словно молотом, гулко стуча по земле массивными ногами.