Губан загнал «Волгу» на газон, под тень деревьев, так чтобы Маша могла видеть Максима на другой стороне улицы.
— Уйдешь через дворы, — указал он Шарипову, — Я объеду, подхвачу тебя у парка. Пошел!
Тарас перед глазами у Маши передал Шарипову выкидной нож. Тот, ухмыляясь, щелкнул лезвием, спрятал в карман и не торопясь двинулся через улицу к Максиму.
— Закурить будет?
— Не курю, — Максим мельком глянул на него и повернулся спиной.
Шарипов посмотрел в сторону «Волги», потом в темный провал проходного двора, прикидывая, куда бежать…
— Не надо! Ну, пожалуйста!.. Максим!! — Маша рвалась к двери.
Губан и Тарас крепко держали ее. Можно было кричать во весь голос — за поднятыми стеклами ее все равно не было слышно.
— Ну? — спросил Губан.
Маша сжалась на сиденье, судорожно закрывая голову руками.
— Ну!
Она вздрогнула от окрика, нащупала дрожащими пальцами «молнию» на куртке…
Шарипов заметил выскочившего из машины Тараса и похлопал Максима по плечу:
— Курить — здоровью вредить. Молодец! Наш чувак!
Максим проводил его удивленным взглядом до машины…
Тарас и Шарипов курили около «Волги», посмеиваясь, подглядывая в окна. Шуганули проходящую мимо парочку.
Максим на другой стороне улицы досадливо бросил наполовину вытекшее Машино мороженое.
— Может, ты все-таки объяснишь, что случилось?
— Ничего, — Маша пожала плечами и попыталась улыбнуться. Она сидела на диване, зябко ссутулившись, сжав дрожащие ладони коленями. — Просто гуляла…
— Просто гуляла? — раздраженно спросил Максим.
— Да…
— А меня предупредить ты могла? Я, как идиот, полтора часа торчу у кинотеатра, а она просто гуляет! Я Раисе звонил, она там на ушах стоит, допрашивает, кто тебя последним видел, а она гуляет…
— Холодно… — Маша свернулась на диване, поджав колени к груди, нащупала сзади плед, натянула под горло.
Максим, прерванный на полуслове, постоял над ней. Сел рядом, обнял ее, но Маша отвернулась:
— Не надо.
Максим все-таки поцеловал ее в лоб. Нахмурился и снова прижался губами.
— Да у тебя температура. Нагулялась! — он достал градусник. Маша покорно сунула его под свитер.
— Наверное, простыла… — Максим звонил директрисе с кухни. Отец ужинал, мать стояла у плиты. — Нет, Раиса Николаевна, сейчас она останется у меня, а завтра, если будет лучше, я ее привезу… Есть все лекарства… Будет хуже — вызову «скорую»… Хорошо. До свидания, — Максим повесил трубку и направился было в комнату.
— Неплохо было бы сначала у нас спросить, — сказал отец.
— Куда ее сейчас везти, в таком состоянии!
— Я сам бы предложил ее оставить у нас, но сначала надо было спросить.
— Ты не один здесь живешь! — вступила мать. — Неизвестно, какие там у них болезни в детском доме! Там вши, там грязь, там черт знает что. Может, это вообще тиф!
— Какие вши? Какой тиф? Что ты несешь, ма? Даже если тиф — что, гнать ее из дома?.. Ты — умный, интеллигентный человек, ма, но как только разговор о ней, из тебя что-то… первобытное прет!
— Ладно, не шуми. Пусть она сегодня переночует… — сказал отец.
— Но ляжешь ты в кабинете у отца! — закончила мать.
Максим даже засмеялся.
— Вы смешные люди, честное слово! А то вы не знаете, что мы уже год любовники.
— Не знаю и знать не хочу!
— Хорошо, мы с матерью смешные люди. Но ты можешь сделать такое одолжение? — миролюбиво спросил отец.
— Ладно, — сказал Максим. — А чтобы впредь не было таких инцидентов, мы завтра или когда она поправится, пойдем и подадим заявление. Мы собирались пожениться после школы, но если вы так настаиваете…
Маша, слышавшая разговор сквозь закрытую дверь, улыбнулась сквозь слезы в темноте.
— На ком жениться? На ней? — взвилась мать. — Дебилов рожать?
— Что? А ты хоть знаешь, как ей диагноз ставили?
— Мне это неинтересно! Я…
— А ты послушай! Тебе полезно! Приходят дяди-врачи, умные и интеллигентные, как вы, загоняют всех детишек скопом и показывают картинку: бурундучка там или виноград. А им сказки с картинками не читали папа с мамой — некому читать было. И виноград они в глаза не видели. И всем диагноз — олигофрения. И на всю жизнь! А ее просто любить надо!
— Она мне никто! Я тебя, дурака, люблю, мне тебя жалко…
— Мне твоя любовь вот где, — провел Максим по горлу. — Как гиря — шагу не ступишь! — он хлопнул дверью.
— Вот и поговорили, — сказал отец.
Максим забросил сумку с учебниками за спину, откатил мотоцикл от школы, чтобы не грохотать под окнами.
— Ты можешь уделить мне некоторое время? — подошла к нему Сью.
— Извини, Сью. По местам боевой славы — в другой раз.
— О нет, я не в этом смысле. Я не могу тебя эксплуатировать бесконечно, — засмеялась Сью. — Я только хотела сказать, что я виновата про тебя.
— Перед тобой… Почему? — безо всякого интереса спросил Максим.
— Я не знала, как ты воспримешь это, и я без твоего разрешения показала твои программы моему отцу. Он очень тебя хвалит.
— Да? Спасибо, — Максим завел мотоцикл. — Он рубит фишку в компьютерах?
— Он рубит большую фишку, — серьезно ответила Сью. — Он работает в компании «Майкрософт».
Максим обернулся к ней. Заглушил двигатель.
— Где?
— В «Майкрософт». Он директор центра для подготовки сотрудников.
Максим остолбенел.
— А почему ты раньше не сказала?
— Мы не говорили про моего отца, — пожала плечами Сью. — Он написал, что если ты на вашей старой технике работаешь на этот уровень, то у тебя есть безусловный талант. И если бы была такая возможность, он бы тебя взял, потому что из тебя нужно делать классный программист… Но твои программы можно было решить несравненно интереснее. Вот его рекомендации, — она вынула несколько исписанных листов со знаком «Майкрософта».
Максим впился глазами в формулы.
— Здесь он имеет в виду свою статью в последнем журнале, — пояснила она. — Он прислал для тебя новые журналы.
— Где?
— Дома. У Гали. Я не взяла, это тяжело.
— Садись, — Максим протянул ей второй шлем.
— Но у тебя было какое-то дело…
— Какие, к черту, дела! — махнул Максим. — Садись!..
Он влетел домой с кипой журналов. Сью едва поспевала следом.
— Ма, чаю дашь? — крикнул он, вслепую стаскивая кроссовки, не отрываясь от формул.
Мать не торопясь вышла из кухни. Увидев незнакомую девушку, удивленно вскинула брови и улыбнулась.
— Кстати, это Сьюзен, — не глядя, указал Максим назад. В комнате он включил компьютер и ногой придвинул к себе стул. На мониторе высветилось лицо Маши и надпись «Привет»! — на всех программах Максима заставкой был Машин портрет.