– Точно, совершенно верно, не надо ковролин, – загалдели все дружно.
– А давайте стеллаж для игрушек купим? – предложила мама, которую озарило про ковролин.
– Давайте. Кто купит стеллаж? – спросила активистка.
– Вон там папа стоит, – сказал кто-то.
Папе, который явно пришел забирать ребенка не по доброй воле, не повезло. Его окружили женщины и наперебой рассказывали про пластиковый стаканчик, бумагу для принтера, палас и стеллаж. Папа поглядывал куда-то вдаль, понимая, что сбежать и вырваться из этого круга невозможно. Чем кончилось дело – не знаю. Настя отвлекла.
Дети меня вообще за человека не держат. Вне зависимости от возраста.
– Привет, – дернула меня за кофту Настя, – а Васю позови. Пожалуйста.
– Привет. А почему ты сама не позовешь?
– Он там, с мальчишками, – презрительно и одновременно философски сказала Настя.
– Сейчас позову.
– Только побыстрее. А то меня сейчас заберут! – крикнула мне вслед Настя.
– Вася, – подошла я к детскому спортивному комплексу, на котором висели несколько мальчишек, – тебя Настя зовет.
– Зачем?
– Иди и спроси сам.
– Чего тебе? – нетерпеливо спросил Вася у Насти, когда подошел. Его ждали мальчишки.
– Я уезжаю. Пока, – сказала равнодушно девочка, как будто это не она минуту назад подпрыгивала от нетерпения.
– Пока, – сказал Вася и побежал к мальчишкам.
– А я, между прочим, на машине уезжаю, – сказала Настя.
Эта девочка явно сначала думала, а потом говорила. Я посмотрела на нее с уважением. Вася тут же затормозил, вернулся и пошел провожать Настю.
– А какая у тебя машина? – спросил Вася.
– Не знаю, – пожала плечиками Настя, – я в них не разбираюсь.
Эта девочка мне уже откровенно нравилась. Это ж надо уметь так разговаривать с мужчинами. И актриса! Я, конечно, актриса еще та, но эта малолетняя Брижит Бардо меня бы сделала. Так я и поверила, что она не знает марку машины! Все она знает!
– Так у тебя же «форд»! – воскликнул Вася со знанием дела.
– «Форд»? А ты еще какие машины знаешь? – хлопая ресницами, спросила Настя.
Нет, все, я уже просто млела от этой девчушки. Вася распрямил плечики и начал перечислять марки машин. Господи, какие мужчины наивные! Или они уже рождаются идиотами? Надо с Васей поговорить про женщин. Или еще рано? А может, не надо? Вот мой муж до сих пор пребывает в счастливом неведении относительно женского коварства и тоже верит, когда я вот так хлопаю ресницами. Нет, не буду я сына просвещать.
– Пока, – сказала Настя и впрыгнула в машину.
Вася стоял и махал ей ручкой в окошко. Настя делала вид, что не видит. Вася прилип к стеклу и кричал: «Настя, завтра увидимся!»
7 сентября
Отучились неделю
Приехала бабушка. Накупила внуку подарков, нажарила пышек.
– Маша, у Васи вши, – сказала мне мама вечером.
– Мама, какие вши? – Я приехала уставшая и голодная.
– Обычные. Он голову чешет. Ты что, не замечала?
– Мам, ночью комары были, мы даже включали в розетку эту антикомариную штуку. Укусил, наверное.
– Вши, – стояла на своем мама.
– Сама подумай, откуда? Двадцать первый век на дворе, школа приличная, дети все нормальные, дома – чисто.
– Ты все-таки посмотри.
– Ага, еще у него клопы, блохи и глисты.
Мама уехала.
Я все-таки решила посмотреть. Мама у меня слишком часто оказывается права. Точнее, всегда, и от этого я злюсь ужасно.
– Вася, иди сюда, – позвала я сына. Ну, действительно. Комариный укус. Помазала.
Суббота. Вася действительно расчесывал всю голову, а не только место укуса.
Вши. У всех были вши. У меня были. Но я тогда жила в деревне, и вши были не только у меня, а у всего класса. Регулярно. Мальчиков сразу брили налысо. Девочек, впрочем, тоже. Я тоже хотела быть лысой, но моя бабушка просто коротко меня подстригла. Даже фотография сохранилась – весь класс с одинаковым ежиком на голове, а у меня – жидкие волосенки до плеч. Как я тогда плакала!
Вшей тоже выводили все вместе. Я, например, с подружкой-соседкой Фатимой. Ее тоже почему-то налысо не брили. Так что страдали мы вместе.
Фатима приходила к нам с керосином. За керосин отвечала мама Фатимы. Наливала в консервную банку с недорезанной крышкой. Фатима несла банку за крышку, а мама ей вслед кричала: «Не расплескивай, на жука колорадского не хватит…» Моя бабушка была счастливой обладательницей частого гребня, огромного белого вафельного полотенца и – почти немыслимого сокровища – целлофана.
Бабушка мазала нам с Фатимой головы керосином, заматывала вокруг целлофан, велела не трогать руками и отправляла в огород – собирать с картошки колорадского жука и топить его в оставшемся керосине. Мы хихикали и поскребывались.
Потом нам смывали керосин водой с уксусом. Надо было наклонить голову над огромным старым эмалированным тазом.
– Глаза не открывать! – кричала бабушка.
Очень хотелось посмотреть. Именно в этот момент.
А потом мы сидели на стульях. На столе лежали вафельное полотенце и гребень. На полотенце надо было вычесываться. Мы с Фатимой хихикали, болтали… Приходила бабушка и бралась за наши космы. Было больно и все равно смешно.
Однажды после очередной мойки керосином мы с Фатимой побежали гулять в поле. Там паслась Фатимина корова – Зайка. Фатима от переизбытка чувств решила залезть на Зайку. Залезла. Ее ситцевый белый сарафанчик был весь облеплен черными точками.
– Попадет? – спросила Фатима, глядя на меня.
– Попадет.
Попало обеим, хоть я и не хватала Зайку.
– На вас керосину не напасешься, – ругалась мама Фатимы, помешивая в ведре кипяток с хлоркой для наших вещей.
Потом бабушка привезла из города такое специальное мыло – вонючее до ужаса. И нас мылили этим мылом.
Это было давно. В деревне. В прошлом веке.
Я как-то была не готова к тому, что вши заведутся у моего сына. То есть я готова была подумать на нервный тик, усиленную работу мозга – да что угодно…
Позвонила нашему домашнему врачу Ларисе.
– У нас вши, – вместо «здрасьте» сказала я.
– Пусть это будет самой большой вашей проблемой, – философски заметила Лариса.
– А что делать?
– Купить шампунь. И помыть голову.
– Надо прокипятить все, – сказал муж, – что-то я тоже стал чесаться.
– И я. Во всех местах.
– Может, нам тоже нужно этим шампунем? Откуда вши? Не понимаю.
– У кого-то в классе, – сказала я.
– Надо сказать учительнице!
Я представила эту картину. Стоим мы на школьном дворе, и учительница поставленным громовым голосом сообщает: «Товарищи родители, у одного мальчика педикулез. Обратите внимание». И все шушукаются: «У кого, у кого?» И ведь не докажешь, что это не у нас первых началось, а у кого-то другого.
– Нет, не будем говорить, – категорично заявила я.
– Интересно, а у кого в классе вши? – спросил муж.
Вот. Это-то меня и пугает. У нас одна мама какой-то чужой родительнице сказала, что с нас собрали деньги. И сумму озвучила. Чужая родительница сказала другой родительнице, а та сообщила своей учительнице. Учительница доложила завучу. Был скандал. Фамилию мамы никто не называл, но все откуда-то знали. Мама извинялась, оправдывалась, но ей никто не верил. Активистки родительского комитета с ней до сих пор не дружат. Мама, собственно, ничего плохого не имела в виду… так, разговор поддержала.
Васе мы тоже не сказали, что у него вши. Сказали – раздражение. Потому что Вася бы всем тут же об этом рассказал. И рассказывал бы еще полгода знакомым и незнакомым. В подробностях.
Кстати, в аптеке, куда я побежала за шампунем, мне полегчало. Около кассы стоял роскошный южный мужчина в дорогом костюме и пытался объяснить, что ему надо.
– Мазь для ушей? – не понимала провизор.
Мужчина сердился и краснел.
– Малэнкие такие, по голове бэгают, чесаться хочэтся, сын в школу пошел, – горячился мужчина и на себе показывал, как хочется чесаться.