особенностям почвы и куче всяких других факторов. Сам я много чего не понял, просто передаю их слова. Не вижу причины, по которой риелторы не додумались бы сделать то же самое. Они прознали про шоссе, наняли геодезистов, и те растолковали, где, скорее всего, это шоссе проложат.
Мы промолчали. Сэм перевел взгляд с меня на Кэсси и залился краской.
– Я не наивный дурачок. Да, возможно, кто-то из чиновников им на это намекнул, а может, и нет. Как бы там ни было, нам этого не доказать, и не думаю, что это как-то помогло бы нашему расследованию.
Я с трудом подавил улыбку. Сэм – один из самых трудолюбивых следователей у нас в отделе, но рассказывает он с наивно-детской серьезностью.
– Кто купил землю? – спросила Кэсси.
Сэм обрадовался вопросу.
– Целая куча разных комнаний. Большинство из них подставные, принадлежат другим компаниям, а те, в свою очередь, третьим. Вот на это я и угрохал кучу времени – пытался выяснить, кто на самом деле владеет этой долбаной землей. Насколько могу судить, следы ведут к трем компаниям: “Глобал айриш индастриз”, “Футура проперти” и “Дайнэмо девелопмент”. Синие сегменты – это “Глобал”, зеленые – “Футура”, а красные – “Дайнэмо”. А чтобы узнать, кто за ними стоит, я прорву времени потратил. “Футура” зарегистрирована в Венгрии, а остальные две – в Чехии.
– А вот тут уж не скажешь, что все законно, – заметила Кэсси, – как ни поверни.
– Это да, – согласился Сэм, – но, скорее всего, они таким образом просто от налогов уходят. Можем натравить на них налоговиков, но нам это никак не поможет.
– Разве что Девлин тоже что-то разнюхал и использовал эту информацию для шантажа, – предположил я.
Кэсси недоверчиво поморщилась:
– Каким образом разнюхал? И даже если так, он нам рассказал бы.
– Не уверен. Он же странноватый.
– Тебе всюду странноватые чудятся. Сначала Марк…
– Сейчас будет самое интересное, – перебил ее Сэм.
Я скорчил Кэсси рожу и отвернулся к карте, не дожидаясь гримасы в ответ.
– Итак, к марту двухтысячного, когда о строительстве шоссе объявили официально, эти три компании владели почти всей землей на этом участке. Но четверо фермеров оказались упертыми – вот, глядите, их участки отмечены желтым. Я разыскал их, сейчас все живут в Лауте. Они просекли, откуда ветер дует, увидели, что земли вокруг скупают по завышенной стоимости, дороже, чем обычные сельхозугодья. Именно поэтому большинство и согласилось продать свои участки. Но эти четверо – старые кореша, они все обсудили, обмозговали и решили не продавать, а посмотреть, как дальше пойдет. Тут объявили о шоссе, и наши фермеры поняли, зачем кому-то вдруг понадобилась их земля – под промышленную и жилищную застройку, ведь скоро от Нокнари до Дублина будет рукой подать. Эти ребята прикинули, что если они сами переведут землю в другую категорию, стоимость ее подскочит в два, а то и в три раза. Они подали в Совет графства заявку на то, чтобы перевести участки из одной категории в другую, причем один из них подавал заявки четыре раза, но каждый раз им всем отказывали. – Сэм постучал пальцем по желтому квадрату, испещренному аккуратными буковками.
Мы с Кэсси наклонились к карте, чтобы разобрать надписи. “М. Клири, з. о пер. сх > пром. 5/2000 отклонено, 11/2000 отклонено, 6/2001 отклонено, 1/2002 отклонено. прод. М. Клири > «Фут. Проп.» 8/2002, з. о пер. сх > пром 10/2002 удовл.”.
Кэсси прочитала, кивнула и, упершись ладонями в стол, отодвинулась назад.
– Значит, все-таки продали акулам, – сказала она.
– Ага. Примерно за ту же цену, что и все остальные. Для сельхозугодий очень неплохо, но намного меньше, чем за землю промышленного или жилого назначения. Морис Клири держался до последнего, в том числе и просто из вредности – говорил, что какие-то хлыщи в костюмчиках не вытурят его с собственной земли. Вот только к нему заглянули из холдинга и растолковали, что прямо рядом с его фермой они построят фармацевтический завод, и тогда, вполне возможно, химические отходы попадут в воду и отравят весь его скот. Фермер счел это угрозой – не знаю уж, прав он был или нет, но ферму все-таки продал. Как только Большая тройка скупила землю – холдинги действовали под разными названиями, однако все ниточки ведут к ним, – они тотчас же подали заявку на перерегистрацию и получили разрешение.
Кэсси невесело рассмеялась.
– Твоя Большая тройка с потрохами купила Совет графства, – сказал я.
– Похоже на то.
– А с членами Совета ты говорил?
– А как же. Но без толку. Все ужасно любезные, но ходят вокруг да около. Могут несколько часов подряд трепаться и при этом так и не ответить на вопрос.
Я перехватил удивленный взгляд Кэсси. Сэм ведь живет в доме политика, пора бы привыкнуть.
– Они сказали, что решения о переводе земельных участков в другую категорию… погодите-ка, – Сэм раскрыл записную книжку, полистал, – “принимая решение, мы руководствовались интересами общества в целом и данными, доступными нам на момент принятия решения, оставаясь при этом беспристрастными”. Заметьте, это не официальное письмо, один тип прямо так мне и сказал. В личной беседе.
Кэсси сунула два пальца в рот и сделала вид, будто того и гляди блеванет.
– Сколько стоит подкупить Совет графства? – спросил я.
Сэм пожал плечами:
– Решений принималось много, да и времени заняло немало, так что сумма наверняка красивая получилась. Большая тройка в эту землю хорошо вложилась. Идея передвинуть шоссе им вряд ли пришлась бы по вкусу.
– Насколько велики были бы их убытки?
Сэм показал на две пунктирные линии в северо-западном углу карты:
– Если верить геодезистам, ближайший альтернативный маршрут проходил бы здесь. Как раз этого и хотят активисты из “Стоп шоссе!”. Ближайшая точка – в двух милях, а некоторые участки – в четырех или пяти. Земля к северу от одобренного маршрута в цене не упадет, но у Тройки останутся и земли к югу, а те сильно обесценятся. Я поговорил с риелторами, притворился покупателем, и все они сказали, что земли промышленного использования непосредственно возле шоссе вдвое дороже, чем такие же земли в трех милях от шоссе. Подсчетов я не проводил, но разница исчисляется миллионами.
– Ради такого не грех и поугрожать, – задумчиво сказала Кэсси.
– А ведь есть и такие, – добавил я, – что не пожмотятся накинуть пару кусков, чтобы убийцу нанять.
Мы помолчали. Дождик на улице почти прошел, по карте расплылось размытое солнечное пятно, похожее на луч вертолетного прожектора. Оно выхватило из сумрака участок реки, задрожало на аккуратно выведенных буковках и растаяло, оставив после себя красноватый отсвет. На другом конце комнаты один из помощников