Все (склоняя головы)
О, горе!
Уриель (про себя)
Я боюсь! Не за себя,А за безумье это, ведь оноСебя угодным господу считает.
Сантос
Из дома в дом блуждай слепцом презренным.Будь проклят тот, кто посох даст тебе!И пусть земли разверзшееся чрево,Когда споткнешься, поглотит тебя,Как поглощен был Да́тон и Авирон!
Все (склоняя головы)
О, горе!
Сантос
Церковью извергнут ты!Проклятье чреву, что тебя носило!
Уриель
О, мать моя!
Сантос
Проклятье всем друзьям,Что будут верными тебе в несчастьи!Твоим родным проклятье навсегда,Коль родственные чувства ощущают!Всему! Всему, чего коснешься — смерть!Любовной жаждою томим, пылая,Ты любящего сердца не найдешь…
Юдифь
(мужественно выступая вперед)
Ты лжешь, раввин!
Манассе
Как? Дерзкая!..
Де-Сильва (к Иохаи)
ВозьмитеЕе отсюда прочь!
Иохаи
Изменница!
Юдифь
О, да! Себе и вам я изменяю!Измена вам — лишь верность небесам.Так трепещите — благодать святуюПроклятье ваше принесет! Богов,Которых чтим мы оба, прокляните!Они лишь истинны! Молитесь им!Он мной любим! Любим!
(Бросается к Уриелю.)
Сантос
Две жертвы здесь,Пусть каждый праведный спешит отсюда.
Покидает террасу вместе с сопровождающими его раввинами и удаляется. Все в испуге следуют за ним.
Иохаи (к Манассе и Юдифи)
Потустороннее — не для меня,Но я земное вижу здесь — измену!Еще я в старых верую богов,Что учат нас — сладчайшему! О, мщенье!
Иохаи уходит с остальной частью гостей. Остаются только Манассе, Уриель и Юдифь.
Манассе
Чем кончится ужасный этот сонИ как в дальнейшем дело обернется,Не знаю я. Мне кажется порой —Злорадный случай миром управляет.Пусть он решает! Милое дитя,Теперь немыслимо нам вспять вернуться!Акоста, оставайтесь же покаНа вилле здесь, и музы ведь не станутПри виде вас трусливо убегать.Да, в Амстердам я должен возвратиться…И ты, Юдифь… Приличья таковы!Что предпринять, сообразим мы дома.
(Уходит.)
Юдифь
Ты правдой завоеван для меня!Моей любви бушующее пламяУзнал весь мир. Склонить к тебе отцаСтараться буду. Видишь ли, любимый,Как я послушна богу твоему?В огне сердец его я слышу голос.Надейся ж, друг, и следуй за Юдифью.В ком смелость есть, тот завоюет мир!
(Вместе с Уриелем следует за отцом.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната в доме Вандерстратенов в Амстердаме, украшенная, во вкусе своего хозяина, картинами и статуэтками, стоящими на камине.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Манассе сидит за письменным столом и считает.
Манассе
На море ветреном не прочно счастье!Пишу здесь цифры в бурю и в грозу.Гроссбух — не руль у корабля! ИтогиВ мгновенье ока сокрушит волна.Подсчет лишь в тихой гавани возможен.
(Встает, делает по комнате несколько шагов и берет со стола другую книгу.)
Вот эта книжка много мне милей!Картины, статуи и архитравы,Фонтанов хитроумная игра,Создания прекрасные искусства —Все это, все расценено вот здесь.И даже выше биржевых тарифов!Вы живописцам ставите в упрек,Что дороги чрезмерно их картины?Ну, можно ли картину оценить?Мы платим не за холст и не за краски,И не за время, не за труд мы платим,И не за гений живописца — нет!Он если б только мог, то нам охотноСвое творенье подарил бы сам.За обладание картиной — платим!О, тайная, пленительная страсть!
(Заложив руки за спину, подходит к одной из картин, любуется ею.)
Какое счастье — одному владетьИ наслаждаться красотой творенья.Ни праздный взор невежды, ни глупцаСлепое любопытство не коснутсяТого, чем ты любуешься один!Здесь, на земле, где в повтореньи вечномВсе пребывает, для себя иметьПрекрасное единственное «нечто»,Единый подлинник, известный всем,Которым ты, как верною подругой,Столь безраздельно можешь обладать!А люди смеют толковать о цифрах!(Возвращается к столу, к счетной книге.)И все ж, когда не сходятся они,О них нельзя забыть… Опять — заботы!..
(Погружается в свои мрачные мысли.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Юдифь, Манассе. Затем Симон.
Юдифь
(После того, как она некоторое время созерцает отца.)
Я вас ищу и вас не нахожу…От нас уединившись, вы исчезли…Вы столь печальным кажетесь, отец…
Манассе
Ты думаешь, что я кажусь?
Юдифь
УсталиОт тяжких жертв? Вам столько пережитьПришлось за эти дни.
Манассе
Сама ты знаешь,Что только на несчастии другихВозможно счастье…
Юдифь
Тот, кто отлучен,Войти отныне не посмеет самВ жилище матери родной, однакоУ вас, отец, он получил приютОт ярости безумной фанатизма, —Как будто сыном стал вам Уриель!Вас называют черствым человеком.Ведь люди видят скорлупу души —Никто не знает нежной сердцевины.
Манассе
Дитя! Меня ты слишком превозносишь.Акосту защищал не для него;То сердце, что не может подчинитьсяОбщественным обычаям, Юдифь,Мне чуждо; я любить его не стану.Но дорог он тебе, и вопрекиПриличиям, ты это показала.Об этой сцене даже вспоминатьЯ не могу.
Юдифь (про себя)
А я живу лишь ею.
Манассе
Как только отречется Уриель,На брак с тобой я дам ему согласье.Твоей любви я не хочу мешать,Причину мягкости моей — ты знаешь.
Юдифь
Причина мне известна: это — я,Любовь ко мне в отцовском нежном сердцеИ чувства человеческие в вас!
Манассе
Ты заблуждаешься, дитя! Хоть к людямИ не питаю ненависти я,Все ж их любить не нахожу причины.Я их изнанку вижу хорошо.Жить для себя и только для себя!Тому уже пятнадцать лет, однаждыНа бирже слух разнесся роковой:«Манассе Вандерстратен разорился!»И тотчас же оповестили всех:«Банкротом стал Манассе Вандерстратен!»На грош участья, горы поучений,Улыбку здесь, а там пожатье плеч —Вот все, что после кораблекрушенияЯ вновь нашел.
Юдифь
А мать моя, отец?
Манассе
Священна память той, что мне сумелаВновь мужество вдохнуть для новых дел!Лишь год еще ей улыбалось солнце,Затем почила в господе она,Не выдержав невольного притворства,Что ей пришлось влачить. О, черствый мир!Кто испытал нужду, тот знает твердо,Что помощи от ближнего не жди,Что только сам он да его женаСвое благополучие куют!Тогда среди домашнего уюта,Любя покой, уединился я!И горько мне, когда наш мир суровыйСтучит в мое безмолвное окно.
Симон (входя)
Де-Сильва просит доложить, что скороСюда пожалует.
Юдифь