Истинность нашептывала не тянуть и отметить свою пару. Я ведь не думала об этом, пока Макс не произнес вслух. Он активизировал инстинктивное желание оставить чертову метку.
Под губой провела языком по зубам. Они заныли, челюсть свело от напряжения.
Теперь понятно, о чем говорил Макс. Он каждый раз это испытывает?
Ужас.
Он проследил за движением языка за губами.
— Я уже сказал: хочу, — ладони заскользили по спине, то ли успокаивая, то ли подогревая.
— Попытка после выдавить из меня согласие на твою метку? Я тебе, ты мне — такой план, да?
Макс сжал мои бедра, шумно выдохнул с видимым недовольством.
— Я бы его озвучил, малая. Отмотай на минуту назад, что я сказал?
— Что хочешь мою метку, — сглотнула от неуверенности в только что произнесенном.
Если в бледно-желтых глазах и существует сомнение, оно где-то вне досягаемости, недоступно моему взору.
— Условия звучали?
— Нет, — мотнула головой, не в состоянии оторвать взгляд от глаз Макса.
Все во мне кричит исполнить его желание. Дурацкая истинность…
Вновь облизнула ноющие зубы.
Не устану твердить, что это безумие.
— Все узнают, — попытка образумить Макса вызывала протест у той части меня, что в ответе за истинность. — Твоя семья, друзья, в универе все будут знать, чью метку ты носишь.
Голос снова скатился до шепота.
— Считаешь меня зависимым от мнения окружающих? — Малин приподнял брови.
Задумчив погладила голые плечи, очертила выпирающие мышцы.
Не похоже, будто его заботит чье-то одобрение или неодобрение.
— Нет, не считаю.
Макс подался вперед, почти врезался губами в мои.
— Струсила? — произнес, задевая припухшие губы.
С каждым касанием внизу живота затягивалось по маленькому узелку.
Вызов в его глазах подстегивал азарт.
Я никогда не сдавала перед проблемами и вызовами. Я их принимаю и решаю. Так, как умею, как получается. Называть меня трусливой… опрометчиво.
— Испугалась — так и скажи, — продолжил Малин, лизнул мою нижнюю губу. — Я уважаю честность.
Требовательный поцелуй отвлек ненадолго от беснующихся мыслей. Стянула его волосы в кулаки, наслаждаясь настойчивым завоеванием моего языка и взятием его в плен.
Я не боюсь…
Нет, я боюсь! Мы слишком глупы для такого серьезного шага…
Я не готова подставить свою шею, повесить на себя чей-то запах. Но Макс этого и не требует, верно?
Проклятье… это все еще истинность или игры разума?
Оставила стон у Макса во рту, потерлась о твердый бугор подо мной.
Хочу его… Всхлипнула и оторвалась от желанных губ. Поцеловала щеку, скулу, спустилась на шею. Лизнула кадык, чувствуя вибрацию стона.
Руки Макса будто пытались быть везде одновременно.
Пьянящий запах истинного словно сразу поступал в кровь, минуя легкие. Припала в поцелуе к сгибу шеи. Рваное дыхание возбужденного Малина лишь подстегивало не останавливаться. Затуманенный разум не протестовал.
Слегка прикусила клыками кожу, слух обласкал глухой хрипящий стон. И почему не возникает вопроса: "Как это сделать"?
Сомкнула зубы, протыкая клыками мягкую кожу. Металлический привкус расползся по языку вместе с коротким шипением Макса. Теперь под ладонями чувствовалось стальное тело.
Наверняка это больно, а мне… Очень хорошо. Фантастическая волна тепла прошла от пяток через все тело до макушки, подобно необычному оргазму. Пальчики поджались на ногах, сжала между пальцев жесткие волосы. Веки трепетали от растекающегося удовольствия, оседающего в животе.
Кровь засочилась из небольших ранок. Лизнула их раз, второй, третий…
— Похоже, без пластыря не обойтись, — язык странно заплетался, закусила растекающиеся в блаженстве губы.
Веки норовили закрыться, но я усилием воли их поднимала.
Макс усмехнулся мне, коснулся губами в легком поцелуе, и я провалилась в темноту.
Глава 25
Темнота резко закончилась ярким светом. Перевернулась на спину с невероятной слабостью в теле, приложила непослушную руку ко лбу, жмурясь.
Слегка приоткрыла глаза. Ничего не видно из-за света.
Я напротив окна? Почему так ярко? В комнате я сплю головой к окну. Где я вообще?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кадры минувшего вечера пронеслись цветной кинолентой.
Удрученно простонала, садясь на… постели. Большой. На второй половине измята простынь, подушка еще хранила форму головы.
Я поставила метку и вырубилась. Зачем я это сделала?! Зачем укусила…
Проклятье.
Идиотская истинность, чертов Малин… Играл на инстинктах, довел до помутнения, и я повелась.
Сам виноват. Не надо было настаивать, уговаривать. Я пыталась его вразумить, моя совесть чиста.
Здоровенное окно в половину стены напротив ничем не прикрыто. Спустила ноги с кровати, ступни утонули в высоком черном ворсе ковра. Прямо по курсу две двери рядом. Если там есть раковина с водой, я буду счастлива.
За одной дверью обнаружилась большая светлая гардеробная, завешанная костюмами, футболками, рубашками, свитерами. Полки с обувью пестрят различными кроссовками. И зачем столько одежды?
За второй дверью нашлась и ванна, и душ, две раковины, здоровое зеркало и туалет. Запах истинного и древесный аромат геля для душа еще витали здесь.
Понятно, почему Макс не остается в универе. Зачем? Там и у столичных душ общий, комнаты только раздельные. А здесь все свое, с комфортом. Кайф.
Лучше каждый день вставать чуть раньше и тратить время на дорогу, чем тратить это же время в очереди в душ.
Умылась прохладной водой, наконец полноценно разлепила веки.
Что меня "выключило"? Кровь Макса оказалась токсичной? Перебрала с эмоциями? Зато воспоминание — огонь. Лучше не придумаешь.
Вышла из спальни в знакомую кухню-гостиную. На стук двери из-за угла кухни появился Малин в одних легких домашних брюках. Он что-то отпил, смотря на меня поверх кружки. На сгибе шеи выделялся бежевый прямоугольный пластырь.
— Как ты? — он продолжал изучение цепким взглядом.
Наверно спросить стоило мне, но… черт. Это странно. Дико.
— В порядке, — кивнула уверенно. — А ты?
Макс сделал очередной глоток. Кофе, судя по запаху.
— Прекрасно, — ответил Малин без особых эмоций. — Кофе?
Кивнула, не задумываясь. Подошла поближе.
Что-то изменилось… понять бы что именно.
Не те ощущения. Не те.
Макс запустил кофеварку, стоя ко мне спиной. По крепким плечам захотелось провести губами, но нет прежнего оглушающего желания. Я хочу, но не схожу с ума.
Как это работает?
Да, запах будоражит, но даже мягче, чем было после наших развлечений в резиденции.
Поразительно.
Этот эффект только у меня или Макс теперь тоже перешел на уровень "лайт"?
Он протянул мне кружку со сливочной пенкой. Руки напряжены, как и сам Малин. Ноздри раздулись от жадных вдохов.
М-м, похоже у него все осталось на том же уровне.
Стоит сказать или лучше промолчать? Расстроится еще, что я теперь могу спокойно находиться с ним рядом, и как раньше меня не накроет.
— Спасибо, — взяла свой кофе, отпила.
Нежный вкус, приятный.
Чуть более резкие движения Макса даже немного порадовали. Компенсация. Он ведь ничего изначально не чувствовал из-за крема, а я сходила с ума. Теперь наоборот. Только вот что делать с меткой? Она не крем, не смоешь.
Сплетни, пересуды, откровенные и за спиной — все это ждет нас двоих.
Хотелось высказать за провокацию, за то что зря пошел на опрометчивый поступок, но стоит ли? Мне бы точно было неприятно, потому что назад уже не откатить. Выслушивать, когда ничего исправить не можешь, в лучшем случае разозлит, а в худшем — разочарует.
Выдохнула с недовольством, молча потягивая кофе.
Макс присел на высокий стул, не сводя с меня взгляда.
— Чем недовольна? — он взял из чашки орешек и отправил в рот.
Когда ты успел изучить мои проявления эмоций?
— Ничем.
— Я угадаю с одной попытки, — Макс набрал горсть орехов. — Метка.