— Хреново, — честно ответил даргел. — Но лучше, чем могло быть. Помоги встать.
Опираясь на руку оборотня, де Вайл поднялся. Когда варвар, подстегнутый болью, сбросил опутавшее его наваждение, а Алиссара ворвалась в зал живая и невредимая, следователь почувствовал, что с души словно бы свалился огромный камень. Но сейчас, бросив случайный взгляд на провал ямы с торчащими кольями, он вспомнил…
— Киммерион…
Рагдар опустил голову. Стыд обжигал горло, и разъедал глаза.
Превознемогая боль, Вега приблизился к краю ямы.
Ким висел так же, как и упал — раскинув руки, словно пытаясь расправить несуществующие крылья. Голова эльфа запрокинулась, из приоткрытого рта медленно стекала струйка крови.
Стоп!
С момента смерти скрипача прошло не так уж мало времени. Кровь уже не должна была течь! Это означало только одно…
Упав на колено, даргел вскинул правую руку. Резко дернул кистью — края свежей раны на запястье, только начавшей закрываться, легко разошлись. Тягучие капли крови упали в подставленную ладонь.
Он давно уже израсходовал весь запас собственной магической энергии, включая даже самый резерв. И теперь творимая магия стремительно высасывала его собственные жизненные силы… но оно того стоило.
Тело Киммериона еле заметно дрогнуло. Потом еще раз…
Вега через силу поднимал руку, раз за разом повторяя строки заклинания. И спустя несколько бесконечно долгих минут бездыханный эльф распростерся на камнях возле него.
Полностью захваченный возможностью спасти эльфа, Вега только мельком отметил, что измотанный Рагдар подошел к Алиссаре, проверил пульс, и только тогда позволил себе лечь на пол и закрыть глаза. Оборотень был не меньше остальных измотан битвой… а в чем-то даже больше. Тряхнув головой, Вега вернулся к Киму.
С трудом поборов ужас — а что, если он ошибся, и его догадка неверна? — де Вайл коснулся кончиками пальцев верхней губы скрипача, чуть приподнимая ее. И едва не рассмеялся с облегчением, увидев удлиненные клыки.
Остался главный вопрос — как вампир этого мира отреагирует на кровь даргела? Вега поднес раненую руку к губам эльфа, и позволил нескольким каплям упасть в полуоткрытый рот.
Несколько секунд ничего не происходило, и следователь уже почти отчаялся.
Внезапно Киммерион выгнулся дугой, и распахнул глаза. По-эльфийски огромные радужки не сохранили в себе ни единого намека на природный изумрудный цвет — только ярко-алый, так похожий на цвет свежей крови… Клыки вампира заметно удлинились, он судорожно дышал, и пытался дотянуться до шеи Веги.
— Нет уж, — усмехнулся даргел, едва не рассмеявшись от счастья — жив! Все-таки жив!
И прижал к губам Кима собственное, уже располосованное запястье.
Вампир пил жадно, чуть не давясь кровью. Когда же де Вайл понял, что еще немного — и кровопотеря для него самого станет чрезмерной, и попытался отнять руку — скрипач вцепился в нее со всей силы, сжав холодные стальные пальцы так, что следователю на миг показалось, что кость сейчас сломается.
— Киммерион, приди в себя, — негромко, но жестко сказал он.
Эльф вздрогнул всем телом, отреагировав на собственное имя, как на удар. Глаза вновь приобрели зеленый цвет, пальцы разжались, и во взгляде Кима отразился дикий, всепоглощающий ужас.
Но Вега этого уже не видел. Удостоверившись в том, что все живы, он, наконец, позволил себе провалиться в беспамятство…
Глава XIV — Горечь победы
Великие и судьбоносные решения принимаются не мгновенно. Ситуацию нужно обдумать, проанализировать, понять, что будет происходить в том или ином случае при тех или иных действиях, какие именно последствия принесет то или иное событие… решения, от которых порой зависит дальнейшая судьба мира, принимаются не сразу. Слишком многое поставлено на карту, слишком страшными могут оказаться последствия ошибки. Великие умы часами и ночами сидят, обдумывая ситуацию, советуясь друг с другом, или с собственной интуицией, и только потом, взвесив все «за» и «против», выносят свой вердикт.
У Арны не было этих часов и ночей. У нее было несколько долей секунды, за которые она должна была решить свою судьбу, судьбу Змея и Орогрима, Гундольфа и Мантикоры, а заодно — всего мира… хотя об этом она, конечно, не знала.
И за крохотный промежуток времени, прошедший между ударами бешено колотящегося сердца, она приняла решение.
Миг — нет, сотая доля мига! — Танаа выходит в ментал. Еще одна доля — она находит нить жизни служителя Левиафана, самозваного лорда в крылатом шлеме, осмелившегося присвоить себе имя Птица. Удар сердца — меч уже совсем близко, еще чуть-чуть, и острие пронзит тонкую ткань платья, вспорет кожу, раскрошит ребра, и вонзится в это сердце еще до следующего его удара.
Нет. Этого не произойдет.
И Искоренитель, призывая всю свою силу, одним прикосновением разрывает нить жизни лорда Птицы, раз и навсегда ставя крест на всех его честолюбивых помыслах.
Он умер мгновенно, так и не успев ничего осознать. От Искоренителя нет защиты ни у кого. Оборвалась жизнь — и оборвались все нити, магией опутывающие сознания людей. Расширились зрачки Змея, в глазах его отразился ужас — он все понял, но уже не мог остановить удар. Вскрикнул Орогрим, понимая, что его тело свободно, но Арна сидит слишком далеко, и он не успеет… Из последних сил рванулась в сторону сама девушка — любая рана заживет, лишь бы не в сердце…
Со звоном рассыпались мелкими хрусталинками бокалы, сорвавшиеся с выпавшего из рук Шениля подноса. Алыми брызгами разлетелась кровь Танаа по светло-кремовой бархатной обшивке дивана.
Арна вскрикнула от боли, когда лезвие меча пронзило ее левое плечо — но тут же взяла себя в руки, запрещая телу чувствовать боль.
Эстис упал перед ней на колени, в глазах молодого графа застыл немой ужас.
Закричал дворецкий, медленно, но неумолимо осознающий все, что происходило после смерти старшего де Карнэ.
Вскочил на ноги Орогрим, непонимающе глядя на сестру — что теперь делать? Кто виноват? Кому мстить?
— Успокойтесь! — серебром и льдом зазвенел голос Танаа — и этот голос подействовал на всех лучше ушата холодной воды. — Я жива. Птица мертв. Все хорошо… Эстис, прошу, вытащи меч, — на последних словах голос ее все же подвел, задрожав, и выдав боль и усталость.
Оцепенение спало.
— Лекаря немедленно! — заорал граф дворецкому. Тот опрометью бросился искать местного доктора, также пребывавшего ранее под властью Птицы. Сам Змей обернулся к Арне. — Подожди, пока придет врач. Иначе может быть слишком сильное кровотечение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});