Читать интересную книгу Рукопись из тайной комнаты. Книга первая - Елена Корджева

Через несколько дней после прибытия Георга у Густы сложился новый распорядок дня.

С утра, пока все спят, она прибегала в библиотеку. По официальной версии – учить геометрию. На самом же деле мечты, которым в тишине предавалась девушка, уже давно и прочно вытеснили математические формулы из её белокурой головы.

Несколько позже в библиотеку приходил Георг, завтракавший обычно с герром Шварцем.

И начиналась работа.

Суть которой заключалась именно в библиотеке.

Как оказалось, библиотека была не просто библиотекой – а семейной реликвией рода фон Дистелроев. Частично она состояла из наследства, перешедшего от фон Лира, частично из книг, перевезённых Бернхардом из других источников. Что-то из этого обширного наследия передавалось из поколения в поколение и считалось семейной реликвией наравне с гербом рода. Описание герба Густа зачем-то выучила наизусть и в любую минуту могла вызвать его из памяти: «В серебряном щите чёрное стропило, сопровождаемое тремя таковыми же звёздами о шести лучах 2 и 1. Щит увенчан баронскою короною и двумя баронскими же коронованными шлемами. Нашлемники: правый и левый по серебряному орлиному крылу, обременённому чёрным стропилом, между крыльев чёрная звезда о шести лучах. Намёты обоих шлемов чёрные с серебром. Щитодержатели: два рыцаря Тевтонского ордена в белых одеяниях, расшитых чёрными крестами, держат серебряные копья».

«… По серебряному орлиному крылу…», – Густа снова увлеклась мечтами.

Представив себя напоследок воительницей-Брунгильдой, держащей в одной руке меч, а в другой – щит с тем самым гербом со стропилами и орлиным крылом, Густа снова вернулась в библиотеку.

Теперь было понятно, почему ни герр Шварц, ни домочадцы почти ею не пользовались – это не принадлежало семье, а значит, было Ordnungом не предусмотрено. И по той же причине некоторые шкафы, где, по-видимому, находились особо ценные манускрипты, всегда были заперты. Густа это знала точно. Пользуясь молчаливым разрешением хозяев, она провела в этой библиотеке, пожалуй, больше времени, чем все остальные обитатели поместья, включая любившего поработать за удобным столом управляющего, герра Штайна и учителя, герра Кляйна.

Хозяин – Густа по-прежнему называла герра Шварца хозяином, несмотря на всю путаницу с владением поместьем – был прав: никто лучше Густы не знал содержимое этих шкафов. И ревизия, которой день за днём неуклонно посвящал своё время Георг, а с ним и Густа, вызывала в душе весьма двойственное ощущение. С одной стороны, это было заслуженное чувство гордости за то, что именно она, и никто другой, может помочь законному наследнику сокровищ рода разобраться с этими самыми сокровищами. С другой стороны… Ведь не просто так же – переписать названия – приехал сюда этот самый наследник. Он же перепишет, а потом как заберёт всю эту библиотеку и увезёт к себе в Германию, или где он там живёт. А она, Густа, с детства, с первого взгляда на эти книги мечтавшая прочитать их все, останется созерцать пустые шкафы. Ну, вероятно, что-то останется. Например, учебник по геометрии… И Густа всердцах оттолкнула тяжёлый фолиант с так не полюбившимся ей Пифагором.

К счастью, пока не было нужды волноваться об отсутствии книг, их было очень много.

Ежедневно с утра и до обеда Густа с Георгом таскали, классифицировали и заносили в каталоги книги. Больше всего было печатных изданий, преимущественно 19 века. Но были и гораздо более ранние экземпляры, и – Густа боялась даже прикасаться к ним – какие-то совсем древние рукописи. К обеду, который по просьбе Георга сдвинулся почти до трёх часов дня, у обоих руки уставали так, что казалось, не поднимут и ложку.

Но как ни странно, в обеденной зале этот дефект проходил: при одном только запахе еды силы в руки немедленно возвращались. Герру Шварцу обед подавался значительно раньше, так что гость и Густа обедали втроём, в компании с управляющим. Во время обеда Густа обычно помалкивала, с удовольствием слушая мужские разговоры. Оказалось, что и Георг и герр Штайн – инженеры. Учившийся когда-то в Технологическом университете Карлсруэ герр Штайн живо интересовался современным образованием и недоумевал, почему Георг выбрал в качестве учебного заведения Высшую техническую школу в Вене. Георг долго отмалчивался, переводя разговор на различные технические аспекты, но однажды, не выдержав, резко высказался по поводу немецких университетов. Тогда Густа впервые услыхала слово «нацизм».

За столом разгорелся самый настоящий диспут. Позабыв о присутствии молодой девушки, герр Штайн, подкрепляя речь взмахами зажатой в руке ложки, принялся горячо отстаивать право немцев на возрождение нации после поражения в войне. Густа впервые видела управляющего таким взволнованным. Оказалось, что в молодости он воевал и даже был ранен. И, не найдя себе применения в послевоенной Германии, вынужден был приехать в Лифляндию. «И вы видите, фон Дистелрой, я – дипломированный инженер, вынужден на чужбине управлять поместьем. Грех жаловаться, но ведь, будь Германия посильнее, я бы мог работать на родине. «А вы, фон Дистелрой, – управляющий выделил приставку «фон» – не поддерживаете родину в момент её пробуждения», – оказывается, у всегда сдержанного герра Штайна было своё особое мнение в отношении политики.

Густа с трепетом ждала, как прокомментирует этот спич Георг. Тот долго отмалчивался, но в какой-то момент не выдержал:

– Скажите, герр Штайн, вы уехали из-за евреев?

Управляющий едва не подавился тушёной капустой.

– Нет, конечно. Просто не было работы.

– А каким образом, по вашему мнению, сожжение книг в 33-м способствовало процветанию Германии? Или, может быть, то, что профессора-евреи каким-то мистическим образом становятся жертвами террора, улучшает качество знаний немецких студентов?

Герр Штайн замолчал.

– Вы давно не были на родине, герр Штайн. А я, фон Дистелрой, – Георг тоже выделил голосом приставку «фон», – несу ответственность за благо родины. Вот только не считаю нацизм благом. И если я выбрал инженерную деятельность для служения родине, то позвольте мне получать знания из первых рук вне зависимости от того, какая кровь течёт в этих руках.

За столом воцарилось молчание.

Первым нарушил его герр Штайн:

– Вы правы, Георг, – управляющий вздохнул, – я давно не был на родине. Я подумаю над тем, что вы сказали.

Этот обед закончился в молчании.

В остальном же обеды были вполне приятным временем, когда мужчины обсуждали технические новшества и изобретения.

После обеда герр Штайн, хоть и крепившийся, но в последнее время под грузом лет постепенно сдающий позиции, отправлялся вздремнуть, а Георг приглашал Густу прогуляться по парку. Лето выдалось невероятно жарким, поэтому по большей части они прятались от жары в беседке. Беседка полностью оправдывала своё название, беседы в ней, совершенно разные по темам, были захватывающе интересными. Густа с нетерпением предвкушала каждую прогулку и молила Бога, чтобы Георгу, умному, красивому, образованному Георгу, не наскучило разговаривать с ней – деревенской девчонкой, даже не окончившей школу.

Но, похоже, ему не наскучило.

Они беседовали об истории, об учёбе в университете, о политике, литературе, искусстве, о верховых лошадях и об автомобилях, об оружии и электричестве… обо всём на свете велись беседы. Обо всём, кроме того, о чём могли вроде бы говорить молодые люди.

Об этом Георг не говорил никогда.

Так прошёл весь июль.

9

Густа совсем забыла, какой сегодня день.

Всё было как обычно. Утром она успела позаниматься геометрией, в конце концов, экзамены в университет нужно будет сдавать ей, а не Пифагору. А потом они с Георгом разбирали очередной шкаф, до краёв заставленный какими-то особенно большими фолиантами, и к обеду руки просто отказывались поднимать что-либо тяжелее ложки. В привычное время они потянулись в залу, где обычно их уже ожидал герр Штайн.

Однако именно он, приверженец традиций, и нарушил сегодня этот самый Ordnung.

Вопреки заведённому обычаю он, поднявшись с места, протянул Густе небольшой, завёрнутый в кремовую бумагу и перевязанный коричневой лентой свёрток:

– Поздравляю, фройляйн Августа!

В первую минуту Густа даже не поняла, что происходит. Она машинально протянула руку к свёртку и вдруг, отдёрнув её, вся вспыхнула и прижала руки к щекам:

– Герр Штайн!

Вся покраснев от волнения, она кинулась на шею к растерявшемуся от столь бурного проявления чувств управляющему:

– Спасибо, спасибо, герр Штайн! Я помню!

Управляющий стоял и, сам того не замечая, улыбался во весь рот.

Георг тоже остановился, не в силах понять, что вызвало эту бурю эмоций.

Расцепив наконец объятия и отпустив продолжавшего улыбаться герра Штайна, Густа схватила подарок и повернулась к молодому человеку:

– У меня сегодня день рождения! А я забыла. А герр Штайн всегда меня поздравляет. Он самый первый раз мне точно такой же свёрток подарил, точно такой же, так же упакованный. Когда я в первый раз сюда попала и про день рождения не знала. Меня только с именинами поздравляли, а с днём рождения – только герр Штайн! – Выпалив всё это, Густа снова бросилась на шею к едва не прослезившемуся управляющему.