Читать интересную книгу Рукопись из тайной комнаты. Книга первая - Елена Корджева

– Хм, не в бровь, а в глаз, как говорится. – Георг, наконец, заговорил. – Да, не женился. Ну что же, начистоту, так начистоту. Вон, на вас глядя, видно, что вы друг друга любите. А уж сколько лет с вашей свадьбы прошло? Вот и мне тоже – по любви хочется. А как определишь, любовь или нет, если столько достойных людей норовит выдать за тебя свою дочку? И не потому, что я такой красивый и умный, а потому что – наследник и барон. А зачем мне жена, которая любит мой титул и кошелёк? Вот и пришлось мне научиться от барышень и их папаш уворачиваться. Вот до двадцати семи лет дожил и только сейчас такую, с которой мы всю жизнь друг друга любить будем, и нашёл.

При упоминании о любви Густа вновь залилась румянцем, а мама с папой, бросив на неё взгляд, переглянулись между собой.

– Так ты точно не женат, и женат не был? – папа, как видно, решил убедиться окончательно.

– Точно, Лиепа, не был женат.

– А отец твой? Он-то что скажет? Вон, ты и барон, и инженер, и наследник, всё у тебя есть. А ведь мы-то крестьяне простые, нету в нас благородных кровей. Да и ни деньгами, ни образованностью с тобой никогда не сравнимся. Вроде как не пара тебе Густа-то.

– Ну то, что не пара, то это не так. Красивей девушки я не встречал, уж по поводу «крови» жаловаться – грех. Да и насчёт ума её Бог не обидел – сдаст экзамены и, если пожелает, поступит в университет. Думаю, не в Риге, скорее в Бонне или в Берлине, где захочет. А по поводу женитьбы мне, разумеется, нужно будет поговорить с отцом. Я, признаться, думал, что мы с Густой сразу поедем в Дортмунд и обвенчаемся, но не рассчитал, что невеста у меня слишком молодая, и за границу её не выпустят. Придётся свадьбу здесь играть.

Георг говорил о свадьбе, как об абсолютно решённом деле, и Густа заметила, как родители снова переглянулись. Похоже было, что папины возражения закончились.

Да не тут-то было.

– А ты, дочка, что по этому поводу думаешь, сама-то как? – вступила в разговор мама. – Ты смотри, никто тебя насильно, да ещё и на чужбину, не отдаст. Как сама-то?

И мама, и папа, не говоря уж о Георге, ждали ответа. И тогда она, отважившись, ответила, словно прыгнула с высокого берега в реку:

– Хочу. Я хочу быть с ним, – она кивнула в сторону Георга, сидевшего с прямой, как натянутая струна, спиной в ожидании.

И увидела, как эта спина расслабилась, а её хозяин вздохнул. Видно, он и дыхание затаил, боясь спугнуть своё счастье.

– Вот оно как, – протянул папа. – Ну что, мать, как думаешь, отдадим нашу младшую этому фон Дистелрою? Как, говоришь, тебя зовут? Георг? Отдадим Густу Георгу?

– Да уж придётся, – улыбнулась сквозь набежавшие слезы мама.

– Ой, Янка! – тут же спохватилась она, – Так ей же приданое нужно! А мы сено купили! Ой, как же теперь? Не по-честному получилось.

Отец, как видно, не связавший пока сено и свадьбу, крякнул и в досаде ударил себя большими мозолистыми руками по коленям.

– Ах ты, досада какая! И впрямь, незадача. Но ничего, придумаем что-нибудь, не расстраивайся, дочка!

– Ну что, по рукам, – протянул папе руку Георг. – Я так понял, что вы согласны.

– По рукам! – отец с силой пожал руку новоявленному жениху. – По рукам-то по рукам, но придётся со свадьбой обождать чуток, приданое-то нужно.

– Да не волнуйтесь вы за приданое… – начал было Георг, но закончить не успел.

– И не думай даже! – загремел, не на шутку рассердившись, папа. – Пускай мы и не благородных кровей, но чтобы моя дочь замуж бесприданницей пошла – не бывать этому! Непременно придумаем что-нибудь, и свадьбу сыграем, как положено. Небось, и перед твоим отцом не ударим в грязь лицом!

– Что за шум, а драки нет? – в пылу беседы никто и не заметил, как в дверь вошли Марта с Петерисом. Он-то и задал вопрос.

– Да вот, знакомься, будущий родственник наш. Георг фон Дистелрой, Петерис Нейманис, – представил папа друг другу мужчин. – И ты, Марта, знакомься с будущим свояком.

Все церемонно пожали руки. Забежавший в дом в разгар знакомства Кристап тоже был представлен гостю и тоже пожал руку. И тут же повис на шее у Густы. Хоть виделись они редко, но мальчик всегда был рад сестре. Марта, по достоинству оценившая новость, тоже бросилась поздравлять младшую сестричку.

Когда суматоха наконец улеглась, оказалось, что мама, которая как всегда везде успевала, уже собрала ужин. За столом по традиции не разговаривали. Зато после еды, пока женщины убирали со стола, мужчины вновь вернулись к беседе. И когда посуда была помыта, оказалось, что главное решено.

В конце августа Георг, закончив поручение отца, уезжает домой, а в конце сентября возвращается обратно. И будет свадьба.

Петериса, правда, на ней не будет – он уходит в море, но и за приданое и за свадьбу можно не волноваться, будет полный порядок.

Обратно в усадьбу Густа шла уже невестой Георга фон Дистелроя.

Глава девятая. Густа. Шкатулка с тайной

1

В конце августа, как и предполагалось, Георг уехал.

Предшествовали этому долгие переговоры с глазу на глаз с герром Шварцем, теперь бывавшем в усадьбе только наездами.

И, конечно, ночи любви.

Получив благословение родных, Густа, не испытывавшая более угрызений совести, позволила себе любить. Каждое утро, просыпаясь рядом с Георгом, ещё спящим, так трогательно, по-детски, развесив губы, она дышала любовью, как жарким августовским воздухом, полной грудью.

Тихонько, пока дом спит, убегая в свою спальню, она представляла себе, как уже совсем скоро ей не нужно будет красться, беспокоясь, чтобы не скрипнула ни одна половица, из постели любимого мужчины. Ей хотелось просыпаться под его взглядом, выходить из его спальни и из его дома открыто, с гордо поднятой головой, как и подобает баронессе фон Дистелрой.

Это должно было произойти скоро. Совсем скоро. Георг уедет и вернётся, чтобы забрать её с собой.

Разлука обещала быть недолгой, и Густа приготовилась к ожиданию.

Но всё пошло не так.

Совсем не так.

1 сентября началась война.

Газеты были полны тревожных новостей, радио, заботливо включаемое управляющим каждое утро, не умолкало, со всех сторон звучало, кричало, лезло в глаза и уши одно слово: «война».

Герр Шварц обрывал телефон, неустанно отстукивая телеграммы в Баден-Баден, где на водах отдыхали его жена и дочь. Какое уж теперь лечение – здоровая или нет, но фрау Шварц немедленно должна была вернуться домой!

Полный тревоги, хозяин наконец выяснил дату прибытия супруги и теперь метался по дому в ожидании.

Сердце Густы тоже сжималось от страха. Во-первых, страха за Георга, уехавшего туда, в неизвестную ей Германию, воюющую, стреляющую и убивающую людей, чужих и своих. Георг был там, где война. Этого было более чем достаточно, чтобы не спать ночами, тревожась за него.

Но был для тревоги и ещё один повод, от которого тоже невозможно отмахнуться: Густа была беременна.

В её молодом и сильном теле зародилась маленькая жизнь. Пока только первые, слабые признаки говорили об этом. Но для девушки, в детстве доившей коров и не понаслышке знающей, откуда берутся дети, эти слабые намёки были ясными и отчётливыми, как буквы в любимых книгах.

Книга жизни – маленькой жизни – теперь писалась в её чреве.

У неё будет ребёнок от бесконечно любимого ею мужчины.

Теперь осталось только дождаться, когда же приедет тот, без кого было немыслимым счастье. А пока, чтобы не нервничать и не переживать попусту там, где всё равно никакие переживания не могут помочь, учить геометрию.

2

Слава Богу, вернулась фрау Шварц.

И она, и Эмилия, хоть и были измучены дорогой, выглядели вполне здоровыми. Как видно, воды Баден-Бадена неспроста славились целебными свойствами.

Герр Шварц сиял от счастья. А маленький Конрад, наконец-то дождавшийся маму, с самого утра, вооружившись для порядка книжкой, занял пост на ступеньке лестницы, чтобы не пропустить, когда же мама выйдет из спальни.

Густа тоже была рада. Во-первых, она соскучилась по Эмилии, да и нужно же было поделиться радостью с лучшей подругой. А во-вторых, без фрау Шварц, постоянно придумывающей какие-то новые хлопоты и развлечения, жизнь в усадьбе была уж слишком пресной. К тому же ей не терпелось узнать из первых рук, что же такое эта самая «война», о которой трубили газеты.

Поэтому утреннего пробуждения хозяйки ждал весь дом, без исключения.

Наконец к завтраку спустились обе путешественницы.

После обычной суматохи с тем, пить ли кофе с молоком или без, начался завтрак. Конрад, не отходивший от матери ни на шаг, сидел рядом и не спускал с неё глаз. Герр Шварц, сидевший между ней и Эмилией, тоже время от времени откладывал ложку, чтобы погладить руку жены или дочери. Обрадованные и слегка смущённые таким приёмом, обе путешественницы с удовольствием принимали знаки внимания домочадцев.

А к концу завтрака число домочадцев стало заметно вырастать: в комнату заходили и становились вдоль стены те, кто обычно остаётся невидимым, занимаясь своей работой. Вслед за горничной, только что убравшей посуду, вошла, слегка смущаясь, кухарка. Затем в сопровождении более бойкого конюха в дверь бочком протиснулся садовник. Егерь с сыном, покинув пост в охотничьем клубе, тоже оказались здесь. Все хотели знать, что такое «война».