дыхание.
— Так, стой, — наконец скомандовала незнакомка, — теперь аккуратно, завал.
Дальше действительно пришлось забраться сперва на кучу камней, потом — сползти куда-то вниз, и, наконец, протискиваться сквозь довольно узкую щель — сквозь которую женщина проскользнула, словно тонкая нить в игольное ушко, а Итан лез, обдирая локти и грудь о камень, и мрачно думал о том, что будет, если он здесь все же застрянет. Но его руку по-прежнему сжимали крепкие не по-женски сильные пальцы, она не отпустила ни на мгновение, ровно до тех пор, пока он, задыхаясь, не вывалился куда-то на ровный пол.
— Все, — подытожила женщина, — погоди, я все-таки запалю фонарь.
Раздалось щелканье огнива-зажигалки, и вскоре во все стороны брызнул бледно-желтый свет, снова заставляя жмуриться. Смотреть было больно.
Она поцокала языком.
— Н-да. Хорошо, что сейчас ночь. Ночью тебе будет проще, а там и глаза привыкнут. Ты как? Дальше идти сможешь?
Итан кивнул. С трудом, но все же рассматривал женщину: она оказалась довольно высокой, худощавой. Черное одеяние плотно облегало тренированное тело, голова была замотана черной тканью, оставляя лишь глаза. И в свете фонаря стало ясно, что глаза у нее нечеловеческие. Совиные. Золото затопило и радужку, и склеру, и там плавал крупный черный зрачок.
Вот так, с минуту, они смотрели друг на друга, а потом женщина торопливо отвернулась. Подняла повыше фонарик — прозрачную колбу в оплетке из толстой проволоки.
— Пойдем, — глухо сказала она, — все, что тебе интересно, узнаешь от госпожи.
— Кто тебя такой сделал? — спросил все же Итан.
— Так госпожа и сделала, — охотно поделилась женщина, — мне рассказали, что я родилась слепой, и моя мать просила милостыню на площади. Она же продала меня госпоже… и вот. Госпожа — талантливый алхимик.
— Ты видишь в полной темноте, — заметил Итан, — это больше преимущество.
— Быть драконом — тоже преимущество, — кажется, она усмехнулась.
— Без катализатора — весьма слабое, — заметил Итан.
Они шагали по подземелью, которое казалось бесконечным. Но своды были высокими, и на удивление дышалось легко, словно здесь была хорошо налажена вентиляция.
— Но ты жив и на ногах. Обычный человек так не сможет, — заметила, помолчав, она.
— Как тебя зовут?
— Тень, — ответила женщина, — но это неважно. Важно то, что скоро мы выйдем на поверхность, а там и до дома госпожи рукой подать.
— Зачем я ей? — снова поинтересовался Итан, — может быть, скажешь?
— Она мне не докладывает, — Тень неопределенно махнула свободной рукой, — но не думаю, что ей так уж нужен ручной дракон. У нее иные мотивы.
— Я должен разыскать одного человека, — пробормотал Итан, — обязательно. Но теперь я не знаю, как это сделать. Пакрион обещал мне помочь, но…
— Я думаю, что госпожа тебе поможет и в этом, — сказала уверенно Тень и умолкла, — а Пакрион — сволочь, каких ещё поискать. Это хорошо, что госпожа вмешалась. Потому что… Не знаю, что тебе наобещало его высочество, но часть обещаний можно смело забыть, сразу и навсегда. Пакрион — истинный сын своего отца.
Шли они недолго. И — просто невероятное везение, каменный пол здесь был довольно чистым. По крайней мере, к концу этого путешествия Итан даже не поранил ноги, что было весьма кстати. Потом был подъем по узкой каменной лестнице, которая вывела в недлинный тоннель. Итан увидел кусок темно-синего звездного неба и черные силуэты деревьев. Итан вдохнул поглубже и вдруг понял, что ничего не изменилось с его заточением и с потерей Вельмины. В Аривьене по-прежнему была весна, она была прекрасна и равнодушна. И, по большому счету, всем было глубоко наплевать на то, что кого-то там бросили в подземелье, а кого-то замучили в пыточной.
ГЛАВА 10. Фаворитка его величества
— Ну от тебя и запашок, — сказала Тень.
Она рылась в сумке, которая была старательно спрятана под корнями пня неподалеку от выхода из подземелья.
— Так не в ванне с розами сидел, — Итан усмехнулся и развел руками.
Он невольно наслаждался тем, что ни руки, ни ноги не отягощены кандалами, и что он может двигать ими, как хочет, да и вообще, его передвижение больше ничто не ограничивает, кроме его собственной воли. Нет, он не забыл про Вельмину, не забывал ни на миг — но все равно ничего не мог поделать с этой радостью оттого, что снова свободен.
— Ничего, отмоешься. Держи, вот, — она протянула ему башмаки и рубашку, честно предупредив, — могут быть великоваты. Я брала с запасом.
Башмаки, грубые, без изысков, пришлись впору. А вот рубашка оказалась тесновата в плечах, на что Тень пробурчала, мол, здоров ты сильно для человека, проведшего две недели в подземелье, куда бросают только тех, кого надо уморить.
Итан лишь улыбнулся. За время пребывания в темницы тело полностью восстановилось, поломанные ребра срослись, носовая кость тоже не беспокоила. Пожалуй, теперь он был готов как никогда раньше бороться за Вельмину. За их будущее.
— Идем, — вздохнула Тень, — думаю, госпожа заждалась. А она не очень любит ждать.
Она ловко размотала ткань с головы, и в блеклом свете луны Итан увидел довольно миловидное лицо, с хищным росчерком бровей над странными глазами, с пухлыми губами, но с перебитым носом. Темные волосы Тени были скручены в тугой узел на затылке.
И они пошли вниз по склону. Потом, оказавшись на улице, огибавшей замковый холм, быстро нырнули в темный переулок. Тень уверенно свернула ещё несколько раз и, наконец, остановилась перед запертым черным ходом большого дома. Она достала откуда-то ключи, быстро открыла дверь и кивнула Итану.
— Проходи. Сейчас отведу тебя к госпоже.
Итан переступил низкий порог, огляделся.
Вперед уводил широкий коридор, на стенах едва теплились алхимические фонари. Под ногами была ковровая дорожка.
Тень обошла его и двинулась вперед, совершенно бесшумно — как и полагается тени. Итан пошел следом. Потом пришлось подняться по деревянной лестнице, которая под тяжестью шагов скрипела так, словно по ней топал взвод гвардейцев. И, наконец, Тень остановилась перед плотно закрытой дверью и коротко постучала.
— Войдите, — прозвучало звучное.
— Удачи, — шепнула быстро Тень и почесала кончик носа.
Итан толкнул дверь. Перед ним утопала в полумраке роскошная гостиная, а за столом, с белой фарфоровой чашечкой в руках, сидела блондинка в атласном алом халате.
— Иди сюда,