ты этого не сделаешь.
– Но почему?
– Потому что, несмотря на весь ваш показной праведный гнев за то, что я сделал на Оторио, ты сам понимаешь, насколько это получилось эффективно. Дай мне доступ на верхний этаж Иглы, чтобы мы могли пообщаться лично. – Улыбка его стала еще шире. – Джалма передает тебе привет и наилучшие пожелания. Так что попытайся меня выслушать.
Франкос долго молчал и смотрел на Якссона.
– Ради нее я с тобой увижусь. Я передаю код. Иди к лифту охраны.
Якссон покинул пункт наблюдения и последовал инструкциям. Ему когда-то приходилось посещать верхние этажи ради скучных собраний членов внутреннего совета директоров КАНИКТ. Все, что он запомнил, – это нескончаемые унылые голоса и гудение таких же бесконечных дискуссий на коммерческие темы.
Когда Брондон Ару умер, Малина попыталась приобщить Якссона к семейному бизнесу, но он оказался куда более активным и нетерпеливым, чем его брат или сестра. Слушая обсуждения, столь же интересные, как изучение грязи, он нетерпеливо ерзал на стуле.
Однако он молча терпел, слушал выступавших, читал доклады и учился. Наконец его допустили к самостоятельным важным переговорам. Правда, его брат с сестрой посещали, – как и герцог Фаусто Верден, лорд Раджив Лондин, старый, недавно умерший виконт Альфред Тулл и другие – многие Дома Ландсраада, один другого богаче. Эти люди мечтали о низвержении Империи Коррино и организации Благородного Содружества. Но действовать они не спешили.
Якссон же до мозга костей проникся этой целью и решил идти более прямым путем.
Частный секретный лифт поднял его на верхний этаж Серебряной Иглы со скоростью древнего артиллерийского снаряда. Когда металлическая дверь открылась, Якссон оказался лицом к лицу с братом, которого не видел без малого два года.
– Франкос, ты скучал по мне? – лучезарно улыбнулся он, понимая, что именно так улыбался их отец, когда они ходили под парусом по внутреннему морю Оторио.
Лицо брата не выражало ничего, кроме озабоченности.
– Твое появление здесь неуместно и даже пугающе, Якссон. Я смотрю сейчас на тебя, как на привидение.
– Я могу действовать эффективнее, чем любое привидение. Мы должны до смерти запугать Империю.
Расстроенный президент КАНИКТ провел брата в отдельное помещение пентхауса. В офисе не было ни души, но зал заседаний открыли для них двоих.
Франкос покачал головой.
– Какая дерзость с твоей стороны явиться сюда. Тебе, вероятно, надоело жить. Правда, это стало ясно, когда ты устроил взрыв на Оторио.
Якссон усмехнулся. Ему неожиданно понравилось замечание брата.
– О, мной двигало не желание смерти, я призывал к оружию! Этот взрыв эхом прокатился по загнивающей Империи и пробудил спящих. И пусть вслух вы отрицаете мою тактику, но шепотом вы и другие члены Союза Благородных ее поддерживаете. Будьте же голосом разума, подвигните Союз к движению и более решительным действиям.
Якссон подошел к панорамному окну и оглядел столицу. Отсюда все грандиозные музеи и монументы казались мелкими, как игрушки.
Президент тяжело опустился в подвесное кресло у большого стола заседаний.
– Ты же понимаешь, что не имеет никакого значения, что скажу я. Важные решения принимает наша мать, а она сделала множество публичных заявлений по поводу твоего деяния. Ее мнение записано во всех документах.
– Во всех документах записаны ее заявления, – возразил Якссон, – и мы оба прекрасно понимаем, почему она была вынуждена их делать. Но я думаю, что втайне ее радует зажженный мною огонь мятежа. Во всяком случае, Джалма на моей стороне.
Франкос, раздумывая, покачивался в кресле.
– Мать говорит, что надо с выгодой использовать то, что ты сделал.
– Я так и думал. – Якссон сел в другое кресло и постучал пальцами по блестящей, как разлитая ртуть, столешнице. – Конечно, репутация моя погибла, но я прислушиваюсь к тому, что происходит, и знаю, что говорят люди. Несмотря на проклятия в мой адрес от всех домов Ландсраада, все больше и больше семейств понимают, что удавка Коррино не ослабевает. Ты знаешь это не хуже, чем я.
– Все это только разговоры, – сказал Франкос.
– Разговоры могут перерасти в действия. Шаддам продолжает поощрять коррупцию, словно Ландсраад ничего не видит. Благородные Дома страдают от дополнительного налога на специю. Они понимают, что это несправедливо, так как деньги используются для финансирования еще большего ущемления их свободы.
Франкос тяжело вздохнул и облокотился на стол; брата как прорвало.
– Император очень забывчив. Ты слышал? Шаддам объявил о введении дополнительного налога на специю, чтобы продемонстрировать всем нам «пользу» от того, что он делает. – Франкос закрыл глаза, словно не мог выносить тяжести положения. – Он хочет провезти по городу огромный контейнер, наполненный настоящими соляриями, чтобы показать, какое богатство пожертвовали ему его аристократы. – Его обычно невыразительное лицо теперь горело гневом. – Он хвастается деньгами, которые выжал из карманов КАНИКТ и Ландсраада!
Якссон хорошо знал об этом плане.
– Это неуклюжая, кустарная попытка, но он этого даже не замечает.
Брат снова вздохнул.
– Чего еще можно ожидать от Шаддама, с его-то характером.
– Это еще один пример его высокомерия, черствости и отсутствия всякого понимания. Императорский двор запятнан этой наглой коррупцией. Никто не останется чистеньким.
Якссон крутанулся в кресле и встал. Сиденье прогнулось и подпрыгнуло от такого резкого движения. Лицо Якссона вспыхнуло.
– Я всегда думал, что герцог Лето Атрейдес станет превосходным участником нашего движения. Он достойный человек, человек с твердым характером, а теперь он сам увидел, какой вред причиняет Шаддам тем, кто находится рядом с ним.
– Герцог Атрейдес недавно посетил Кайтэйн, – сказал Франкос.
– О, я знаю, – усмехнувшись, ответил Якссон. – Я очень внимательно слежу за ним. Лето вообразил, что сможет впутаться в имперскую политику с пользой для себя. Но кажется, он уехал с ощущением, что извалялся в грязи. – Глаза его сверкнули. – Именно это мне и нужно.
Президент КАНИКТ подошел к брату и тоже встал у окна с видом на исполинский императорский дворец.
– Что ты имеешь в виду?
– Я разговаривал с Лето один раз сразу после событий на Оторио и попытался все ему объяснить. Конечно, он отказался присоединиться ко мне, но в то время потрясение было еще слишком сильно.
– Он сам едва не погиб на Оторио, – заметил Франкос. – Вряд ли он испытывал к тебе благодарность.
Якссон провел пальцем по подбородку.
– Да, но после холодного душа, которым его окатили при дворе, возможно, он подумает, кто его настоящие друзья и какое будущее предпочтительнее для Империи. Я попытаюсь еще раз.
Франкос кивнул.
– Лето Атрейдес действительно станет ценным приобретением для Союза Благородных. Наша мать это одобрит.
Якссон внимательно посмотрел на брата. Жаль, что у них так мало совместных воспоминаний, однако кровных уз и общей цели пока достаточно.
– Мы на одной стороне, Франкос.
Колеблясь, Франкос долго смотрел в глаза Якссону.
– Ты очень напоминаешь мне…
Он покачал головой, потом шагнул вперед и, удивив Якссона, неуклюже обнял его.
– Береги себя, брат, – сказал Франкос. – Я не хочу с тобой враждовать.
– Я тоже этого не хочу. Поэтому я здесь. Но