— Дозу? — похоже, в местной культуре это понятие было не в ходу. Однако смысл Дион уловил. Окинул Лену взглядом, покачал головой, сдерживая улыбку. — Даже не знаю, смеяться или плакать… Не обижайся. Клянусь, ни мне, ни тебе бояться нечего. Давай по порядку. Во-первых, все пьют, но не все спиваются. Во-вторых, мы с тобой оба маги, а это уже защита. Мои родителям хватало. В-третьих, у тебя никогда не было печати — я не знал, но она задавала рамки женскому дару. В-четвертых, у тебя есть истинная сила, и одно это делает тебя особенной. Наконец, в-последних и в-главных, — он сделал короткую паузу, — я люблю тебя, Лена…
Не то, чтобы она этого не предполагала, но дыхание все равно сбилось, пейзаж вокруг показался невыразимо прекрасным, и захотелось воспарить над миром легкой птахой — прямо со стеклянного насеста. Правда, Дион подпортил момент, взявшись объяснять то, о чем сам недавно узнал: оказывается, исцеление ран и болезней всегда было побочным эффектом взаимного чувственного удовольствия, но истинные умудрились и это извратить… Одно слово — мужчина! Неужели неясно, что подробности можно отложить на потом? Впрочем, Лена быстро указала мужу на его ошибку. Просто поцеловала с жаром и нежностью, переполнявшими ее существо, и он не остался в долгу. Сообразительный все-таки!
После этого вопрос о зависимости показался абсолютно неважным. Хотя…
Дион картинно щелкнул пальцами, и снизу, из облака, поднялся летающий столик. На блюде лежали местные фрукты под названием эллай — сочные и сладкие, в вазочке — медовые орешки. А еще был графин с жидкостью шоколадного цвета и два бокала в капельках влаги, подхваченных по пути сквозь облако.
— Что это? — удивилась Лена, присматриваясь к графину.
— Ты говорила, что не любишь вино, — в глазах Диона прыгали смешинки, и она засмотрелась, на секунду забыв о своем вопросе: все-таки глаза у него безумно красивые. — Я попросил воссоздать напиток, о котором ты рассказывала. Ячменный солод, дрожжи, тройная перегонка. Сливки. Шоколад. Ваниль. Карамель.
— Дион, ты серьезно? — Лена прищурилась с притворной угрозой. — Хочешь от меня отделаться? Ты же знаешь, что случилось, когда я пила это в последний раз! Вдруг меня опять занесет в другой мир?
— Трусишка! Хотя бы попробуй. И скажи, похоже или нет?
Он наполнил на треть оба бокала, взял один, покачал, глядя, как перекатывается густая жидкость цвета кофе с молоком.
— Я-то уже пробовал. И знаешь, мне понравилось. По-моему, на этом можно сделать состояние.
— Ого! — рассмеялась Лена. — У кого-то проснулась деловая жилка. А я думала, ты умеешь только транжирить капиталы ин-Скиров!
— Транжирить? — воскликнул он с наигранным негодованием. — Да я за полгода сэкономил для ведомства дорог почти пятьсот тысяч керм!
На нем была рубашка с распахнутым воротом, удобные светлые брюки, волосы растрепались на ветру. Лена надела летящий сарафан на тонких бретельках. Парочка курортников, а не без пятнадцати минут правящая чета.
Лена приняла второй бокал из рук Диона, стукнула краем о край, и в небеса мотыльком вспорхнул хрустальный звон. Обычая чокаться в этом мире не знали, но Лена давно посветила мужа в некоторые традиции родного мира.
— За твою деловую хватку! Иэнна не устоит перед сливочным ликером, Гадария падет вслед за ней, а там и Тумон с Оранией и Шеккией безоговорочно капитулируют. Мы построим бескровную сливочную империю — Лаэрту на зависть. Надо только придумать ударное торговое название…
— Просто "Елена", — Дион подмигнул. — В твою честь.
— Тогда уж по аналогии, "Элейнис", или просто "Леннис"…
Оба уже откровенно хохотали.
— Нет, стой! Лучше в честь тебя. Это же гениально: "Дионис"!
Лена подхватила бокал петлей узора и захлопала в ладоши.
— Дионисом у нас звали бога вина! Представляешь? А тут просто ударение на другой слог…
— О, нет! — Дион вскинул руки, прося пощады. — Довольно с нас богов!
Они смеялись, облако под ногами переливалось всеми цветами радуги — и радуга вставала над отливающей янтарем стеной тумана на горизонте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Истинные строили свое учение на отголосках легенд о хранителях. Но Лене вдруг подумалось, что сами того не подозревая, они в чем-то правы: каждый человек может стать творцом собственной жизни.
Если поверит, что способен на это.
Конец.