— Во всяком случае, вы вполне откровенны, — сдержанно заметил я. — Вам известно содержание завещания?
— Я пока его не слышала… — Она приподняла брови. — Есть там что-то такое, что мне следует знать, как теперь принято выражаться в этих отвратительных объявлениях?
— Половина его состояния переходит к вам, — ответил я, — вторая — к Рите Кейли.
— Я опротестую это! — Она буквально плюнула в меня этими словами.
— Когда вы видели его в последний раз живым? — спросил я.
— Вчера вечером. Он приехал домой из офиса около пяти, сказал, что должен снова уехать и что не вернется допоздна. К подобным заявлениям я уже давно привыкла, поэтому не стала ничего спрашивать. Меня это не интересовало.
Послышался вежливый стук в дверь. В следующее мгновение в комнату вошел дворецкий.
— Прошу извинения, мадам, — произнес он почтительно. — Мистер Киркленд в холле.
— Попросите его подождать, Чиверс, — нетерпеливо сказала она.
— Да, мадам.
Он тихо прикрыл за собой дверь и отправился выполнять поручение.
— Если в Уолли вчера вечером было что-то необычное, — продолжила миссис Миллер, — я не заметила этого. Одну минуточку. Он взял такси, а не поехал на своей машине, возможно, это имеет какое-то значение?
— Были ли у него враги? Знаете ли вы кого-нибудь, кому бы хотелось его убить?
— Почти все, кому пришлось иметь с ним дело, — холодно отрезала она. — Уолли не был человеком, лейтенант. Он был чудовищем!
— Вы это запечатлеете на его могильном камне вместо обычной эпитафии? — вежливо осведомился я.
— Я не стала бы тратить на него деньги после смерти, он потратил их более чем достаточно при жизни.
— По всей видимости, это называется «быть откровенным до конца»?
Она улыбнулась:
— Почему бы мне не быть откровенной? Мне нечего скрывать.
Я опустил глаза и пару секунд любовался ее затянутой в черный шелк фигурой.
— Вне всякого сомнения, было бы преступлением это прятать! — пробормотал я. — Скажите, его ничего не тревожило? Он имел для этого какие-либо основания?
Она беспечно пожала плечами:
— Я бы этого все равно не знала, ведь мы с ним практически не разговаривали. В среднем, как мне думается, произносили десяток слов за день.
— Спасибо. Мне бы очень хотелось вам сказать, что вы мне сильно помогли, но…
Я взял шляпу, вышел из комнаты и направился по коридору к парадной двери. По пути я обогнал дворецкого, за которым шагал другой посетитель, высокий, атлетически сложенный малый с глуповато-красивой физиономией. Он кивнул и улыбнулся мне, и я решил, что это тот самый Киркленд, о приходе которого доложил Чиверс.
До вечера все еще было далеко, и, даже если бы мне этого не хотелось, все равно оставалась уйма времени, чтобы нанести второй визит в Коун-Хилл. Я проехал шесть кварталов, немного покружив, пока не увидел дом, номер которого мне сообщил Беркли, и припарковал свой «остин» за кроваво-красной «тиберд».
Раздался звон не одного, а нескольких дверных колокольчиков, дверь распахнулась, и я оказался лицом к лицу с необычайным видением, о котором даже не мог и помышлять. Если это было нововведением в области дворецких, человек, которому оно пришло в голову, заслуживал Нобелевской премии за вклад в дело спасения человечества.
На пороге стояла платиновая блондинка, равнодушно наблюдавшая за мной. На ней была черная шелковая рубашка с глубоким вырезом плюс длинные шелковые штанишки сиреневого цвета. Двойная нитка бус на шее тихо позвякивала, утопая между двумя вершинами ее маленьких, но необычайно вызывающих грудей. В ушах были огромные серьги, за которые, как я решил, можно будет ее схватить, коли она надумает удирать.
Ярко-голубые глаза смотрели на меня, несомненно поняв, что я все увидел и оценил, и восприняв это совершенно спокойно, поскольку уже лет с четырнадцати такова была нормальная реакция каждого мужчины, созерцавшего ее.
— Вы закончили? — спросила она отрывисто. — Или хотите, чтобы я подала вам стул?
— Я хотел видеть человека по имени Квирк, — ответил я. — Таково было мое намерение до того, как вы раскрыли дверь. Теперь это мне уже совсем не кажется важным.
Она лениво подергала за одну нитку бус, так что те снова закачались, потом с рассеянным видом вздохнула, так что бусы пару раз стукнулись друг о друга и замерли. Я продолжал глазеть на нее разинув рот.
— Вы хотите видеть Джонни, — медленно произнесла она. — У вас должно быть для того основание, так?
— Разумеется. Я — коп, лейтенант Уилер из офиса шерифа.
— Ладно… — Она невежливо зевнула. — Я спрошу у него.
Фея двинулась не спеша вдоль холла, постукивая каблучками, которые издавали ритмический звук, в такт которому, как мне показалось, пружинили ее ягодицы, туго обтянутые сиреневым шелком. Наконец она исчезла за поворотом, оставив меня решать проблему, не стоит ли мне начать игру с одноруким бандитом, лейтенантским жалованьем такую красотку не соблазнишь!
Примерно через минуту она возвратилась, бусы нежно позвякивали, определенно гипнотизируя меня.
— Вам здорово повезло! — заявила она. — Джонни может вам уделить целых пять минут!
— Неужели?
— И он велел вам пройти в общую комнату, вон туда, в конец коридора. — Она ткнула пальцем в воздух.
— Может быть, вы проводите меня? — спросил я с надеждой.
— Чем дольше вы на меня глазеете, тем больше теряете напрасно время, это вам все равно ничего не даст, — равнодушно бросила она. — Идите к нему, раз он ждет.
Когда я вошел, общая комната была пуста, от нечего делать я закурил сигарету и стал любоваться выставкой бутылок вдоль задней стенки бара. Через несколько секунд дверь распахнулась, и в комнату вошел — как бы это выразиться? — человек-гора.
Он весил добрую сотню килограммов без одежды, под свитером надменно вздувались мускулы. Зато лицо выглядело каким-то расплющенным, как будто последние несколько лет его использовали вместо стенобитной машины.
— Чего ты хочешь, панк? — оглушительно рявкнул он.
— Вы Квирк? — спросил я недоверчиво.
— Тебя не касается, кто я такой! — зарычал он. — А вот ты должен…
— Элмер! — раздался резкий окрик со стороны двери.
Горилла повернулась, чтобы взглянуть на обладателя голоса, как будто пришел час кормления зверей или нечто подобное.
— Господи, босс, — жалобным голосом заговорило чудище. — Я вошел сюда и вижу, что этот панк разглядывает все с наглой рожей, как будто он тут хозяин или кто-то еще!
— Все о’кей, — произнес вошедший, — а теперь проваливай!
— Слушаюсь! — Гора не спеша двинулась к выходу. — Все, что прикажете. Вы же это знаете, Джонни! Я всегда…
— Конечно, конечно!
Вошедший подождал, пока горилла исчезла, затем подошел ко мне с протянутой для рукопожатия рукой.
— Крайне сожалею, — заговорил он извиняющимся голосом. — Я Джон Квирк, а вы — лейтенант Уилер?
— Несколько минут назад я окрестил вашим именем этого Франкенштейна, — сказал я ему во время рукопожатия.
Квирк был высоким темноволосым мужчиной с вытянутой, почти треугольной физиономией: широко расставленные внимательные глаза составляли основание перевернутого треугольника, который также включал в себя длинный нос и маленький тонкогубый рот. Он чем-то напоминал охотничьего пса, который заманит своего хозяина в зыбучие пески просто ради собственного удовольствия.
— Крайне сожалею из-за Элмера, — начал он. — Его не предупредили, что вы находитесь здесь, ну а он сам, разумеется, не имел ни малейшего понятия, кто вы такой… Он бывший борец, которого слишком строго наказали за последний бой, он до сих пор считает себя несправедливо обиженным. Да, еще два года назад ему оставалось одержать победу всего лишь в нескольких боях, чтобы встретиться на ринге с чемпионом тяжелого веса, а теперь…
— Давайте надеяться, что его мать скончалась еще тогда, когда он был молодым парнем, — сказал я.
— Правильно. — Квирк по-приятельски подмигнул. — Как в отношении выпить, лейтенант?
— Это лучшее предложение, которое я услышал за целый день, — признался я, — скотч со льдом, немного содовой.
Он обошел кругом бар и приготовил напитки с точностью эксперта.
— В чем, собственно, дело? — спросил он беспечно.
— Вчера вечером умер адвокат, которого зовут Миллер, Уоллис Дж. Миллер. Я занимаюсь расследованием.
— Уолли Миллер? — Лицо у него обострилось. — Я знал его, потрясающий парень!
— Его партнер сообщил мне, что Миллер собирался представлять одного из ваших работников, некоего Шейфера, который вызван повесткой на заседание комитета конгресса, расследующего вопрос об организованных азартных играх, причем Миллера наняли вы.
— Совершенно верно. — Он кивнул. — Мне известна репутация Уолли, он великолепный защитник на судебных процессах. В этом нет ничего предосудительного, не так ли?