Забавно, что изначально он и планировал сразу добираться в Севилью морем. Но почему-то решил, что вариант с переправой через Гибралтар будет менее подозрительным и передумал.
Однако, ни в городе, ни в порту никто к Петровичу не приставал, не требовал предъявить паспорт и регистрацию.
Ушлый Рафшан ухитрился не только продать осликов, но и договориться с капитаном кораблика, отплывавшего в Севилью через день с грузом кож.
Весь следующий день Петрович прогуливался по Альхесирасу. Смотрел на суету в порту, раздумывал о рыбалке или даже морском купании. Но не рискнул, поскольку местные в море просто так не купались. Кто их знает, почему.
Трижды Петрович для развлечения обошел рынок, но не купил ничего, кроме невероятного вкусного изюма. Неожиданно для себя выяснил, что черный изюм считается пищей бедняков, и — подумать только! — исключительно из-за своего непрезентабельного вида. Потому что похож на козьи какашки.
Было странно ощущать себя этаким «иностранцем, трогающем шандалы и жирандоли», бесцельно бродить по средневековому — в абсолютно буквальном смысле этого слова — городу. Будто скоро всё начнется, но пока ещё не началось, а лишь зарождалось, лишь угадывались тени событий, и даже не сами тени, а пока только намеки на них. Словно время еще не придумано, а пока сделан лишь пробный его вариант, солнечный день, и Петрович завис в этом солнечном дне, в этом безвременье.
Странно было видеть всех этих людей, разноголосую толпу, давно умершую и, тем не менее, живую, занимающуюся своим немудреным делом, таскающую какие-то тюки и коробки… Что в них? Неужто что-то важное? Неужто без этого нельзя обойтись? Да право, живые ли они, или всего лишь призраки?
Нет, не призраки. Призраки не орут «поберегись» пробегая мимо, и не пахнут чесноком и жареной рыбой.
В одной из лавок Петрович увидел стопы бумаги, не самого лучшего качества, как на его взгляд, но вполне себе годной для ведения записей. Конечно он приобрел небольшую пачку. Но с карандашами его ждал облом, свинцовые появились лишь в XII-м веке, а серебряные и того позже. Пришлось купить калам и небольшой запас чернил.
Все-таки парадоксы времени совершенно удивительны. В раннем детстве Петровичу приходилось писать перьевой ручкой, которую нужно было макать в чернильницу. Конечно, более всего ему нравилось не писать, а, окунув перо и прижав его к бумаге, наблюдать, как медленно и неотвратимо расплывается клякса.
7. Путешественник. Альхесирас — Севилья. Лето 918 г.
Кораблик отплывал хоть и не с первыми лучами солнца, но достаточно рано, и Петрович немного волновался, не будет ли эта ночь такая же сумбурная, как предыдущая. Но нет, все обошлось, сны его были ровными и приятными, к отплытию команда Петровича не опоздала.
На кораблике, кстати, обнаружился еще один пассажир.
По прикидкам Петровича, в Севилью они должны были приплыть на третьи сутки. Что его сильно удивило, так это отсутствие беспокойства капитана и команды по поводу встреч с пиратами. Если верить книгам о пиратах, которые Петровичу довилось читать, то плыть вне конвоя должно было быть сродни сложному самоубийству. Но в реальности дело обстояло, видимо, не совсем так страшно и безнадежно.
Капитан с задумчивым видом прогуливался по палубе, рулевой ворочал тяжелое рулевое весло, матросы подобно макакам бегали по мачтам и дергали за веревочки. Все при деле, все работают.
Полиморфы организовали навес из своевременно припасенной холстины, под которым Петрович и расположился.
Огонь на судне не разводили, так что горячего можно было поесть только рано утром или поздно вечером. Плыть в темноте капитан не рисковал, и на ночь доу или, как уточнил один из матросов, дау, приставал к берегу. В специально, как понял Петрович, оборудованных для этого местах, с родниками и деревьями. Наверняка с местными всё было согласовано заранее, так как никакого беспокойства или напряжения команда не выказывала.
Как уже отмечалось, встречи с пиратами Петрович не боялся так же, как не боялся встречи с разбойниками. Насколько он понимал, три полиморфа могли уничтожить любое разумное количество пиратов в считанные секунды. Но, вероятно, пришлось бы уничтожать и команду мирного дау. По крайней мере, мирного в этом рейсе.
Так что ввиду отсутствия пиратов Петрович сидел под своим навесом, играл с Джамшудом в шахматы и наслаждался морским круизом уже по Атлантическому океану. А заодно лениво размышлял над странным феноменом пиратства.
Загадочным образом карнавальный наряд пирата был одним из наиболее популярных на разного рода костюмированных представлениях. Благодаря усилиям поэтов-песенников «пират» и «романтик» стали чуть ли не синонимами. Реальное проявление особо мощного колдунства — PR.
Заодно Петрович еще раз подивился вывертам моды. Для него так и остались загадкой причины сокрушительного провала в прокате чудесного фильма «Остров головорезов», пустившего на дно неплохую студию «Каролко», и такой же сокрушительный успех совершенно невыносимых «Пиратов Карибского моря».
Утешало, однако, что в запасниках Базы по уверениям искина были и «Головорезы», и «Пираты», и даже все возможные экранизации «Острова сокровищ».
Как уже было сказано, на судне был еще один пассажир. А может и не пассажир, как-то Петрович не уловил его роль. То ли он за кожами присматривал, то ли за капитаном. А может вообще был пиратским контролером.
И звали его Леон бен-Шимон.
Что сразу поднимало тему рахдонитов.
Перед высадкой Петрович, естественно, полистал пару книг по истории Испании. И наткнулся на давно забытых радхонитов. Забытых, само собой, Петровичем.
Когда-то его увлекли идеи Льва Гумилева. Вот Гумилев о радхонитах не забывал, похоже, ни на секунду, сотворив из них страшного монстра, могучую транснациональную корпорацию, как водится, исподтишка рулившую миром. Если это так, то они Петровичу первые и прямые конкуренты. Однако были определенные сомнения. И всё, как всегда, упиралось в главный вопрос — где деньги?
Радхониты, по мнению Гумилева, вели колоссальной выгодности торговые операции. Специи, шелк, драгоценные камни. И рабы.
Последний пункт вызывал у Петровича определенный скепсис. Какой смысл гонять рабов за тридевять земель? Под рабские караваны нужна целая инфраструктура. Плюс заметная разница в цене перевозок по морю и по суше. Но скепсис свой Петрович держал при себе, мало ли как оно тут устроено, может и в самом деле выгодный бизнес, а все трудности существуют только в головах таких невежд, как он.
Так вот о деньгах. Когда дела Венеции стали клониться к упадку, венецианские капиталы переместились в Антверпен. И голландцы немедленно вошли в высшую лигу. Когда Кромвель стер с карты черту оседлости, и капиталы хлынули из Антверпена в Англию, то и Англия не замедлила стать гегемоном.
Или более ранний пример. Александр Македонский захватил походную казну Дария III. Там сразу череда выплат произошла: и кредиты погасил, и жалование солдатам выдал…
А вот куда подевались радхонитские сокровища? Восточное крыло радхонитов разгромил Святослав. Но что-то Русь в гегемоны не выбилась. Западные радхониты, как пишут историки, угасли сами собой. Это еще можно понять. Бросали накопленное в топку, надеясь изменить мир к лучшему, да все и растратили. Если, конечно, было что растрачивать.
Петрович Леона Шимоновича не заинтересовал никак. С разговорами не лез, в друзья не набивался. Петрович вел себя аналогично.
В Севилью дау прибыл как раз на третий день, уже после сиесты. Попрощавшись с капитаном, Петрович и полиморфы отправились искать караван-сарай.
В Севилье Петрович планировал задержаться на минимально необходимое для подготовки похода время. И сходить в баню. Обливания забортной водой ощущения чистоты и свежести не принесли. Но мужское время в банях было с утра, поле обеда бани принадлежали женщинам, так что получалось, что отряд пробудет в Севилье не менее двух суток.
Караван-сарай нашелся практически сразу, и в беседе с хозяином Петрович выяснил, что его представления о караван-сараях были неполными.
Расстояние между Севильей и Кордовой было примерно сто сорок километров, это около пяти дневных переходов. Четыре-пять ночевок. Так вот, многие караван-сараи были не «алл инклюзив». То есть постель и ковры путешественник должен был тащить с собой. И припасы. В том числе и корм животным. А если еще и воду доставляли издалека, то путешественнику она влетала в копеечку.
По счастью, между Кордовой и Севильей было достаточное количество ручьев, а ослики, хоть и совершенно не престижные по сравнению с лошадками, намного меньше лошадок зависели от наличия воды. На престижность Петровичу было плевать с высокой горы.