подозрение.
— А я не прошу тебя понимать, я приказываю тебе это сделать! — моему терпению пришел конец. Видит бог, я старался быть терпеливым, но перспектива провести еще одну неделю взаперти, никак не улучшала моего и так невеселого настроения.
Всего неделю назад я оправил под причитание Штелина и проклятья Ушакова просто невероятную сумму Криббе, которую нужно было прогнать через Голландский банк и получить на выходе вексель на предъявителя, чтобы никто не смог бы отследить получателя. Нет, схема с парой переводов довольна примитивна, и в мое время над ней только посмеялись бы, но в этом плане я могу только порадоваться за этот век, где, чтобы каждый этап проверить, нужно явиться в банк лично, а это подразумевает многодневный переезд на лошадях или в каретах. Конечно, если задаться целью, то можно и до меня отследить путь этих денег, но это займет у проверяющего, где-то с год, и к тому времени, когда он это выяснит, информация уже станет неактуальна.
Денег катастрофически не хватало на все те проекты, которые я запланировал, даже на этапе подготовки и разработки достойного плана реализации. Да еще и Ломоносов, наконец-то сподобился принести мне вполне реализуемый план всеобщего начального образования. Вот только денег не было от слова совсем. И те два источника, в которые я мог попробовать заглянуть, из-за чертовой болезни стали для меня недоступны еще черт знает насколько. И, если Елизавета каждый день приходила проведать меня и справиться о моем здоровье, то вот посещение Петропавловской крепости, где до сих пор сидели упрямые Демидовы было пока по мнению не только Флемма, но и Ушакова, преждевременным.
Дверь открылась и в спальню, которая в последние недели превратилась для меня практически в тюрьму, проскользнул Румянцев. Судя по его глазам, он только что принес свежую сплетню, да еще очень пикантную и важную, раз ворвался ко мне не постучавшись.
— Что бы ты сейчас не хотел сказать, лучше придержи при себе, если только это не касается непосредственно меня, — я поднял вверх указательный палец.
— Ваше высочество, это еще как касается вас, — заверил меня Румянцев и плюхнулся рядом со мной на соседний стул, так как лежать в постели настолько осточертело, что я сидел за столом со своим гроссбухом, куда вписывал свои идеи. — Одна и предполагаемых невест, к которой более всего склонялась ее величество, из-за какой-то личной сентиментальности, которую мать данной принцессы весьма талантливо подогревала, была застукана ее величеством лично в весьма пикантной ситуации.
— Та-а-а-к, — я забарабанил по столу. — Рассказывай.
— Как вам известно, вместе с Марией Саксонской прибыла ее тетка, этот прусский барон, которого вы намедни предложили сжечь, а также молодой подкормий надворный коронный Речи Посполитой Казимир Понятовский. Вы же в курсе, что он родич Чарторыйских? — я покачал головой. Вообще никого из этих поляков не знаю, да и знать, если честно, не хочу. Вот Понятовские мне известны, да и то, по той причине, что я в доме этого магната формально потерял девственность, и приобрел Флемма. — Не важно, у Трубецкого поинтересуетесь, ежели интересно будет, — Петька махнул рукой. — Так вот, когда вы заболели, всем было некоторое время не до гостей. И между Понятовским и этой прусской принцессой разгорелся интерес, который и привел их в ту злополучную нишу, где ее величество и застала пшека, целующего данную принцессу. Надо ли говорить, что ее величество пришла в ярость?
— Пожалуй, нет, — я покачал головой. Елизавета чрезмерно вспыльчива, так что это было даже, наверное, кому-то больно. — Избавь меня от подробностей.
— Мать данной принцессы была выслана с позором и запретом пересекать границу Российской империи, за то, что за дочерью уследить не в состоянии. Ну, а принцессу Софию срочно выдают замуж за этого Понятовского, чтобы избежать скандала. При этом ее величество велела как можно быстрее дожать Августа Польского и назначить Казимира Понятовского своим преемником.
— О, Боже, — я зажал рот рукой. — Но как сама София это допустила? Она ведь так сильно хотела остаться.
— Нежные чувства такой молоденькой девушки следует как следует удобрять и поощрять, вы же, ваше высочество, такое чувство, делали все, чтобы оттолкнуть ее от себя, — Румянцев покачал головой. Надо же, знаток женских сердец нашелся, мать его. — Нет ничего удивительного в том, что она поддалась мгновенному порыву. Вот только на ее беду данный порыв стал достоянием общества. Сами понимаете, вряд ли между ними все зашло бы дальше этого поцелуя, вот только для того, чтобы похоронить саму идею стать императрицей Российской, этого хватило.
— Как же много я пропустил с этой болезнью, — я кашлянул, к счастью, не закашлявшись на этот раз почти до рвоты.
— Да, вместе с герцогиней выслали прусского посла, — Румянцев попытался меня добить. — За то, что тот имел наглость примчаться ко двору и просить пощадить репутацию и чувства несчастной девочки.
— И самое смешное, не за шпионаж, не за то, что они пытались пролоббировать сближение с Пруссией и полную поддержку политики Фридриха, а за то, что за девчонкой уследить не смогли. Как-то даже обидно получилось, — я встал из-за стола и прошелся по комнате. Кошка, вылезшая из своей корзины, пошла за мной, пытаясь ухватить за ногу.
Дверь в очередной раз отворилась, и Румянцев вскочил со стула, склонившись в глубоком поклоне.
— Ваше императорское величество…
— Оставьте нас, — Елизавета взмахом руки отослала Петьку и вошедших вслед за ней Штелина, Разумовского и Ивана Шумилова. Когда все убрались, недоуменно переглядываясь, Елизавета подошла ко мне. — Полагаю, Румянцев уже рассказал тебе все новости, — я осторожно кивнул. — Не скрою, я весьма благоволила этой девочке. Сделать окончательный выбор в ее пользу мне мешала твоя возможная реакция. К тому же время до назначенного срока еще есть. Но, в связи в произошедшими событиями, к которым еще и твоя болезнь присоединилась, я, наконец-то, определилась. Точнее, я, наконец-то, приняла твои симпатии. И гонец к Августу несет не только настойчивую просьбу сделать мерзавца Понятовского предполагаемым приемником на польском троне, но и объявление о помолвке и начале переговоров о приданом, — я долго смотрел на тетку, затем осторожно кивнул. — Полагаю, что остальные девицы вздохнут с облегчением и начнут по-настоящему развлекаться, без оглядки на меня или тебя. Да и, Петруша, подумай, что бы ты хотел получить в подарок на свою помолвку?
— Вот это, — и я взял со стола и протянул Елизавете проект развития в Российской империи всеобщего