Читать интересную книгу Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв

– Передали, наставник, все передали, но тебя не было чуть ли не целую седмицу, – заговорил Ратмир, пряча глаза, – мы стали волноваться за тебя, – последнее он произнес чуть слышно, но остальные уные закивали.

– Приятно, конечно, что вы волновались, но почему у меня дома? – Я говорил сухо и резко, но в душе что-то сладко пело. Меня ждали! Меня искали, волновались за меня! Не знаю, почему, но это очень растрогало меня.

– Ну, мы сначала ждали, как велено, а потом терпежу не стало и пошли сюда, в додзе. Думали, может, что Поспел знает. Может, ты что-то велел передать, наставник. Думали уже к колдуну ехать, поспрошать, куда наставник наш пропал, – это говорил уже не Ратмир, а другой уный, Семен, парень резкий и жесткий. Такой мог бы и в самом деле у колдуна спросить, где бесценный наставник.

– Ладно, ладно. Все понял. Сегодня занятия не будет, а вот завтра жду вас тут, как всегда, в полдень. Можете идти.

Уные поклонились мне, я ответил коротким поклоном, и скоро двор опустел. На ступеньках крыльца остался лишь Поспелка.

– Наставник, я их гнал со двора, а Граф так даже и кусался, пока его в доме не заперли. Они меня не слушались! – крикнул он в отчаянии, видимо думая, что я стану ругаться. А ведь точно – я же его оставил тут за старшего, а тут нате вам – полон двор народу! Странно все это для меня, необычно и ново – люди привыкают ко мне, даже привязываются, волнуются…

– Ты, Поспел, все верно сделал, вины твоей ни в чем нет. А что не послушались они тебя, не расстраивайся. Собирай на стол, сейчас станем обедать. А я пока Харлея поставлю, – я повел коня в конюшню, а Поспелка метнулся в дом.

Конюшня была вычищена, вычищена была и Хонда, поприветствовавшая нас с Харлеем радостным ржанием.

– Спасибо за уход, Дворовый, – сказал я, не ожидая ответа.

– Как же – «Дворовый»! – возмущенно отвечал нежить. – Я тут и повернуться боялся, твой малец целыми днями по двору бегал, то конюшню чистил, то кобылу, то двор мел, то додзе твое! Я уж думал, что Хонда заговорит, так он каждый день возле нее крутился! То чистит, то гладит, то гриву чешет! Так скоро я тебе и не нужен стану! – Но недовольство Дворового показалось мне нарочитым, да так оно и было, как мне кажется.

– Ты не можешь стать ненужным, Дворовый, – негромко сказал я, – а на мальца не серчай, он мои приказы исполнял. Правда, на свой лад.

Дворовый лишь тяжко вздохнул, но ответить не пожелал, на том наша беседа и кончилась.

Тут дверь избы распахнулась со страшным грохотом, и на двор вылетел Граф. Подвывая, он кинулся к конюшне и теперь бросался на меня, виляя хвостом и крутя задом, как обыкновенная дворняжка. Он одновременно и лизался, и кусался, а со всем тем еще и завывал, как выпь на болоте, в финале упал на спину, и мне пришлось почесать ему пузо. После чего он, наконец, пришел в себя и снова стал суровой, нелюдимой собакой, которая и последовала за мной к избе, как пришитая.

В доме меня ждал новый сюрприз – за столом вместе, как сроду так привыкли, сидели Дед и Поспелка.

– Здрав будь, Ферзь, – усмехнулся Дед.

– И тебе, Дед, поздорову, – отвечал я растерянно, – что, уже познакомились?

– Да я думал по первам припугнуть мальца, ан не берет его страх. Я уж и так и сяк – нет, да и только. И днюет, и ночует, так и отстал я от него! – с удивлением в голосе рассказывал мне Дед, но я видел, что в его бороде прячется улыбка. Поспел же этого не видел и теперь имел глубокий, чистый помидорный цвет.

– Поспел – сын воина, так что, Дед, дивиться тут нечему, – отвечал я как можно серьезнее. Дед мгновенно понял мой посыл и притворно заохал:

– Вот оно что! А я-то, старый дурак, все гадал, что ж не так идет, другому бы уже седым стать впору, а этому все трын-трава…

Но тут Поспелка поднял голову:

– Да страшно было, страшно! А по ночам особенно! Но я же пообещал присмотреть за домом, вот и оставался тут. Но я боялся, наставник! – и со стыдом посмотрел на меня, видимо ожидая, что я его тотчас же и выгоню с позором.

– Услышать и убежать – не позор. Увидеть и убежать – вот настоящий позор, – трансформировал я выдержку из бусидо на славянский лад. – Ты же и слышал, да не побежал, да и увидел, не побежал. Так что ты молодец, Поспелка.

На том дебаты на тему достойного и недостойного поведения были завершены, и мы, наконец, приступили к обеду.

После еды я достал было сигарету, но вдруг понял, что курить мне попросту не хочется. Обычно я всегда брал себя в руки и все же закуривал, но тут я повел себя трусливо, малодушно поддался нежеланию и курить не стал. Вот до чего доводит общение с колдунами и нежитью! Кстати, о колдунах. Даже на Кромке я принимал снадобья, и с каждым днем комок в груди будто бы начинал понемногу разжиматься. Я старался не думать про это, боялся сглазить. Но дышать и впрямь становилось легче.

Пока я размышлял о своем моральном падении и думал, что все же покурить-то, хоть и не хочется, а надо, в ворота резко застучали. Граф ответил басовитым «Гав!», я же крикнул: «Заходи, открыто!» Во двор вошел молодой парень и, поклонившись, сказал:

– Здрав будь, наставник Ферзь! Ратьша-тысяцкий велел тебе сказать, чтобы ты немедленно к нему шел, ежели не болен! К нему в дом, не в княжий терем, – уточнил паренек, прежде чем я спросил.

Комментарии тут были бы излишни, я кивнул посыльному и немедленно, как и было велено, пошел на конюшню и оседлал Хонду, решив дать Харлею выходной, а заодно и Хонду хоть немного выездить. До дома Ратьши я добрался быстро, без приключений, разве что на баб не смотрел, как обычно. Не хотелось, черт его знает почему. Старею, что ли? Но тут взгляд поневоле упал на браслет. Нет, не старею. Скорее, понемногу в ум вхожу.

Перед воротами тысяцкого я спешился и громко постучал в воротину. Сбоку открылась калитка, выглянул лохматый мужик, с профессиональным подозрением покосился на меня, кивнул и оттянул одну воротину. Я степенно прошествовал в дом и, привязав Хонду у коновязи, смиренно встал у крыльца. Как-никак, не к соседу в гости пожаловал. Да и собаки Ратьши, подошедшие меня понюхать, к вольности поведения не располагали. В открытом окне появился Ратьша и ворчливо спросил:

– Так и будешь тут стоять, наставник? Или все же в дом войдешь?

– Как велишь, тысяцкий, – совершенно серьезно отвечал я. Ратьша понял, что я настроен очень официально (сам не знаю, признаться, почему), вздохнул и молвил:

– Тогда, наставник Ферзь, велю тебе в дом пройти, уважить хозяина. Я тебя не только по службе кликал, а и просто так, на гости. Окажешь ли честь?

Вместо ответа я молча поклонился и, краем глаза следя за меделянами Ратьши, взошел на крыльцо и, открыв дверь, вошел в дом.

Ратьша вышел мне навстречу, я поклонился хозяину, тот в ответ просто кивнул и сделал мне приглашающий жест рукой. Мы прошли в большую, светлую горницу, где и сели на лавку, стоявшую у длинного дубового стола. На столе стояли несколько кувшинов, какая-то снедь, на которую я, пообедав дома, не обратил внимания, и две изящные серебряные чарки.

– Чего выпьешь, Ферзь? Вина, меда? Или пива? – спросил Ратьша.

– Ничего не стану, тысяцкий, благодарю на угощении, хмельного я не пью, – ответил я и сказал чистую правду. Ратьша не стал настаивать, лишь ухмыльнулся.

– Как знаешь, наставник. А теперь скажи мне, где пропадал? Мы уж тут хватились тебя, уные маются, учеба стоит, а наставника и след простыл. Верно ли сказали, что у колдуна ты был?

– Все верно, наставник. Был у колдуна, кашель меня одолел. Да задержался немного, тот первые несколько дней велел у него пожить. Ну а раз уж приехал к нему сам, то и слушать стоит, я так рассудил.

– Оно верно, колдуну-то всяко виднее, что там с тобой и как это лечить, – согласился Ратьша, поглаживая густые усы. – Полегчало ли, наставник?

Я неопределенно пожал плечами. Не хотел говорить, что полегчало, мне казалось, что трепаться о таком не стоит. Да и вообще, по правде сказать, трепаться надо как можно меньше, особенно мне, есть за мной такой грех. Внезапно возникло желание рассказать Ратьше, где я был на самом деле, и я с трудом подавил ухмылку.

– Ну, дай Бог, дай Бог, – по-видимому поняв, что я не хочу говорить о своем здоровье, сказал Ратьша. – Я что позвал-то тебя, Ферзь. Князь через две седмицы думает в Медвежий угол ехать. Будем мы там крепость ставить. А там, если повезет, и городишко вырастет.

– То дело, – одобрил я действия князя.

– А с собой желает взять и тебя, наставник, помимо русской дружины и варягов.

– Не мое дело княжьи приказы обсуждать, но как же учеба? Уные-то мои как? Мне за себя пока оставить некого, Ратьша, – я и в самом деле, был неприятно удивлен. Неужели мои занятия князь счел ненужными?

– О том и хотел спросить, да ты сам и ответил. Тогда делать нечего, уных твоих придется с собой тебе брать, там из них жилы тянуть. Князь считает, что занятия прерывать нельзя. Ладно ли так, Ферзь?

– Так выбора-то нет. Коли князь велит мне с ним ехать, я еду. А коли придется уных там учить – значит, так тому и быть. Так что ладно, тысяцкий.