— Робин! — крикнула Джайна. Раздался топот убегающих ног. — Плохо кончится? Это как?
Не оборачиваясь, крылан бросил нож через плечо. Джайна содрогнулась: он пролетел как раз через то место, где из-за угла дома мгновение назад выглядывала вихрастая голова Робина.
— Бью, а потом думаю. — Крылан развел руками. — Да, я такой.
Она отвела взгляд.
— Отвратительно, да?
— Мне тебя жаль.
Он рассмеялся, как мог бы смеяться приговоренный к смерти.
— Не стоит. Я этого не заслуживаю…
— Ты весь черный, — сказала Джайна, и он удивленно заморгал. — Не снаружи, внутри. Чтобы это увидеть, мне даже смотреть на тебя не нужно. Тьма у тебя в сердце, в душе… гнев, ненависть, месть. Боги, как мне тебя жаль! Что нужно было сотворить с человеком, чтобы он стал таким?
— Мне попались умелые… творцы, — сказал крылан негромко. — Мастера по части унижений и оскорблений. Скажи, ты щупач?
Он все еще не понял, куда попал.
Джайна вздохнула. Ее часто принимали за щупача, и обычно уверения в обратном ни к чему хорошему не приводили. Но крылан, по крайней мере, не испугался, хотя теперь в его взгляде появилась настороженность. Что ж, раз он почувствовал, как соприкоснулись их сознания, значит, изменения наступят гораздо быстрее, чем обычно, — и будет нечестно, если она не предупредит об этом.
— Я не имею никакого отношения к клану Чайки, — сказала Джайна, откладывая в сторону рыбу. — Но, пожалуй, мне следует тебя предостеречь.
Вот теперь он встревожился, но скрыл истинные чувства за кривой усмешкой.
— То, что ты ощутил, происходит против моей воли. — Она спокойно встретила его испытующий взгляд. — Чем больше времени ты проведешь поблизости от меня и детей, тем сильнее изменишься, сам того не осознавая. Проще говоря, тебя начнет мучить совесть, и ты можешь этого не пережить. Поэтому, если в твоей душе нет ничего, кроме мерзости, скопившейся за долгие годы, лучше уходи прямо сейчас.
— Как это понимать? — сказал он, продолжая усмехаться. — Выгоняешь меня? Измученного, голодного?..
Джайна сделала вид, что не расслышала в его словах сарказм.
— Я всего лишь предупреждаю. Ты понял, кто я? Он кивнул.
— Не боишься, что к утру станешь другим человеком?
— Я всегда отвечаю на брошенный вызов, — промолвил крылан вместо ответа. — А что может быть интересней, чем схватка идей? Докажи, что я не прав.
Недолго помолчав, он добавил:
— Я умею проигрывать достойно.
Джайна опустила взгляд. Вызов брошен, вызов принят: — еще никто не говорил о ее даре так странно и страшно. Он умен и хитер, но отравлен ненавистью; случись эта встреча лет десять назад, она сочла бы своим долгом очистить его, как очищают замусоренное русло родника, чтобы открыть дорогу чистой воде. Но за годы в изгнании она о многом успела поразмыслить и поняла, что иногда ненависть необходима.
Вызов брошен…
Крылан по-птичьи склонил голову набок, словно предоставляя ей право первого хода. Глупый. Все еще не понял, что ей ничего не надо делать, достаточно просто быть гидом. Все, что случится с ним к утру, будет делом его рук. Он сам — лавина, а она, Джайна, — всего лишь камешек, который эту лавину сдвинет с места.
…вызов принят.
Кожу на левом плече кольнуло — это возвращались воспоминания полувековой давности, когда она получила свой клановый знак.
Пора начинать.
Скалы в Благодатной бухте и впрямь были источены пещерами не хуже, чем ниэмарский сыр, но лишь немногие из них имели входы, доступные во время прилива, а кое-какие и в отлив оставались затопленными. Когда Умберто понял, какая роль уготована ему в поисках пещеры, где могли скрыться сбежавшие лодки, то энтузиазма в нем заметно поубавилось — но и отступить помощник капитана не захотел. «А как ты думал? — спросил Джа-Джинни, сделав удивленное лицо. — Чем меньше людей будут знать о том, что мы делаем, тем лучше. Можно, конечно, пустить все на самотек, но я что-то сомневаюсь, что Крейну это понравится».
Умберто буркнул что-то невразумительное — крылан сделал вид, что не слышит, — сбросил рубашку и сапоги, а потом прыгнул в воду. Дожидаясь, пока он вернется, крылан сидел в лодке, которая покачивалась на волнах, и гадал: отчего это он испытал такую радость, устроив Умберто незапланированное купание?..
Парень появился очень быстро — забрался в лодку, дрожа от холода, и сказал:
— Здесь пусто.
Крылан равнодушно пожал плечами.
— Тогда поехали дальше…
В бесплодных поисках прошел целый день.
Они вернулись на берег затемно; Умберто, одарив Джа-Джинни сердитым взглядом, отправился согреваться в ближайшую таверну, а крылан вспомнил о рыбаке и его безумной жене. Но в тот вечер он чувствовал себя слишком усталым, чтобы куда-то лететь и что-то выяснять, поэтому отложил встречу на следующий день.
К тому же его по-настоящему захватила идея разыскать лодки — ведь обследовать удалось совсем небольшой участок бухты, — причем сделать это хотелось до того, как вернется капитан. Что было причиной такой спешки, крылан и сам не знал, но всерьез подозревал, что Крейн заразил его одержимостью…
…— Ты всерьез считаешь, что Звездочет мог притащить в Лейстес хакке и об этом никто не подозревает?
Солнце в зените светило ярко; в ветвях деревьев пели птицы. Умберто и Джа-Джинни причалили у западного берега Благодатной бухты и устроили привал: провизию к обеду крылан предусмотрительно захватил еще утром.
Полдня прошло впустую, но пока что они оба сохранили изначальное стремление разыскать пропажу во что бы то ни стало. А вопрос, прозвучавший из уст Умберто, Джа-Джинни ждал еще вчера, поэтому успел обдумать ответ.
— Знаешь, это было озарение. Но нынче утром я расспросил Эрдана, и он сказал, что если капитан в достаточной степени подчинил фрегат собственной воле, то он может сдерживать страх корабля перед хакке. Кристобаль сможет это сделать, сказал Эрдан, но не станет. Я, естественно, спросил — почему? — Крылан ненадолго замолчал. — Это жестоко, сказал Эрдан, да к тому же чревато большими неприятностями. Разрываясь между самым жутким страхом и необходимостью повиноваться, фрегат вполне может сойти с ума, а что за этим последует — сам понимаешь.
— Ясно… — Умберто лежал на спине, блаженствуя в лучах солнца. Его волосы едва успели высохнуть после очередного купания. — Выходит, Звездочет тоже неплохо владеет кораблем, а?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});