Девичник
Моя история произвела на ребят впечатление, только они предпочли переваривать её в другом месте. Я была только рада, с дороги хотелось отдохнуть, да и легонько предаться жалости к себе. Я, конечно, их безмерно люблю, но побыть наедине с собой хотелось больше, едва дождалась ухода гостей. Только ребята ушли, я повалилась на диван, смотрела в потолок и впервые ни о чём практически не думала. На столе журнал мозолил глаза, и как я себя ни убеждала, что мне всё равно, это не имело никакого действия. Ткнув пальцем в улыбающуюся рожу Аларика на изображении, упрекнула его:
– Лжец! Что ты там говорил про сердце, гнусный обманщик?
Моё высказывание обиды прервал стук в дверь.
– Ну кто там ещё, – прошипела я.
На пороге стояла Лора, в одной руке она держала бутылку непонятно чего в глиняной таре.
, в другой корзину с припасами.
– Можно? – спросила она, глядя на мою недовольную моську. Эйдена с ней на этот раз не было.
– Милости прошу.
Пока Лора хозяйничала на кухне, я просто сидела и пялилась в выключенный телевизор. Лора поставила на стол тарелку с фруктами, мясной и овощной нарезками, два бокала и глиняную бутылку непонятно с чем, включила приятную музыку, встала передо мной, закрыв экран, и сказала:
– Может, Эйдена ты и провела, делая вид, что в полном порядке, но я знаю, как паршиво обстоят дела на самом деле. У меня есть чудное зелье, позаимствовала в кабинете у мамы, оно временно заглушит эмоции.
– У нас это называют алкоголем, – безэмоционально ответила я, продолжая пялиться теперь на живот Лоры.
– Хм, необычно… Нужно взять на вооружение.
Вкус напитка напоминал тёмный ром, мы пили, болтали, а когда действие пьянящего зелья начало проявлять себя, Лора установила мини-барьер по периметру комнаты и поставила мощность звука на максимум. Под любимые хиты мы танцевали, выплёскивая через танец эмоции. Музыка орала, а я, закрыв глаза, танцевала как никогда, не обращая внимания на ритм, для раненого сердца привычные слова песен воспринимались по-другому. Движения были смелыми, резкими, опасными. Со стороны выглядело, наверное, жутко, но и правда стало легче.
– Понимаешь, он обманул меня… Он говорил, что я для него всё, что его сердце навеки принадлежит мне, а сам спустя пару недель подарил его другой… А я его люблю, вспоминаю его объятия и таю, а теперь между нами пропасть не только из-за социального положения, обмана и обстоятельств…
– Что? Я тебя не слышу, – пыталась перекричать музыку Лора.
Только сейчас я заметила влажный след на её щеке и красные глаза. Сделав музыку тише, я взяла руку Лоры и, усадив на диван, начала допытываться:
– Рассказывай, что тебя тревожит!
– Ничего, я просто поддалась эмоциям, я так рада, что снова могу передвигаться самостоятельно, вот так танцевать и наслаждаться жизнью. Ты представить не можешь, какого быть беспомощным куском мяса, за которым должны приглядывать.
– Что-то мне подсказывает, что это не всё.
– Да, не всё! К чёрту этих мужиков, больше никаких привязанностей!
– Расскажи, станет легче.
– Эйден… Я его не могу понять… Когда мы впервые встретились, его сердце было занято Микаэллой, темноволосой целительницей с третьего курса, но та была неприступна, как скала. Микаэлла любила Ремзи Каллахена, – осеклась она на последних словах, я махнула рукой, что ничего страшного, – Ремзи же вообще никто не интересовал до тебя. В прошлом году наша всемогущая четвёрка разругалась…
– Какая четвёрка?
– Ну Ламия, Эйден, Микаэлла и Ремзи. Во всех групповых состязаниях они участвовали вчетвером. Два боевых стража, целитель и лучший представитель поддержки, равных им не было, просто неразлучные бессменные лидеры. Сначала Эйден и Ремзи не поделили Мику и разругались, а затем и Мика была настроена против Ремзи. Жгучая сердцеедка покинула их тесную компашку, Ламия же так и продолжила метаться меж двух огней. Я не хотела тебе рассказывать, но не хочу больше никаких секретов. Эйден видя, как Ремзи отреагировал на новую воспитанницу академии, решил отомстить, влюбив в себя его новую игрушку.
Лора начала смеяться, только этот смех был явно не от веселья:
– Представляешь, вместо мести сам по уши влип… Влюбился в свою жертву и остался вновь с разбитым сердцем. Так ему и надо…
– Откуда ты это знаешь?
– Я люблю его с первой нашей встречи, – проигнорировала Лора мой вопрос, а я, видя её состояние, решила не переспрашивать, – он не воспринимает меня в таком ключе, понимаешь? – Лора махнула рукой. – А ну его… Холодный, бесчувственный мерзавец.
– Так что между вами произошло? – когда она притихла, поинтересовалась я.
– Когда я пребывала в лазарете целителей, он сначала просто наведывался посмотреть, как я, затем начал читать книги, потом мы стали разговаривать на темы, не имеющие отношения к учёбе и литературе, казалось, что отношения вышли на новый уровень. Я ему сдуру призналась в своих чувствах, а он мне в своих, только к тебе. Всё ничего, но то, что случилось вчера, было таким особенным, а сегодня он ведёт себя как ни в чём не бывало, а я сгораю. Понимаешь? Сгораю…
– Давай выпьем за то, чтобы эти мужики как один кусали локти от того, что потеряли нас. Пусть они идут лесом, а лично мне и одной неплохо…
– Точно, – поддержала меня Лора.
Звон бокалов и стал последним внятным воспоминанием, и вот я уже просыпаюсь утром… Такого пробуждения у меня ещё не было – в голове скачет табун лошадей, во рту сотня скунсов оспаривает превосходство, жутко хотелось пить и немного умереть. Я приложила пальцы к вискам, чтобы унять этот противный гул. Одним приоткрытым глазом обвела комнату в поисках живительной влаги. Сфокусировав внимание, я обнаружила флакон с непонятной жидкостью, стоящий на прикроватной тумбочке. Новые воспоминания убедили меня в том, что лучше всё-таки было бы умереть…
После того, как мы по пятому кругу повторяли один и тот же тост, но разными словами, Лоре вздумалось подпевать солистам. Мы пили, пели, рыдали и снова пили. Затем я помню Эйдена, он отчитывал меня и, нежно подхватив Лору в полубессознательном состоянии на руки, унёс восвояси. Надо же, Лора была неправа, Эйден всё же её любит, возможно, не осознаёт этого сам, но никто не станет так возиться с человеком, к которому безразличен. Я после их ухода поплелась к Мике. Господи, и где только была моя голова? Я насела на бедолагу и незаслуженно заставила оправдываться:
– Микаэлла, Ми-ка-э-ллла… – смаковала я имя, то коверкая, то протягивая его с разной интонацией. – Что это вообще за имя такое?
– Ты пришла в третьем часу ночи, чтобы поиздеваться надо мной? – сонно бормотала девушка.
– Ты такая красивая, неужели он мог тебя отвергнуть? – заплетающимся языком пыталась выговорить чётко я, а затем бесполезно сдувала с лица волосы, непослушные локоны ещё больше закрыли видимость. Одной рукой я опиралась о дверной косяк, другой для грозного вида подпирала бок.
Мика босиком вышла в коридор, огляделась по сторонам и затащила меня внутрь.
– Проходи, раз уж будешь меня унижать, пусть хотя бы свидетелей этому не будет. Я так понимаю, ты видела журнал, и кто-то проболтался о нашей прошлой дружбе?
– Сорвешно верно, ик…
– Нила, я не знаю, что у вас произошло с Алариком…
– О, так ты знаешь, кто он на самом деле?
– Знаю, уже давно это переварила, в отличие от тебя…
– Как грубо!
– Аларик приходил ко мне около двух недель назад, мы с ним объяснились и оставили в прошлом обиды. Не знаю, как объяснить статью в журнале, но он не мог так с тобой поступить, в искренности его чувств я не сомневаюсь, а вот в порядочности Ламии легко.
– Ламии?
– В прошлом году мы участвовали в межакадемических соревнованиях. Аларика ранили, и он два дня в полевых условиях находился без сознания. Ухаживала за ним Ламия, я была там, когда действие порошка манджари закончилось. Ламия после этого от него и на шаг не отходила, а он чуть позже мне во всём признался. Я несколько лет безответно любила Ремзи – простого парня, способного на невероятные вещи, надеясь, что он однажды рассмотрит во мне ту, с которой проведёт остаток своих дней, но даже ему я не нужна была. Правда стала для меня ужасным ударом. Решив, что смогу забыть его, если вычеркну из жизни, я разорвала все контакты между нами, с головой погрузилась в учёбу и исследования. Казалось, что всё получилось, и вот ты привела его на порог лаборатории раненого, воспоминания комом накатили, и я злилась на себя за слабость и на него за бесчувственность. Он ранее несколько раз пытался наладить отношения, но ничего, кроме дружбы, не готов был мне предложить, а на меньшее, чем любовь, я уже была не согласна. Когда недавно он приходил, сказал, что больше жизни любит тебя и теперь понимает, какого мне было тогда. Я приняла его извинения и смогла наконец отпустить. Я бы не стала тебе этого рассказывать, если бы не та статья в журнале. Просто не верю во вспыхнувшие чувства к другой и тем более в искренность Ламии. Не зацикливайся на обиде и прошлом, не надумывай ничего лишнего и поговори с ним.