— Прекрати! — взмолилась она, но он хищно улыбнулся и прижался губами к тому месту, где только что была его рука.
Сара рванулась, но против него она была совершенно беспомощна. Она была беспомощна перед этим чувственным натиском. Этот опыт был для нее новым, она чувствовала себя погрязшей в разврате падшей женщиной, и в то же время падение было таким обезоруживающе приятным. Глядя на его руки, удерживающие ее бедра широко раздвинутыми, она ощущала себя какой-то языческой богиней, ублажаемой жрецом. Не выдержав, Сара снова закричала от наслаждения.
Она стиснула зубы, пытаясь остановить рвущийся из нее крик. Она и представить не могла, что наказание может так понравиться.
Сара уже потеряла счет тому, сколько раз он доводил ее до пика. Она в конечном счете сдалась и уже не молила Вейна о пощаде, потому что чем больше она его умоляла, тем более изощренно он ее мучил.
В какой-то момент в ходе этого виртуозного представления она прекратила бороться с ним. Она пыталась сконцентрироваться на физических ощущениях, но потребность покориться ему, сдаться целиком, позволить ему пробить брешь в той крепостной стене, которой она окружила свое сердце, возрастала с каждой минутой.
Потребность принять его в себя становилась все острее. Она думала о его твердости и его размерах, и у нее текли слюнки, а внутренние мышцы непроизвольно сжимались. Она не могла воспользоваться руками, чтобы направить его в себя, и потому пришлось просить об этом словами.
— Вейн. — Она слегка приподняла бедра. Он скользил по ее телу, слегка прикусывая зубами ее кожу.
— М-м-м? — Он лизнул сосок, затем взял его в рот и втянул в себя. Она заметалась под ним. Он с влажным шлепком отпустил ее сосок и спросил: — Что, моя радость.
— Я… я хочу тебя.
— Я не спрашиваю тебя о том, что ты хочешь. Ты принимаешь наказание, Сара. Или ты забыла?
Она едва не кричала от неудовлетворенности. И, тем не менее, он помнил, как все начиналось, он не забыл об изначальной цели того, что сейчас происходило, и он будет идти к этой цели, пока не добьется ее полной капитуляции. Теперь Саре всерьез хотелось заплакать.
— Да, — выдохнула она, — да, я забыла.
Он замер и поднял голову. Она попыталась заглянуть в его глаза, но он продолжал держать голову опущенной, и она так и не поняла, что он чувствует и что думает.
Вейн приподнялся. У нее возникло странное и непонятное желание лизнуть его член. Она знала о том, что некоторые так делают, но никогда не испытывала ни малейшего желания испытать подобный опыт, как бы Бринсли ее ни уговаривал.
— Ты хочешь этого? — Вейн сомкнул пальцы вокруг члена.
Сама не своя от стыда, Сара кивнула и посмотрела Вейну в лицо. Гнев исказил его черты. Она вдруг поняла свою ошибку.
— Нет, не этого, — тихо сказала она. — Я хочу тебя. Возьми меня, Вейн. Ты мне нужен.
Несколько секунд он молчал, его гнев нисколько не пошел на убыль. Она вдруг испугалась, что сейчас он ее развяжет и велит убираться.
Наконец он протянул руку, чтобы развязать ее, но лишь для того, чтобы стиснуть ее запястья в своей руке. Медленно, со смаком, он перецеловал все ее пальцы, провел языком по шрамам на ладонях, где кожа была особенно чувствительной.
Она взвизгнула от восторга и страха, испытывая и облегчение, и разочарование оттого, что он наконец ее освободил. Вейн продолжат целовать ее, опускаясь все ниже, и она со вздохом вытянулась и обняла его. Она закричала, когда он вошел в нее одним мощным толчком.
Глава 17
Вейна в кровати не было. Сара натянула одеяло, зябко кутаясь в него, пытаясь согреться. Пытаясь изгнать из сердца холодок дурного предчувствия.
Теперь обратного пути уже не было. Ее план держать Вейна на расстоянии основывался на предположении, что он джентльмен. Но в том, как он, связав ее, ублажал до тех пор, пока она не превратилась в комок обнаженных нервов, не было ничего и отдаленно напоминающего поведение джентльмена.
И теперь ей придется жить с этой предельной интимностью, с этой обнаженностью своей животной сущности. Теперь у нее не останется ни отговорок, ни возможности укрыться от его страсти и от своей собственной страсти.
Страх сдавил ей грудь так, что стало трудно дышать. Могла она не позволить ему привязать себя к кроватному столбу? Да, конечно. И все же она не возразила ему ни словом. Она хотела этого, она хотела покориться его воле на эту единственную ночь.
Но ее капитуляция имела последствия. И с этими последствиями ей придется жить. Ей придется уступить Вейну свои и тело, и страсть.
Но это не означало, что она должна уступить ему свое сердце.
Еще не рассвело. Должно быть, она проспала не так уж долго. Сара села в кровати, поеживаясь от холода. По коже бежали мурашки. Из гостиной сюда проникал свет свечи. Сара встала с постели.
В потемках она не смогла отыскать своей одежды и потому стащила с кровати одеяло и накинула его на плечи, придерживая рукой на груди.
Сара подошла к порогу гостиной и остановилась, зачарованно глядя на Вейна, сидящего в кресле у камина. Он сидел, понуро опустив голову, упершись локтями в колени, с бокалом бренди в руках.
Отчаяние. Она чувствовала, как отчаяние исходит от него мощными волнами, сгущая атмосферу. И когда он поднял голову, чтобы осушить бокал, Сара прочитала отчаяние и на его лице.
Кадык его задвигался. Затем Вейн безвольно опустил бокал. Пустая бутылка из-под бренди с негромким стуком упала на толстый ковер и откатилась в сторону. Он провел рукой по волосам, затем по лицу, словно пытался стереть из памяти что-то ужасное.
— В чем дело? — еле слышно спросила Сара.
Он медленно повернул голову и поднял на нее глаза. Темные глаза, полные боли.
— Ты не спишь? — Впервые он не встал, когда она вошла в комнату. Что-то было не так. Совсем не так.
— Да. Я замерзла. — Сара поплотнее укуталась в одеяло и настойчиво повторила: — Скажи мне, в чем дело? — Что случилось после того водоворота страсти, в котором побывали они оба? Разве не этого он хотел? Сердце сжалось от страха. Она не знала, что он собирается сказать, но приготовила себя к тому, что сейчас получит смертельную рану. Сара проклинала себя за то, что ослабила бдительность.
— Я пытаюсь найти оправдание своему поведению. — Он говорил так, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Но не нахожу.
Он судорожно вздохнул.
— Мое поведение по отношению к беззащитной женщине не имеет оправданий. Пожалуйста, прими мои самые искренние извинения.
— Но, Вейн…
— Джентльмен оставил бы тебя в покое. Похоже, я не джентльмен.