— Что ты будешь пить? — спросил он, стоя к ней спиной. Он был занят тем, что открывал бутылку скотча и насыпал лед в стакан.
Джулия сделала глубокий вдох.
— Джин с тоником, пожалуйста, — ответила она, стараясь, чтобы по голосу он не догадался, о чем она думала.
Роберт налил джина и тоника и, повернувшись, принес напиток ей. Джулия поймала его взгляд и решила проявить инициативу:
— Теперь ты объяснишь мне, почему нас привезли сюда?
Роберт заколебался. Он потирал влажные от холодного стакана ладони.
— Какая разница? — коротко спросил он. — Уверяю тебя, мои побуждения — самые что ни на есть благородные.
— Как мне это понимать?
— Так, как я сказал. Моя мать не может поселить вас у себя. И разумеется, как вдове Майкла тебе всегда здесь рады.
— Кажется, ты не особенно рад. — Джулия потягивала джин с тоником, чтобы скрыть волнение.
— Разве? — Роберт пожал плечами. — Очень жаль.
— Вовсе тебе не жаль, — взорвалась Джулия и сразу же пожалела об этом. Она с дрожью сделала глубокий вдох и торопливо продолжала: — Одного не могу понять: почему твоя мать в письмах предлагала Эмме и мне жить у нее, говорила, что теперь ей так одиноко, а сама этого вовсе не хотела?
— А ты бы приехала, если бы знала, что остановишься у меня? — холодно спросил Роберт.
Джулия поджала губы:
— Нет, разумеется.
— Вот почему. — Роберт отвернулся, чтобы налить себе, а Джулия беспомощно вздохнула.
— Значит, ты выманил меня сюда под ложным предлогом?
— Не надо драм, Джулия. Было необходимо привезти тебя сюда, а это был единственный способ.
Джулия кипела от негодования.
— А почему это было так необходимо? Я… то есть твоя мать никогда во мне не нуждалась, пока… пока Майкл был жив. Зачем я понадобилась ей, когда он умер?
Роберт залпом отпил полстакана виски и посмотрел на нее:
— Моя мать переодевается к ужину. У нас не так много времени. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что случилось, прежде чем она появится.
— Ты имеешь в виду смерть Майкла?
— Конечно.
Джулия опустила голову.
— Что значит «конечно»? Что-то ты раньше этим не поинтересовался.
Роберт выругался.
— Я не хочу тратить время на споры с тобой, Джулия. Просто изложи мне факты. Ведь не мог же я говорить об этом в присутствии Эммы, не так ли? А моя мать слишком переживает все это, при ней мы не могли бы спокойно поговорить.
Джулия с негодованием взглянула на него:
— А я, конечно, не переживаю. Он ведь всего-навсего был моим мужем!
Роберт потянулся к низкому столику за сигарой и закурил, с трудом сдерживая ярость. Джулия угадала это по тому, как окаменело его лицо, как он стиснул зубами сигару, как нетерпеливо щелкал зажигалкой.
— Что ты хочешь от меня услышать, Джулия? — выпрямившись, спросил он. — Тебе нужны пошлые соболезнования? Не думаю. Мы оба знали бы, что это было бы неискренне. Но, что бы ты ни думала, я любил своего брата и хочу знать, как он умер. Теперь ты расскажешь мне?
Джулия отвернулась. Она не могла, глядя на него, говорить о том, что все еще причиняло ей боль.
— Ты… ты же читал медицинские отчеты, — твердо сказала она. — Но ты не приехал повидать его.
— Нет. О чем очень жалею. — У него сел голос.
— Жалеешь? — невольно с недоверием переспросила Джулия. — Что ж, я не понимаю, что еще ты хочешь узнать. Если тебя это интересует, то я не знала, что у него уже был приступ. Майкл заставил врача никому об этом не говорить. Я думала, что он слишком много работал и переутомился. Мне никогда в голову не приходило, что жара подействует ему на сердце. Он, конечно, сильно прибавил в весе и много пил, но там все выпивали. В любом случае я уверена, что сам Майкл не принимал свою болезнь всерьез. Но сразу за первым приступом последовал второй, и у него не хватило сил бороться с этим… — Она перевела дух, чтобы справиться с обуревавшим ее волнением. Майкл был так молод, он был хорошим человеком, он не заслуживал смерти.
— Понимаю (она услышала, как Роберт наливает себе еще виски). Ему было больно? Я имею в виду — перед смертью?
Джулия покачала головой:
— Нет. Он был под действием лекарств, почти без сознания. Иногда он даже меня не узнавал. Но я думаю, он понимал, что умирает.
— Ты должна была вызвать меня, — резко сказал Роберт. — Ты знаешь, что я приехал бы, если бы знал, если бы догадывался…
Джулия, не видя, смотрела на полоски венецианских жалюзи.
— Он не разрешил бы мне никого позвать. Не знаю почему. Но я не могла идти против его воли.
Роберт пересек гостиную и встал рядом с ней. Она не взглянула на него, но чувствовала его присутствие всем своим существом.
— Я бы приехал на похороны, — коротко сказал он. — Но меня не было в стране, когда пришла твоя телеграмма. А там ведь хоронят гораздо быстрее, чем здесь.
— Да. — Джулия допила джин и отошла от окна. Точнее, от него. — Ну, все?
Почувствовав в ее голосе желание закончить разговор, Роберт резко обернулся, его лицо потемнело.
— А тебе все это безразлично? — пробормотал он.
— Безразлично?! Мне?! — Джулия в отчаянии подняла руки. — Боже мой! Ты думаешь, что мне это вправду безразлично?!
— А разве нет? Что-то в этих блестящих зеленых глазах я слез не видел.
У Джулии вдруг перехватило дыхание.
— Ты говоришь гадости!
— А что такого? Разве я ошибаюсь? И ты и в самом деле безутешная вдова?
Джулия некоторое время смотрела на него остановившимся взглядом. Гнев придал ей новые силы.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной? — яростно выкрикнула она. — Я не просила привозить меня сюда! Я не просила покровительства могущественной семьи Пембертонов! Я ни от кого из вас ничего не хочу, а меньше всего — от тебя!
Роберт слегка побледнел под загаром, и она поняла, что ей удалось задеть его.
— Давай, давай, Джулия, — прорычал он. — Покажи, кто ты есть. Покажи, какая ты на самом деле эгоистичная вульгарная сучка!
Джулия отступила назад. Она хотела пощечиной сбить презрительную усмешку с его лица раз и навсегда. Но, когда она двинулась к нему, двери открылись, и на пороге появилась Люси Пембертон.
На Люси было длинное вечернее платье из тяжелого черного шелка. Ее все еще моложавую шею обвивали несколько ниток жемчуга. Несмотря на то, что ей было под шестьдесят, она не старилась. Глядя на нее сейчас, Джулия не верила, что совсем недавно Люси было так плохо, что она не смогла приехать в аэропорт и встретить их.
Но не стоило накапливать недовольство. Через несколько дней, самое большее через неделю она найдет квартиру для себя и Эммы и навсегда освободится от семьи Пембертонов.