и то, что пока организм невредим, —
одно из Господних чудес.
* * *
Повадки больше нет во мне упрямой,
всё взвешивает разум на весах;
я думаю, теперь и папа с мамой
спокойны за меня на небесах.
* * *
Блаженно тихое безделье,
в нём хорошо и свеже дышится,
в моей почти монашьей келье
возле дивана лень колышется.
* * *
Влился в мёртвую природу
закадычный давний друг;
Бог готовит нас к уходу,
близких душ сужая круг.
* * *
Уж ни одна колода карт
с цыганкой наравне
совокупительный азарт
не нагадает мне.
* * *
Во время Страшного суда
надеюсь я не унывать,
а посмотрев туда-сюда,
родным и близким покивать.
* * *
По жизни много раз терпя убытки,
я волосы не рву при каждом бедствии:
судьба не разоряет нас до нитки,
а часть и компенсирует впоследствии.
* * *
Мы живём в густой бурлящей каше,
мало что в ней толком разумея;
многие моменты жизни нашей
мы поймём не здесь весьма позднее.
* * *
В нас часто состояние тревожности,
мы чувствуем её немую речь,
она бормочет нам о безнадёжности
себя предохранить и уберечь.
* * *
Такого у судьбы я не просил
и горечи своей не утаю:
не только для работы нету сил —
я даже отдыхая устаю.
* * *
Мне чтение – вроде питания,
поэтому дух мой не бедствует;
среда моего обитания
с реальностью – просто соседствует.
* * *
Весьма кудряво мы живём,
и нету привкуса плачевности,
но годы в паспорте моём —
живая справка о никчемности.
* * *
Старение – оно отнюдь не плавное,
оно скорей как лестница большая,
оно идёт ступенями, а главное —
сознание и чувства приглушая.
* * *
Моя житейская лампада
заметно стала иссякать,
но много света и не надо,
чтоб на столе стакан сыскать.
* * *
Усохла трахалка, иссякла сочинилка,
соображалка стала уставать —
но живы мы. А в будущем училка
нас будет сквозь очки преподавать.
* * *
У слова – изобилие значений,
и многие – желанью вопреки;
храни меня, Господь, от поучений,
которыми богаты старики.
* * *
Это странное время – старение,
предисловие расставания;
изнутри раньше плыло горение,
а теперь – лишь тепло остывания.
* * *
Вчера я на могиле брата
вдруг понял очень ощутимо,
что нет у времени возврата
и всё течёт необратимо.
* * *
В руках кого сегодня палка,
кто где сегодня на коне?
Жизнь коротка, и тратить жалко
её на мысли о говне.
* * *
Хотел сегодня про любовь я
вновь написать чего-нибудь,
но мудрости богиня Софья
шепнула мне: «Уже забудь».
* * *
В жизни этой, чувствами обильной,
после целодневной суеты
ясно вижу холмик мой могильный
и в бутылке – жухлые цветы.
* * *
Недаром так тоскливо я пишу,
что старость – это сумерки кромешные:
теперь уже я с лёгкостью гашу
кипящие во мне порывы грешные.
* * *
Давно я срок тяну земной,
а время льётся.
Охрана памятников мной
вот-вот займётся.
* * *
Ох, непрерывность похорон
хотел бы я притормозить;
уж очень часто стал Харон
моих друзей перевозить.
* * *
Никаких у меня уже дел,
ни трудов, ни долгов, ни забот,
нынче в зеркало я поглядел —
лучезарный седой идиот.
* * *
Ведут по жизни нас
надежды и стремления,
а если жар угас,
то – прелести дряхления.
* * *
С утра едва проснусь,
компьютер я включаю
и всю земную гнусь
за чаем изучаю.
* * *
Не дай ни грусти, ни тоске
гнать волны мрака,
весь мир построен на песке —
стоит, однако.
* * *
Кажется, насколько понимаю,
свой чердак я доверху заполнил:
вроде бы я всё запоминаю,
но уже не помню, что́ запомнил.
* * *
Имеет нашей памяти дурдом
лихое качество:
про всё, что вспоминал бы со стыдом —
забыто начисто.
* * *
Когда идут осенние дожди,
мне разное в их шелесте сочится:
то «больше ничего уже не жди»,
то «может ещё многое случиться».
* * *
В былое тянутся ступени
уплывших лет,
а на ступенях – тени, тени
тех, кого нет.
* * *
Мне возраст печали принёс,
которыми надо делиться:
мне нравилось жить на износ,
и он не замедлил явиться.
* * *
Между рожденьем и кончиной,
в любой из жизни день и час,
необходимо быть мужчиной —
Бог это очень ценит в нас.
* * *
Текут остатки от остатка,
плывут года и облака,
но жизни тёмная загадка
мной не разгадана пока.
* * *
Я дней уплывших череду
порой так ясно вспоминаю,
как будто вновь по ним иду
и много в жизни понимаю.
* * *
Я на восьмом десятке лет —
печально, радостно, обидно —
вдруг ощутил души расцвет.
Перед разлукой, очевидно.
* * *
Редеет облаков летучая гряда,
подумал я привычно и цитатно;
уже не тороплюсь я никуда
и слышу жизни шум уже невнятно.
* * *
Здесь неудача, там беда,
но есть и радостные факты,
и по дороге в никуда
бывают чудные антракты.
* * *
Сегодня очень остро я почувствовал,
какой я в этой жизни гость случайный,
как будто ненароком поприсутствовал
на собственной кончине беспечальной.
* * *
Порывов дурачиться более нет,
серьёзность со мной неразлучна;
я сделался взрослым на старости лет,
а это обидно и скучно.
* * *
Я людей неохотно прощаю —
удивительный старческий грех,
но на небе зато – обещаю,
что ходатаем буду за всех.
* * *
Приблизившись к таинственному краю,
храним покуда промыслом Господним,
я тихо сам с собой в снежки играю
запомнившимся снегом прошлогодним.
* * *
Не надо глубоко в себе копаться,
отыскивая сумерек явление:
люблю я засыпать, а просыпаться
теперь уже люблю гораздо менее.
* * *
Жить на свете я очень люблю,
но не шляюсь по скользким эльбрусам,
ибо дома здоровье гублю
с удовольствием я и со вкусом.
* * *
Как ни живёшь, а в результате,
когда, по сути, песня спета, —
на что я жизнь мою потратил?
И нету связного ответа.
* * *
Скит, затвор, берлога, келья —
я сюда хотел давно,
есть запас еды и зелья,
книги, мысли и окно.
* * *
Ещё живу, отбрасывая тень,
и я её достойно наградил:
она одна выходит за плетень,
которым я себя огородил.
* * *
Когда наступит мой черёд,
я вспомню только всё хорошее.
«Он даже после смерти врёт», —
заметит ангел огорошенно.
* * *
Уже я для экскурсий не ходок,
не шляюсь вдоль фасадов с ротозеями,
и горестно-обидный холодок
явился в отношениях с музеями.
* * *
Что люблю себя, я не таю,
и любовь эту глупо гасить;
только жаль – на могилку мою
не смогу я цветы приносить.
* * *
Конечно, слабость, вялость, квёлость —
вполне сезонная беда,
но жаль душевную весёлость,
ушла мерзавка и балда.
* * *
А жизнь моя была весьма легка,
отвержен и гоним я сроду не был,
и густо покрывали облака
высокое безоблачное небо.
* * *
Когда существование плачевное
заметно приближается к концу,
то средство наиболее лечебное —
прильнуть после стакана к огурцу.
* * *
Я вставить хочу эту строчку
в заветный житейский канон:
бедняга, кто пьёт в одиночку, —
умрёт в одиночестве он.
* * *
Есть у любого старикашки,
то стопкой высясь, то горой,
разнообразные бумажки,
что он мыслитель и герой.
* * *
У старости прекрасна безмятежность,
любовь к заплесневелым анекдотам
и душу разрывающая нежность
к потомкам – фраерам и обормотам.
* * *
Светясь остатком силы и огня,
пою свои сомнительные арии,
но ордер на изъятие меня
уже лежит в небесной канцелярии.
Искусство стареть
* * *
Не двигается время наше вспять,
но в некие преклонные года
к нам молодость является опять
и врёт, как лихо жили мы тогда.
* * *
Мы содержимся в холе и неге,
мы хранимы семьёй, как алмаз,
только мха молодые побеги
всё равно прорастают из нас.
* * *
Мой дом зарос холмами книг,
и душно спать к утру,
но окажись я вдруг без них,
я ссохнусь и умру.
* * *
Ужели допалил я мою свечку
и кончились пути мои кривые?
Но времени шуршащую утечку
недавно я почувствовал впервые.
* * *
Смешно в закатной нашей драме
играть надрывно и всерьёз:
уже маразм не за горами,
и гнусно ширится склероз.
* * *
Нет, мы у судьбы не слепые рабы,