собственной невестой встретиться не могу.
Де Геннин был человеком среднего возраста и как все люди, перешагнувшие порог пятидесятилетия, оставался верным кудрявым парикам и румянам, которыми они покрывали уже дряхлеющие щеки. Но этот почти обрусевший то ли немец, то ли голландец имел все еще неплохую выправку, и производил впечатление вполне здорового человека. Должно быть, лазанье по горам благотворно сказалось на его здоровье и общей жизнедеятельности.
— Ваше императорское высочество, — заслуженный металлург и почетный директор всех металлургических заводов Российской империи, фактически основавший Пермь и Екатеринбург, смешно подпрыгнул на месте и отвесил глубокий поклон, так, что его уши его парика коснулись пола. — Чем имею честь лицезреть вас?
— И вам доброго утра, Вилим Иванович, присаживайтесь, — я указал ему на кресло, стоящее чуть в стороне от стола. Рядом было расположено еще одно, а между ними стоял небольшой столик, нечто вроде журнального, который я попросил сделать по собственному эскизу. Это была так называемая зона для доверительных бесед. — Я еще не совсем отошел от болезни и мне, как бы неловко не было в этом признаваться, не хотелось бы во время нашей беседы стоять.
— Какая может быть неловкость, ваше высочество, — замахал рукой Геннин. — Мы все молились за ваше скорейшее выздоровление, — он удобно расположился в кресле, после того, как я сел в свое. — Так, о чем вы хотели со мной поговорить?
— Вы не поверите, как мне нравится вот такой прямой подход к делу. Я тоже не люблю разглагольствований о погоде и тому подобную чепуху. А поговорить я хотел бы о Уральских горах, точнее о заводах, принадлежащих Демидовым и приисках, которые ими же разрабатываются.
— И что же вы хотите узнать, ваше высочество? — Геннин стал очень серьезным, даже взгляд его посуровел.
— Я хотел бы знать, правду ли говорят о том, будто Акинфий Никитич чеканит собственную монету, не чинясь и не оглядываясь на Монетный двор?
— Нет, — медленно проговорил Геннин. — Я не знаю наверняка, но такое дело, как производство монет, которые будут соответствовать заявленным государством, нуждается и в специальных помещениях, чтобы пресс поставить для чеканки, и в химиках, кои будут серебро и золото вымерять так, чтобы разница не была с монетами Монетного двора заметна. Темной конуры с двумя кузнецами, которые будут молотами плющить драгоценный металл, может быть, и хватило бы в стародавние времена, но сейчас, в наше просвещенное время это уже никак не будет возможным. Я ничего подобного не видел, хотя Акинфий Никитич никуда мне доступ не закрывал, знал, что я перед самой государыней буду ответ держать.
— Понятно, — я задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику. — Хорошо, а само золото и серебро Демидовы добывают?
— А вот это возможно, — кивнул Геннин. — Я сам находил весьма перспективные участки, где можно было бы начать разработку. И не только в Уральских горах, но и в Алтайских.
— И куда они в этом случае их сбывают? — я перестал барабанить и в упор посмотрел на металлурга. — Они ведь не в Российской империи обогащаться удумали, иначе, все бы знали о том.
— Вот тут я точно не могу вам помочь ни в чем, ваше высочество, потому как, не знаю, — Геннин развел руками. — Могу, конечно, предположить, что куда-то за границу тайком золото и серебро вывозят, но, опять-таки, об этом было бы давно всем известно. Одно могу предположить, складывают они слитки где-нибудь в подвале. Вот для этого дела ничего, кроме плавильни и самого подвала и не надобно.
— Учитывая, что их можно совместить, — я откинулся на спинку стула. — А почему мы решили, что они на Запад могут серебро волочь? Господи, какой же я идиот, — я закрыл лицо руками и глухо засмеялся, даже всхлипнув при этом. — Это надо же, как в меня вбили и там, и здесь, что полноценная торговля возможна только с Западом.
— Ваше высочество? — Геннин выглядел обеспокоенным. — Что с вами?
— Не обращайте внимания, Вилим Иванович, это я самобичеванием решил в вашем присутствии позаниматься. — Я отнял руки от лица. — А теперь я хочу узнать самое главное, как обстоят дела на самих заводах. Почему там все время бунты вспыхивают? Вот этот вопрос вы должны были всесторонне изучить.
— Причин много, — Геннин задумался. — У Демидовых на заводах работникам приходится несладко, это верно. Но большая заслуга в этом в том состоит, что почти все они из крестьян вышли, который впервые плавильные печи только на заводе и увидели. Работа тяжелая, спору нет, но по-другому металла никто получить не сможет. Что касается слухов про то, что бесчеловечные условия и что день и ночь свист хлыстов и стоны несчастных там стоят… Неправда это, — Геннин покачал головой. — Сами посудите, ваше высочество, ежели бы так дела обстояли, то какова бы смертность на заводах была бы? Так никаких людишек не хватит, да и огромное количество смертей невозможно утаить.
— Тоже верно, — я кивнул. — Вообще, чем дольше я пытаюсь в это дело вникнуть, тем более жгучее желание меня посещает — наведаться на Урал и самому посмотреть, что же там происходит.
— Полагаю, это было бы разумно, ваше высочество, — неожиданно заявил Геннин. — Только видя что-то своими глазами, можно составить полноценное впечатление.
— Вы мне очень помогли, Вилим Иванович, — я совершенно искренне поднес руку к сердцу и обозначил поклон. — Думаю, что без вас я бы еще долго разбирался.
— Чем же я помог вам, ваше высочество? — удивленно посмотрел на меня Геннин.
— Вы навели меня на мысль, а это дорогого стоит, — я поднялся из кресла, показывая, что аудиенция окончена. Геннин был достаточно опытным царедворцем и прекрасно понимал такие нюансы. Он тут же вскочил на ноги и снова рассыпался в поклонах. — Да, Вилим Иванович, я хотел бы, чтобы вы прислали мне свои труды по геологии Уральских и Алтайских гор, которые сумели исследовать. Надеюсь, это возможно будет сделать?
— Разумеется, ваше высочество. Я пришлю и то, что стало всеобщим достоянием и собственные выводы, а также рассуждения, которые никто, кроме меня еще не видел, — Геннин улыбнулся. Видимо, он никак не ожидал, что наследник может проявить интерес к подобным вещам. Но, будучи инженером, я-то как раз мог понять его рассуждения и оценить возможность использования их в будущем.
Геннин ушел, я же сел за стол и написал записку Ушакову, в которой настаивал на