Читать интересную книгу Рукопись из тайной комнаты. Книга первая - Елена Корджева

Так случилось, что вывезти документы из поместья у Дистелроя-отца не получилось – помешала война. И герр Шварц взял на себя обязательства по сохранению наследия. Георг-то, собственно, и появился здесь только для того, чтобы описать и забрать семейные реликвии. Но и в этот раз вмешалась война.

Очевидно, что забрать их сейчас совершенно невозможно. Да и некому. Герру Шварцу, хранившему это добро столько лет, сейчас не до сохранения чужого имущества. Имея всего две недели, он в первую очередь должен думать о своей семье. И скорее возьмёт с собой лишний мешок муки, чем неизвестные ему древние рукописи.

Однако, как порядочный человек, хозяин нашёл выход. Древние документы, а также часть библиотеки – то, что успеют перевезти, он отдаст на хранение ей, Густе. Пусть она оповестит отца и пусть готовится к переезду – ей предстоит вернуться в семью.

Густа сидела ни жива ни мертва.

Жизнь, какие-то два месяца назад казавшаяся радостной и обещающей счастье, поворачивалась теперь к ней суровым оскалом действительности.

Свадьбы не будет.

Ребёнок, которого она носит под сердцем, будучи наследником древнего рода, вырастет в крестьянской избе. Но к нему перейдут семейные ценности, хранительницей которых отныне будет являться она, Густа.

4

Папа понял всё, едва Густа, запыхавшаяся и заплаканная, прибежала домой – радио успело раньше неё.

Несколько лет назад семья после долгих раздумий купила новоявленный агрегат под названием «радио». Тяжёлый деревянный ящик с ручками, выпущенный на рижском заводе ВЭФ, настолько вошёл в моду, что получил даже народное название «приёмник земледельца».

Новости слушали всей семьёй, так что известие о том, что немцы должны немедленно покинуть Латвию, уже знали.

И даже – успели подготовиться.

Задолго до появления Густы семейный совет единодушно принял решение по её устройству.

Рассуждали очень логично: девочка с десяти лет работала в людях, отдавая деньги в семью. И за семь-то лет уж конечно заработала она право на то, чтобы жить, как привыкла, в своей отдельной комнате. Тем более что ожидался ребёнок.

Ни Марта, ни тем более мама, не говоря уж о Кристапе, в таком решении не сомневались. И папа, тряхнув стариной, уже принялся наращивать фундамент для ещё одной комнаты.

Семья готовилась принять дочь.

Новостью стала библиотека. Папа, слушая Густу, покряхтывал и водил большими мозолистыми ладонями по столу, выстраивая в уме какой-то план. Он попытался было поинтересоваться, а много ли книг, но, услыхав про шкафы, нахмурился и снова стал что-то складывать, меся руками воздух над столом.

Ещё большее замешательство вызвали семейные ценности: что это такое, и в каком виде – не знал никто. Георг не посвящал невесту в такие подробности, а герр Шварц, тот и вовсе не вникал в содержимое шкафов.

Так что ни количество, ни форма, ни размер известны не были.

Но в том, что наследие будущего малыша нужно принять, спрятать до лучших времён и сохранить, сомнений не было.

Решение предложил Кристап. Мальчик, которому уже перевалило за десять и который с детства, беря с отца пример, работал с деревом, оказался весьма смышлёным:

– Ты говоришь, всё это лежит в шкафу? Но тогда оно же не больше шкафа? А почему не поставить в новую комнату сам шкаф?

Идея была настолько простой и логичной, что папа только хмыкнул и потрепал мальчишку по вихрастой белокурой голове.

– А ведь дело парень говорит. И шкафы по новой делать не надо. – Папа, довольный, что какая-то часть проблемы решена, откинулся на спинку скамьи.

После недолгой передышки он, однако, снова нахмурился:

– Шкафы – это хорошо. Я их на совесть делал – ни пыль, ни грязь, ни мыши не пролезут. И место для них я сделаю, хорошо, что заранее сказала, дочка. Да только негоже, чтобы стояли они на виду. Не ровен час, зайдёт кто, а тут красота такая. Сразу вопросы пойдут. Да вдруг молва побежит. А там и лихие люди пожалуют. Нет, не так это делать надо.

И папа вновь принялся водить над столом руками, достраивая к дому не только комнату, но и убежище для наследства будущего малыша.

5

Густа вернулась в поместье только чтобы собрать вещи.

Там уже вовсю шли сборы, и фрау Шварц, у которой от волнения снова разболелся желудок, было не до неё. Эмилия, заплаканная и взволнованная грядущими переменами, тоже была не лучшей собеседницей. Все куда-то бегали с какими-то вещами, пытаясь уложить багаж так, чтобы взять то, к чему привыкли и что любили. Зарёванная прислуга, остающаяся без работы и без привычной жизни, тоже суетилась, пытаясь напоследок помочь. Поговорить по душам в этом хаосе было невозможно.

Густа решила напоследок пройтись по дому, где она провела целых семь наполненных событиями лет. Ей хотелось унести с собой память об этом времени, как сложенную в сундучок открытку, или запись в дневнике.

Она бродила, отстранённо наблюдая за суматохой и пытаясь осознать, как она будет жить, когда, ставшие ей за столь долгий срок почти родными, уедут эти добрые люди, показавшие ей совсем другую жизнь.

Сначала уехал и не вернулся Георг. Теперь уедут Шварцы и герр Штайн. Учитель, герр Кляйн, убыл один, собрав свой небольшой чемоданчик и не дожидаясь долгих прощаний.

Слишком много расставаний, слишком много потерь…

Напоследок Густа заглянула в библиотеку. Ей хотелось на прощание увидеть ту, пока не разорённую красоту, которая покорила и потрясла её в первый раз, когда она совсем маленькая зашла сюда, держась за руку управляющего.

К её удивлению, он тоже оказался здесь.

Герр Штайн, сдвинув на лоб очки, сидел, откинувшись в кресле у письменного стола. Полутёмная, освещённая только настольной лампой комната, постепенно чернея, теряла формы и, казалось, уходила в бесконечность. Блики полировки, отражающиеся от шкафов, придавали всему некий карнавальный вид. Казалось, что вокруг – случайный вихрь, поднятый непонятным ураганом. А здесь, в этой уходящей в чёрную пустоту комнате, остановилось время.

И Густе захотелось, чтобы ураган, называемый грозным словом «война», утих и улёгся, как ветер в лесу, чтобы спокойствие, когда ни один листик не шелохнётся на ветке, вышло из этой комнаты и заполнило собой дом, превратив его в сказочный замок.

Но герр Штайн пошевелился, и очарование отступило, возвращая девушку в реальную жизнь.

– Садись, фройляйн Августа, поговорим. Когда ещё доведётся, если доведётся, увидеться.

Говорили они долго. Густа любила этого с виду строгого, но такого доброго к ней человека. Она помнила и его первый подарок – книгу, завёрнутую в шуршащую бумагу, и уроки немецкого языка, и… Ей было жалко этого уже совсем немолодого человека, уехавшего когда-то с родины в поисках лучшей жизни и вынужденного возвращаться, бросив то, чему отдал столько лет. Что ждало его впереди? Куда возвращался он, не имеющий ни своего угла, ни родных, готовых его принять.

Густа вряд ли могла бы это сформулировать словами, но сердцем она чувствовала – у герра Штайна будущего нет. Возможно, проживёт он долго, но счастье и радость для него – уже позади. Как и дело его жизни.

В отличие от управляющего, у Густы будущее было. Она была молода, сильна, её готова была принять семья. И – она ждала ребёнка. Даже если никогда не приедет Георг и разрушится весь привычный уклад, даже если произойдёт – Густа не знала и боялась представить себе, что худшее может произойти – у неё есть будущее!

Герр Штайн тоже заметил перемену в настроении девушки.

– Ну что же, фройляйн Августа, давай прощаться. Ты уже взрослая, и тебе больше не нужна ничья ладошка, чтобы не споткнуться на лестнице.

Управляющий грустно улыбнулся и протянул Густе руку.

От души расцеловав его, Густа вышла из библиотеки.

Дом уже спал.

Потихоньку пройдя в свою спальню, она решила, что проснётся завтра пораньше, чтобы уйти, ни с кем более не прощаясь.

6

Это было, как в детстве.

Густа спала в маленькой – совсем маленькой с непривычки – пристройке к хлеву, где стояло уже три коровы, а во дворе перекрикивались мужики, стучали топоры и пахло деревом.

Это папа организовал артель, чтобы как можно быстрее подвести под крышу комнату для неё и будущего малыша. И – для наследия.

Под шкафы папа спроектировал особо прочный фундамент – кто знает, сколько будут весить эти книги или что там есть, в этих шкафах.

Соседу Юрису, удивляющемуся странностью конструкции, папа весело заявил, что дочка у него молодая, и кто знает, сколь усерден будет её муж в трудах по продолжению рода. Шутливое объяснение было принято, и никому ничего лишнего в голову не пришло.

Мужики трудились на совесть – Янку в округе сильно уважали.

Маленький Кристап, возвращаясь из школы, тоже шёл помогать. Силы у пацана было пока немного, зато своим лёгким топориком орудовал он весьма уверенно. И тонкую работу – подтесать пазы, чтобы бревно прочно легло, без щелей, – и отец, и мужики доверяли ему без лишних разговоров. Только однажды кто-то в разговоре заметил, что «толковый парнишка, далеко пойдёт». И вся артель согласно покивала.