Читать интересную книгу Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932 - Саша Черный

Ошибка*

(Рассказ в стихах)

Это было в Булонском лесу —В марте.Воробьи щебетали в азарте,Дрозд пронесся с пушинкой в носу…Над головойШевелили пухло-густыми сережкамиТополя,Ветер пел над дорожками,И первой травойЗеленела земля.Я сидел на скамейкеОдин.А вдали, у аллейки,Лиловый стоял лимузин.

Сквозь стволы — облаков ожерелие…Вдруг на дорожкеПоказалась с сиамскою кошкойОфелия…Ноги — два хрупких бокала,Глаза — два роковых василька,Губы — ветка коралла.Змеисто качались бока,С плеча развратным, рыжим каскадомСвисала лисица.Поравнялась… Окинула взглядомСтоящий вдали лимузин,Раскрыла тюльпаном свой кринолин:Садится.

Сначала сиамская кошка,Как удав,Потерлась о мой равнодушный рукавИ поурчала немножко…Потом и Офелия,Ко мне повернувшись слегка,Показала конец язычка…Приворотное зелие!Глаза ее видели зорко:За липой мой лимузин.Я — седой господин,Поросячий король из Нью-Йорка.Ах, как стреляли два василька —В меня, в лимузин, в облака!Как кончик туфли волновался!Но я не сдавался…

Чтоб в даме с рыжей лисойРассеять туман,—Полез я в карманИ вынул хлеб с колбасойВ эмигрантской газете…Милые дети!Что́ с ней вдруг стало!..А вдали к лимузину усталоПодошел англичанин с женойИ укатили домой.Офелия встала…Даже у кошки сиамской,По логике дамской,Засверкал раздраженьемДымно-сиреневый глаз…Ушли с презреньем,Не обернулись даже назад…Вот и весь мой рассказ…

Разве я виноват?

<1929>

В санатории*

Чуть глаза распялишь утром,Вздернув нос над простынею,Чуть лениво дрогнешь пальцемРазоспавшейся ноги,—Из нутра соседней койкиБас, пропахший никотином,Задает вопрос в пространство:«Дьявол! Где же сапоги?»Он лежит под простынею,Как утопленник, сердитый,И сдувает с носа мухуВ ожидании слуги.

Но ответить не успеешь,Легкий стук — и в дверь вплываетГуттаперчевой походкойСанаторский Гавриил.Как грудным младенцам соску,Он в постель приносит кофе…Стыдно завтракать в постели,—Отказаться нету сил.Капли катятся вдоль шеи,В масле нос и подбородок…Кто бы взял меня на ручки,Спеленал и поносил?

Запахнув халат, как тогу,Мой сосед с кровати вспрянул,Мыло в руку, руль налево,—И гремит по ступеням.Но, как вепрь, с горы сорвавшись,Вдруг слетит в бассейн гаремный,Так влетел он рикошетомВ умывальную для дам…Ручки дергают за ручку,Шорох бешеных сандалийИ за дверью два сопрано:«Идиот!» «Гип-по-по-там!»

На веранде под балконом,Дверь заставивши скамейкой,Дамы солнечною ваннойПропекают свой загар.Наши окна над верандой…Целомудренной рукоюПрикрываю плотно ставни,—Скромность лучший Божий дар.Ведь от зрелища такогоАрхивариуса дажеМожет в дрогнувшее темяХлопнуть солнечный удар…

Управляющий в столовойИз замусленной пижамыМне с изысканностью светскойПротянул ладонь ребром.Экономка с кислым вздохомТолько что ему напела,Кто вчера, вернувшись в полночь,Вместо брома принял ром…Он в меня вонзает око,—Но душа моя прозрачна,Но глаза мои невинны,Как кувшинки над прудом.

Под смоковницей бесплоднойШахматисты — врач и повар,Сдвинув лысины к фигурам,Преют с важностью богов.Даже шахматы вспотели…Сбоку сфинксами застылиДва ревматика в халатах.Слышишь жесткий скрип мозгов?Но петух, вскочив на столик,Сдуру сдвинул все фигурыИ в истерике умчалсяПод проклятия врагов…

На пригорке под мимозойРаспластались на циновкеТри весталки, два студента,Я и утка без хвоста.Кто прикрыл свой лик газетой,Кто, головку томно свесив,Смотрит вдаль, где куры в ямкеКопошатся у куста.Кот на грудь ко мне взобрался,Лезет к уху, старый евнух…Превосходная карьера —Быть подстилкой для кота.

Массажистка бреет ноги,Не мои, свои, конечно.Петухи друг друга лупят,Выгнув грудь, как апаши…Опрокинулась бутылка,Повернуться б, да не в силах,—И струею теплой хлещетНа бедро мое Виши…Лень, праматерь всех пороков!Я молюсь тебе сегодняУпоенно и блаженно.Из нутра моей души.

<1929>

На колониальной выставке*

I Тихое семейство

Медлительно-кроткие души,Слон и слониха —Две серые, грузные туши —Шествуют тихо…Меж ними виляет задомЕдинственный сын,—Папаша с мамашей рядом,Бока, как надежный тын,Слон нежно толкает слоненкаПяткой под брюхо,Слониха дышет ребенкуХоботом в ухо…За рвом лилипуты-людишкиСмеются, пищат.Зонтики — шляпки — пальтишки,Алая пыль и сад.Родитель, фыркнувши гулко,Раскрыл треугольником пасть:«Бросьте ребенку булку.Неужто так трудно попасть?»Но люди молчат в смущенье,Взглядом по палке скользя,—На палке висит объявленье:«Кормить животных нельзя».И вот, как гигантский робот,Слон встал на цементный валИ, ввысь закинувши хобот,С акации гроздь сорвал…Сунул закуску слоненку —Ешь, дорогой!А мать, склонившись к ребенку,В восторге брыкнула ногой.

II Негритянка

Черная ДианаВ полосатом бурнусеЕла бананУ камышовых ворот.А вокруг прохожие,Как любопытные гуси,Столпились кольцомИ смотрели ей в рот…

Она их не видела,—Не хотела видеть!Глаза над толпою —Холодное копье…Но никто и не думалДиану обидеть:Смотрели на жирафа —Теперь на нее.

Сквозь кусты из зверинцаПовеяло вонью.Башня на солнцеСверкала, как палаш.Вытерла по-орловскиРот ладоньюИ, качаясь на бедрах,Ушла в шалаш.

III У пруда

Моторные лодки проползают лениво,И в каждой лодке — шестнадцать голов.Хорошо у пруда дуть черное пиво,Не бродить по киоскам, не щупать ковров…Только радио с дуба хрипло и грубоО любви неземной исступленно орет,—Ощущаешь всей кожей, как вверху из раструбаИзлучается в воздух лирический пот…Изможденные путники шаркают мимо,—Сорок тысяч предметов и пара лишь глаз.В автокарах, как редьки, сидят пилигримы:Котелки и бинокли, и сиреневый газ.Духота и пылища, распухли все гланды,Башмаки разогрелись, рука, словно плеть…Отдохну и пойду не спеша в Нидерланды.Надо чучело буйвола там посмотреть.

1931

Колониальный день*

Со сконфуженной улыбкойВлез я в поезд лилипутский,Подобрал повыше ноги,—В сердце — ветер, в пятках — зуд…Сквозь кусты летят-ныряютРазноцветные киоски,—Дети что ли их слепилиИз халвы и пастилы?Тарахтят-гремят колеса…Сонно озеро блеснуло.Здравствуй, башня в бычьих мордах!Сомали! Мадагаскар!Дама рядом вертит ножкой…Ах, сударыня, простите!Не могу ж я разорваться —Или башня, или вы…

Кругосветным хороводомОбогнули круг волшебный:В голове лапша цветная,Гроздья крыш и куполов…Полмильона потных ближних!Вправо двинуться иль влево?В ресторан антропофагов?Или к лону синих вод?Под соломенным наметомГлянцевитый, толстый идолНа меня уставил строгоПупковидные глаза…Я воткнул ему под мышкуСмятый свой путеводительИ, пугливо озираясь,Скрылся в зарослях кустов.

В итальянской строгой залеДышат ангелы прохлады…На стене вдоль карт мигаютСветляками маяки.За витриной мелкий жемчуг,Пряжа, кофе и кораллы…Но душа моя надулась:«К черту пряжу! Ухожу!»В нидерландском павильонеБыло, право, интересней:На скамейке иностранкаИзучала томно план…О кудрей льняная пряжа!О лукавых губ кораллы!И глаза, как зерна кофе —По семнадцать франков фунт…

Дотащился до зверинца…На площадке голой спалиЛьвы, брезгливо повернувшисьК пестрой публике спиной.В ров жираф забрался тощийИ, как нищий, клянчит пищи…Я облатку аспиринаСунул в рот ему, смутясь…В три ряда на бурых скалахВосседали павианы:Может быть, у них был раутИль научный реферат?На бугре облезлый страусВ пыль струей зеленой прыснул…Я смущенно отвернулсяИ пошел, вздыхая, прочь.

Все, что надо, я проделал:Полчаса глазел, как негры,Зверски дергая задами,По помосту дули вскачь…Обошел базар тунисский,—Все духи там перенюхалИ купил зачем-то каскуИз прессованной трухи…Купол крепости суданскойВсласть глазами я ощупал,Сосчитал вверху все палки,Выпирающие вбок…И потом стопой смиреннойОбошел я храм Ангкорский…Ах, пожить бы в этом храмеОдному недели три!

Чтоб у входов часовыеОтгоняли всех знакомых,Чтоб во всем огромном храмеТолько я и дактило…Чтоб… Но сумерки сгустились.Выполз к озеру усталый…О измученные пятки!О прилипший воротник!Переливчатым каскадомВспыхнул пестрый дым фонтанов,—Я задумчиво и скорбноЕл под елкой бутерброд.Ел и думал, содрогаясь:«Как теперь я с этой каскойПроскользну в метро ночное,—В человеческую кашу,В человеческий компот?!»

1931

Картофельная идея*