— Боишься, маленькая ромашка? — Лаэрт протянул руку к ее голове, делая вид, что поправляет венок.
— Каждая невеста волнуется перед свадьбой, ваше величество.
Лена старалась не смотреть на него, но отвечая, невольно подняла взгляд.
А он словно ждал. Глаза торжествующе зажглись — как прожектора летающей тарелки.
Наводка на цель, силовой удар в переносицу. Бах! У Лены в ушах зазвенело.
— Да-ар, — с предвкушением протянул Лаэрт — в точности как здоровяк-надзирающий при аресте Веллета. — Хороший, сильный дар. Кто бы мог подумать. Ты принесешь мне присягу, дочь Аспера Дювора, последняя цапля Гадарии?
Его полные губы кривила алчная усмешка, румяные щеки лоснились.
— Конечно, ваше величество, — Лена старалась не показать, как ей страшно. — После свадьбы, как вы сказали…
— Сейчас!
Лаэрт сжал ей горло. Несильно, ровно настолько, чтобы показать: трепыхаться бессмысленно.
— Повторяй за мной! Во имя Истины и во славу ее, клянусь душой и жизнью своей не злоумышлять против короля Гадарии, не вредить ему ни словом, ни делом…
Все было не так, как описывал Дион. Вернее, не совсем так. Он говорил: "Ощущение такое, как будто тебя пронзает раскаленный штырь. Но длится это пару мгновений. Еще час-другой ожог будет ныть, потом затвердеет — словно носишь у сердца металлическую бляшку. К вечеру почувствуешь усталость, некоторую спутанность сознания, потом все пройдет. Печать ничего в тебе не изменит. Будешь жить, как жила…"
Перед глазами у Лены пошли круги, руки и ноги стиснуло невидимыми капканами, в груди запекло. Кто-то позвал: "Леннея!" Не Лаэрт. И снова: "Леннея…" Почти беззвучно — но имя тяжелым эхом осело на дно сознания. Жжение под ребрами исчезло. Раздался далекий крик, пронзительный и протяжный. Короткий миг удушья… Потом Лену отпустило, и она увидела, как остывает жар во взгляде короля.
— Молодец, — похвалил он. — Сильная девочка.
И все еще держа за горло, поцеловал — грубо и жадно.
Что-то внутри нее потянулось навстречу. Трепетное белое пламя взревело пожаром, мечтая слиться с пылающей медью в неразрывных объятьях, чтобы дать жизнь чему-то новому и прекрасному.
Ощущение было сильным и до боли походило на физическое влечение. С кем-то другим Лена могла и обмануться, но Лаэрт не вызывал ничего, кроме гнева и отвращения.
Так что это — печать тянется к своему хозяину? Истинная сила предала? Подобное к подобному…
Хватка на горле наконец разжалась.
Расквасить бы гаду нос! Или хотя бы демонстративно вытереть губы. Вместо этого Лена забилась в угол, прикидываясь дрожащим сусликом. Да и не прикидываясь, в общем. Злость страху не помеха. Лаэрт только что показал, что имеет власть не только над ее телом, но и над психикой. А кроме того — что ему чихать на приличия.
— Твой жених еще не сделал тебя женщиной, — заявил король, он же Свет Истины.
Она притворилась, что глубоко шокирована.
— До свадьбы?!
— Я бы не устоял, — Лаэрт хохотнул. — Но — его право.
Лена выдохнула про себя. В голове пронеслось сразу несколько мыслей. Первая: как он узнал? Вторая: а если бы сделал, этот гривастый кобель сейчас поцелуем не ограничился бы? Третья: хвала Бомарше, у них тут не в ходу право первой ночи…
Наконец главный вопрос: неужели Лаэрт не чувствует в Лене родственную силу, пусть и неправильную? И что будет, если все-таки почувствует?..
Сначала Лена не хотела рассказывать Диону про поцелуй и последовавший за ним диалог — только про печать, но потом решила, что верноподданному господину рэйду будет полезно добавить пару штрихов к портрету сюзерена, благословенного спасителя и защитника одаренных. Хотя, может, с его точки зрения, ничего из ряда вон не произошло…
Дион тихо выругался. Вскинул на Лену взгляд:
— Извини.
— По-моему, это было к месту, — ответила она.
Свадебный банкет продолжался до глубокой ночи.
Свет множества огней дробился в зеркалах и столовом серебре, резал глаза сотней осколков. От аромата цветов Лену подташнивало, у сказочных яств на столах был вкус соломы. Губы болели от фальшивых улыбок, танцевальные мелодии в исполнении небольшого струнного ансамбля отдавались звоном в ушах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хотелось убить Лаэрта. Но прямо сейчас Лена была ему благодарна — за то, что оттянул на себя львиную долю внимания. Благородные рэйды и лэйны облепили могучую фигуру в сливочном костюме, надетом взамен розово-голубого, как мухи — ломоть сладкой дыни.
Вечерняя гроза пронеслась над замком совсем коротко, истрепала и вымочила сад, освежила воздух, ничуть не помешав магическому фейерверку. В чернильном небе, среди туч и молний, взмывали огненные драконы, проплывали разноцветные каравеллы, львы и грифоны сходились в эффектной схватке, тянулись ввысь шпили многобашенных городов.
В другое время Лена посмотрела бы шоу с интересом, но сейчас ее просто не держали ноги. Она буквально висела на Дионе, благо нынче они имели полное право обниматься на публике, и публику это только умиляло.
Едва дождь перестал, король, развязно подмигнув, пожелал молодым побольше детишек и убрался восвояси. Почти сразу после этого Дион тихо увел Лену наверх. Гости, казалось, и не заметили.
В спальне было покойно и сумрачно. Лена так устала, что ни о чем не думала, ничего не чувствовала, едва отметив оранжевый глаз ночника, масляные брызги отсветов на лакированной спинке кровати и ночную рубашку в пене кисейных оборок, картинно брошенную поверх одеяла.
Дион осторожно усадил Лену на край постели.
— Тяжелый был день.
— День моего рождения, — смешно, она только сейчас вспомнила.
— Вот как? Поздравляю, — он поцеловал Лену в висок. — Тебе надо отдохнуть. Не против, если я помогу?
Она едва осознала, как Дион стянул с нее платье, наскоро заплел волосы — серьезно? — и укрыл одеялом. Треклятая печать… чтоб Лаэрта крысы глодали! В памяти осталось уютное тепло мужских рук, еще один короткий поцелуй и тихий шепот "Желаю счастья…" А потом — провал в черноту.
* * *
Чернота обернулась знакомым подземельем. Лена стояла перед зеркалом. Камни в раме тускло светились, каждый своим цветом. В стекле, целом, без единой трещины, мерцала туманная серебристая бездна. Лена оглядела себя: распущенные волосы, белое свадебное платье. А отражение было в синем и с косой через плечо, как в тот день, когда Лену перенесло в этот мир.
Девушка в зеркале выглядела скверно: осунувшаяся, как после концлагеря, на губах гримаса боли, во ввалившихся глазах чахоточный блеск, ладонь судорожно прижата к груди — так и кажется, сейчас зайдется в кашле и начнет харкать кровью.
Лена сделала шаг, подняла руку. Но девушка-отражение и не подумала повторить ее жест — бросилась вперед и всем телом прильнула к стеклу с криком:
— Верни мою жизнь!
* * *
Утром на столике у потайной дверцы Лена обнаружила перстень с цаплей ин-Клоттов, комплект изумрудных украшений из шести предметов ("парюра", верно?) в стильной шкатулке и ключ, подходящий к замку в двери. Дверь, кстати, оказалась незаперта. По другую ее сторону, в мужской спальне, никого не было.
Лена сунула ключ в ящик столика, гадая, как это понимать. То ли как приглашение, то ли как отказ от притязаний. Скорее, последнее — потому что, вернувшись со службы, Дион повел себя так, будто вчера она не заснула в его объятьях.
Может, и правда — пригрезилось?
Глава 26. Академия магии
Айдель Шело обитал в высокой башне, как и положено главному чародею королевства. К счастью, на верхотуру ходил магический лифт, и Лена простила наставнику Диона склонность к штампам. Тем более, что сказок ее родного мира маг не читал, мультфильмов не смотрел и понятия не имел, какие мысли бродят в голове его новой ученицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мир состоит из частиц, — заложив руки за спину, Шело неторопливо прохаживался по полу, выложенному мозаикой из травертина. — Вам придется принять этот постулат на веру, рэйда Герд.