Женщина кивнула и закрыла рот, а я зажмурился, пытаясь сосредоточиться. Голема я вырастил быстро. Вряд ли прошло пять минут. Из здорового ребёнка, которым когда-то был отец Насти, получился крепкий мужчина. В отличие от оригинала, у него не было теперешнего здоровенного живота. Нужно будет предупредить об этом. Я открыл глаза:
— Тёть Зина, совсем забыл сказать… Когда он появится, у него не будет такого большого живота. Это ничего?
Женщина насмешливо фыркнула:
— Смеёшься? Живот дело наживное. Без него мы как-нибудь проживём…
— Хорошо. Тогда я готов… Как вы? Готовы?
Видимо, процесс подготовки и мои слова сильно возбудили и напугали её, но я больше не мог отвлекаться. Подойдя к кровати, я откинул одеяло к ногам лежащего в мятой пижаме мужчины, зажмурился, создал Голем рядом с тётей Зиной, тут же переместил душу оригинала в него и уничтожил лежащее на кровати тело. Тётя Зина вскрикнула. Я резко обернулся, готовясь прийти ей на помощь, но оказалось, что она уже крепко держит мужа в объятьях. Он открыл глаза и помотал головой.
Как я и полагал, в течение нескольких секунд он не мог сфокусировать взгляд ни на чём.
— Всё, тётя Зина! Усадите его на стул и помогите ему одеться.
Сказав это, я снизил уровень страха у женщины до нуля.
— Пойдём, Серёженька… Давай-ка, я тебе помогу…
Мужчина повёл плечами:
— Я сам, Зинуль! Отпусти! Ты лучше скажи, что это было?
Он опустил голову вниз, оглядел себя и прикрыл пах руками.
— Почему я голый? Слушай, чего это так холодно?… Где мои трусы?
Он уставился на меня:
— Кто это, Зин?
— Сейчас, Серёженька, сейчас…. - тётя Зина всхлипнула, помогая ему сесть на стул.
— Я к Насте в гости пришёл, дядя Серёжа. — объяснил я своё присутствие, — Меня Сашкой звать.
— А чего ты здесь, в спальне, делаешь? — подозрительно спросил он, быстро просовывая ноги в штанины пижамных брюк.
— Тётя Зина позвала. — легко соврал я, — Сказала, что вы с постели поднялись, и вас сильно шатает. Боялась, что вы упадёте.
— Так я пойду, тётя Зина? — обратился я к плачущей от радости женщине.
Она помотала головой и обратилась к мужу, которому помогала надевать верхнюю часть пижамы:
— Подожди, Саша… У тебя ничего не болит, Серёженька?
Дядька отвёл взгляд от меня, прислушался к себе и энергично помотал головой:
— Ничего! Как будто я и не болею! Голова немножко кружится…
Я вмешался:
— А я сразу сказал, что вы абсолютно здоровы! Как Настя меня сюда привела, и я вас увидел, так сразу и сказал. Я ещё удивился, зачем здоровому человеку морфий колют? У меня мама врач… — значительно добавил я.
— Ты что, Настюхин друг? — спросил он, расправляя воротник пижамы и самостоятельно вставая на ноги.
— Не, так… Просто знакомый. Мы с ней в декабре в больнице лежали. Там и познакомились. А сегодня случайно встретились, и она пригласила меня и мою подругу в гости. Вы, дядя Серёжа, совершенно здоровы! Не разрешайте себе морфий колоть, а то привыкнете. Я слышал, к морфию привыкают и потом без него уже жить не могут… Тётя Зина, так мы пойдём? Нас мамы уже наверно потеряли…
— Подожди, Сашенька! Я хоть провожу тебя.
Она обернулась к мужу, заглянула к нему в глаза и неуверенно спросила:
— Может полежишь, Серёжка?
Он снова помотал головой:
— Хватит! Належался уже! Я ведь действительно думал, что вот-вот сдохну! Пойдём, посмотрим что это за новые друзья у Настюхи появились. Ой, как есть хочется!…
Мужик широко улыбнулся, обнял жену за плечи и повёл её к двери. Она уткнулась лицом ему в грудь и так и шла боком, ничего не видя перед собой. Я спиной выдавил дверь и вывалился из спальни, чтобы не стоять у них на дороге.
На диване у противоположной стенки рядышком сидели девочки и со страхом смотрели на меня. Я подмигнул им и украдкой показал большой палец, мол, всё в порядке.
Настя вскочила с дивана и, когда в дверях показался её отец в обнимку с матерью, взвизгнула от счастья. Она кинулась к родителям, а я показал Надюшке глазами, что нам нужно смываться.
-------
(1) — "фестивальный" дом — чисто магаданское понятие. Дом на пр. К. Маркса был сдан в эксплуатацию в 1957 году. В тот год Москва принимала Международный фестиваль молодёжи и студентов. В те времена в городе жильё строилось очень редко. Наверное поэтому за этим домом закрепилось это неофициальное название.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
(2) — см. роман "Сашок", глава: "Спасение Кристофера"
Встреча с семьёй Насти
Во второй раз они подловили нас с Надюшкой ровно через неделю. Они — потому что в школьном дворе нашего появления ожидала вся их небольшая семья: отец Насти, мать и она сама. Мы непроизвольно замедлили шаг и Надюшка на всякий случай ухватилась за мою руку. Вот интересно, в десятом классе она точно так же будет хвататься за мою руку в случае опасности?
Настя сама кинулась к нам навстречу. Не стесняясь никого, в том числе и моих одноклассников, быстро покидающих опостылевший за день храм науки, она кинулась ко мне на шею, и мы с ней чуть не упали на местами ещё покрытый корочками льда асфальт.
Надюшка тревожно озиралась по сторонам. Видимо в её голову пришла та же мысль, что и мне: завтра будут разговоры в классе и неудобные вопросы. Я вцепился в руки Насти, пытаясь оторвать их от своей шеи и быстро говорил:
— Насть, пусти… Ну чего вцепилась?… Люди же смотрят… Мне же завтра проходу не дадут…
Родители Насти подошли к нам. Надюшка заметила, что моя пижонская кепочка свалилась с головы, когда Настя кинулась на меня, подобрала её с асфальта и стояла рядом, не решаясь надеть её мне на голову. Наконец, Настя отпустила меня, но не отошла далеко. Она поймала мою руку, сжала в своих руках и стояла, глядя мне прямо в лицо. Её собственные глаза были мокрыми.
— Ну, что случилось? — хмуро буркнул я ей, потом опомнился и поздоровался с родителями.
— Здрасьте! Что это с ней?
Взял слово папа Насти:
— Уж больно ты, брат, удивил и обрадовал её! И не только её. Мы пришли всей семьёй спасибо тебе сказать!
Я покраснел и взглянул на Надюшку. Выручай, мол…
— А за что вы его благодарите? — наивно похлопала глазками она.
— За моё спасение! За что же ещё?
Я бросил сердитый взгляд на тётю Зину, вырвал свою руку из Настиных рук и бросил им:
— Терпеть не могу болтунов и людей, которые не умеют держать слово! Знать вас больше не желаю!…
Развернувшись, я выхватил свою кепку из рук Надюшки, натянул её на макушку и скомандовал:
— Пошли отсюда! Ну их совсем!
Надюшка тоже сердито глянула на всю троицу, ухватила меня за руку и мы быстро пошли прочь. Нас догнал крик Настиного отца:
— Саша, ты всё неправильно понял! Подожди! Давай, я объясню!
В школьном дворе было оживлённо, и на его крик начали оборачиваться. Я остановился, как вкопанный. Он что, собирается орать на всю улицу? Чертыхнувшись, развернулся и Надюшка послушно развернулась вместе со мной. Мы снова подошли к родителям Насти.
— Вы можете не кричать? — спросил я, — На нас оглядываются. Завтра вся школа будет об этом говорить.
Отец Насти шагнул вперёд и положил руку мне на плечо:
— Саша, ты всё неправильно понял! — совсем тихо сказал он, — Жена мне ничего не рассказывала. Я сам догадался. Она не нарушила данное тебе слово.
— А откуда вы тогда про данное слово знаете? — недоверчиво спросил я, выворачивая плечо из-под его руки.
— Оттуда! Я ей всё описал, что по моему мнению со мной случилось, и она кивнула! И всё! Это уже потом она попросила меня ни с кем больше об этом не говорить и сказала, что дала тебе слово.
Он помрачнел:
— На меня теперь врачи накинулись… Медсестра пришла на следующий день утром укол делать, увидела меня сидящим за столом с газетой в руках и в обморок упала. У них там теперь скандал разгорелся из-за этого. Моего врача обвиняют в том, что он здоровому человеку морфий прописал! Хорошо ещё, что он не единственный меня осматривал, и рентгеновские снимки в моей истории болезни сохранились. Снимки и ещё анализы: кровь, биопсия и прочая мура. А так бы его давно в тюрьму упрятали.