люди тоже жили в лагере).
– Я из Дежа, – сказал мужчина.
– Мой зять тоже из Дежа, – быстро сказала моя бабушка. – Вы не знаете его? Он женился на моей сестре, а сейчас я не знаю, где они. Его зовут Авраам, Авраам Френкель.
– Авраам Френкель?! – воскликнул муж. – Это же мой лучший друг! Я завтра же ему напишу!
Бабушка чуть сознание не потеряла. Тот мужчина написал Аврааму и рассказал о том, где находится сестра его жены. Лия написала Рози, и они снова узнали друг о друге. Лия писала, что им позволили переехать в Израиль и они готовятся к отплытию. Бабушка и дед тут же подали прошение на израильскую визу, чтобы поселиться рядом с Лией и Авраамом. Но им отказали, потому что анализ крови показал, что у бабушки туберкулез в латентной форме. Позже бабушка говорила, что от развития туберкулеза ее спасли бактерии плесневелого сыра из Аушвица.
Обитатели Агуды подали прошение о переезде в Америку. Поскольку жить рядом с сестрой Рози не могла, они решили поехать в Штаты. Бабушка всегда считала, что ее рыжие волосы должны понравиться американцам. Весь мир медленно оправлялся после войны. Получить необходимые документы было нелегко, ожидание затянулось. Бабушка с дедом перебрались в другой лагерь, в Италии, где родился их первый ребенок – моя тетя Неха. Когда Нехе было два года, ее родителям наконец-то разрешили отправиться в Америку. Корабль доставил их в Сент-Пол, штат Миннесота, где они прожили несколько лет, прежде чем переехать в Бруклин, где моя бабушка живет и по сей день.
Прошло много лет, прежде чем бабушка смогла увидеть свою сестру, но после этого она ездила к Лии в Израиль каждый год, даже когда ей исполнилось 90. Они каждый день говорили по телефону и очень радовались возможности видеть друг друга в Skype. Технология помогла преодолеть разделявшие их тысячи миль. Лия и Авраам жили спокойно и счастливо, у них родилось трое детей. Лия умерла в последнюю ночь Хануки 2014 года в возрасте 87 лет. Бабушка была так потрясена этим известием, что разбила компьютер – ей было невыносимо видеть его, зная, что Лия больше никогда не позвонит.
Когда бабушке был 41 год и она уже была матерью четырех детей, она неожиданно забеременела. Врачи сказали, что вероятность осложнений очень велика и ей вряд ли удастся сохранить ребенка.
– Если вы сохраните этого ребенка, я съем свою шляпу, – сказал доктор.
– Доктор, – упрямо заявила Рози, – можете начинать жевать.
Она легла на сохранение и через несколько месяцев родила чудесную рыжую девочку. Эта девочка выросла и родила девять детей. Третьей была я.
Когда я пишу эти строки, рыжая девушка, которая твердо пообещала себе, что вернется домой, стала матерью пятерых детей, бабушкой 28 внуков, прабабушкой 120 правнуков и пра-прабабушкой семерых праправнуков. И каждый из них – это целый мир. Каждый смеется, любит и живет своей жизнью. Каждый живет так, словно этот мир был создан только для него. Если вы читаете эти строки, значит, вы живы – и этот мир создан только для вас. Вся красота мира создана только для вас – и для каждого из нас.
Когда смотрю на двух своих дочерей, то вижу в них искру жизни моей бабушки, которая пообещала себе: «Я вернусь домой». Когда они танцуют, учатся чему-то новому, любуются цветами, играют на пляже и хохочут от счастья, бегая по песку, а волны океана щекочут им ноги, думаю о рыжей девушке, которая приложила все свои силы, чтобы жить. Я так счастлива и благодарна, что она это сделала. И благодарна Богу, который подарил нам эту прекрасную жизнь, потому что, несмотря на все трудности, боли и печали, в ней есть красота, счастье и любовь. Мы не всегда можем предотвратить плохое, но мы можем не позволить ему омрачать хорошее.
Моей бабушке 95 лет. Ее жизнь была не легкой и не особенно счастливой, даже когда она вернулась домой. Холокост погубил не один год, а очень много лет ее жизни. Кошмары и травмы нанесли незаживающие раны многим людям. Иммигрантам было нелегко найти себя, восстановить свою культуру, заработать на жизнь. Бабушка всю жизнь боролась с паранойей, а дед терзался чувством вины за то, что ему удалось выжить, а его родным нет. Мама говорила, что часто видела, как ее отец раскачивается из стороны в сторону, обхватив голову руками. Он всю жизнь нес тяжкий груз на своих плечах. Я пишу эти слова за день до годовщины его смерти. И знаю, его душа покоится с миром. Надеюсь, он видит, как сильно я его люблю. Бабушка прожила тяжелую жизнь, как царь Давид. Не было ни дня, чтобы она не помнила о том, что произошло с ней. И все же она, как та одиннадцатилетняя девочка, которой она была когда-то, открывает окно и поет. И мир поет ей в ответ и твердит, что все будет хорошо.
Моя бабушка все еще поет. Она поет, когда моет посуду, протирает пол, идеально отглаживает свои блузки (она всегда говорит, что ни в одной химчистке так хорошо не погладят) или красится. Это маленькая 95-летняя женщина в рыжем парике. Глаза ее излучают любовь, а смеется она так заразительно, что даже трудно себе представить. Она знает меня лучше всех. Она всегда согревает мое сердце и освещает мой мир.
Но в ее песнях звучит и печаль. Она боится. Она знает, что живые свидетели того, что происходило когда-то, недолго останутся в этом мире. Ее печалит антисемитизм, особенно всплеск подобных настроений в последнее время. Ее пугает, что множество людей не представляет, что такое холокост. А больше всего ее мучает то, как люди относятся друг к другу.
Люди говорят о прощении, но не нам прощать. Прощать должны шесть миллионов евреев, которые задыхались в газовых камерах, которых расстреливали у мест массовых захоронений, которых сбрасывали в реки, насиловали, терзали и убивали. Это они должны прощать, но они умолкли навсегда. И хотя они не могут говорить, мы можем говорить за них. Вместо того чтобы говорить о прощении, мы можем говорить о памяти и мести. И главная наша месть – это терпимость и доброта ко ВСЕМ людям, ко всем, кого так ненавидел Гитлер. Ведь Гитлер не сам убил шесть миллионов евреев. Зло случается, не только когда появляется аномально дурной человек. Зло случается, когда добрые люди не видят добра в других. Когда мы начинаем судить друг друга. Когда ставим себя выше остальных. Когда сталкиваемся со