Иохаи
Он не еврей? Тут смысл двойной…
Де-Сильва
Едва ли!Я написал: бесспорно, как еврейОн проклят должен быть. Но вот… однакоЕврей ли он? Он голову своюСклонить едва ли должен пред изгнаньем.Бесспорным правом обладает онСчитать себя христианином!
Иохаи
Сильва!
Де-Сильва
Тогда Юдифь вы сможете вернуть…
Иохаи
Что слышу я? Христианин? Акоста?
Де-Сильва
Его отец, еврейству изменив,Живя в Куэнсе, принял христианство;Потом в иезуитский монастырьСвоих детей на воспитанье отдал.Когда ж сюда бежала вся семья,То к иудейству снова возвратилась.Но возвратился ль также Уриэль?Коль хочет он прослыть христианином,Ему запрета нет.
Иохаи
Христианин!Тогда навеки разлучиться долженС Юдифью он.
Де-Сильва
Сомнений в этом нет!Итак, возьмемся за спасенье живо!Из горькой ненависти вы… О, нет,Не осуждаю вас!.. Но я?.. Оставим…В аллее подождите. Ведь узналСинедрион уже, что здесь Акоста.Когда сюда проклятье принесетПосол необходимости жестокой—Де-Сантос сам, то возопите вы:«Акоста, ты — христианин!» —Лишите Вы этим ревность пищи: ведь ЮдифьБесспорно христианкою не станет.А я, хоть и не верил никогдаВо что он верит, все же уваженьеК мыслителю питая, наконец,Добьюсь того, что мне перед ПлатономСтыдливо не придется покраснеть!
(Уходит.)
Иохаи радостно следует за ним.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Манассе и гости спускаются по ступеням террасы.
Манассе
В чем дело, Симон? Рабби Сантос здесь?
Уриель (входит с Юдифью)
Они пришли!..
Юдифь
Что из того! Смелей!Взгляните, где де-Сильва.
Музыка смолкает.
Музыканты!Жестоких душ посредники, зачемЗамолкли вы? Иль ветер ненарокомВам ноты разбросал?
Уриель
Смотри ж, Юдифь!С сойфферами в руках идут раввины.
Раздаются звуки сойфферов, все в испуге поворачиваются к террасе.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Рабби Сантос, в сопровождении четырех раввинов, которые трубят в сойфферы, появляется на террасе. Позднее — Иохаи и де-Сильва.
Манассе
(после того, как умолкают звуки сойфферов)
Предвестники проклятья! У меня!В блаженной тишине моей…
Сантос
(торжественным голосом)
Привет вамСойфферы шлют. О, вспомните тот день,Когда готовил в жертву СаваофуСвое родное чадо Авраам,Всевышний рек ему: «Иди немедляИ овна, что в кустах невдалекеЗапутался беспомощно рогами,Мне в жертву вместо сына принеси».И Авраам разрезал путы сынаИ в жертву Адонаю тварь принес.Пусть отойдет, кто верен Адонаю!Из лона Авраамова господьНе жаждет жертв. Акоста! Ты — останься!
Все покидают Акосту, Юдифь медлит.
Сантос
Дочь Вандерстратена, что ж медлишь ты?Иль Аданаи не верна ты больше?
Юдифь медленно отходит и присоединяется к остальным.
Уриель (в сторону)
Как? И она? Безумье, как магнит!
(Сантосу.)
Себя воображаешь на Синае?Иль Моисей тебя послом избрал?Кто дал тебе господство надо мной?
Сантос
Коль ты — еврей, то знаешь сам — господь.
Иохаи (выступая вперед)
Что здесь произошло? Как? Рабби Сантос,Накликать хочешь ты беду на нас?Дал право Амстердам синедрионуЧинить свой суд по правилам святымЗаконов наших только — над евреем.Бесспорно это! Но Акоста сам —Христианин…
Все
Христианин?
Юдифь
О, боже!
Иохаи
Его Проклясть? Над ним невластны вы!
Юдифь
Что для него спасенье — то мне смерть.
Сантос
Уста молчат, коль он христианин(благословляя остальных)Храни, господь, потомков Авраама.
Акоста
Кто утверждает это?
Иохаи
Твой отецСо всей семьею некогда отрексяОт веры предков, и еще нигдеОфициальным актом не заявленВаш переход к Иакова сынам.Христианин вы. Право, честь большаяДля нас, рабов, что вы у нас в гостях.
Манассе
Прошу простить, христианин Акоста,Что следуем мы в трапезе своейЗаконам иудейского народа.
Уриель
Христианином стал? Вы черный ходФальшивого участия хотитеОткрыть для бегства моего, глумясь?Я в юности был окрещен насильно.Нет! Не монах нас обратил к Христу—Отца и мать, сестру мою и братьев.Не золотом и не легендой нас,Трепещущих от страха, соблазнили —Святейшей инквизиции слуга,Палач, нам крестным был отцом. Внемлите!Семь долгих лет насилия и мукОгни костров ужасных освещалиНам, детям, к школе христианской путь.И если страх — источник чистой веры,Святыми христианами тогдаМы были все! О, слабости привычки!Вся пышность риз, величье алтаряИ золотых кадил благоуханье,Ученье в школе христианских догм, —Все это вместе для меня, ребенка,Пленительней казалось, чем Талмуд.Чем стал теперь — обязан христианству!Я в просвещенья свежую волнуСмог окунуться с головой, ныряя.Свободным был! И целый мир тогдаПринадлежал мне — воздух и природа,И свет и солнечных лучей тепло.Я мог любить все то, что все любили,Того бояться, что внушает страхНе только мне, но всем. Сказать ли это?биенье пульса величавых дел,Истории дыханье грозовоеВ своей крови я ощущал тогда.Как португальцы все, имел я такжеОтечество; на родине своейЯ обладал гражданскими правами.Но день настал, и вот моя семьяСюда переселилась в Нидерланды.Здесь, получив свободу, наконец,Клеймо крещенья каждый смыть стремился.Мы все к Израилю вернулись вновь —Пример отца служил примером детям.Но как же, будучи подростком, яПоддаться смог всеобщему влеченью?Желал ли я в своей душе тогдаСтоль ласковое имя «Габриеля»Суровым «Уриелем» заменить?То — мне невнятно, но скажу открыто:Хотел всегда в потоке жизни плыть.И почему так поступил? Не знаю.Ответить вам на это не берусь!Зачем Иосиф, проданный в Египет,Увидев братьев — продавцов своих, —Заплакал радостно? И в чем причинаТого, что ветошь веры и тряпьеОбычаев, что принесли с Востока,Роднит доныне словно братьев нас,Когда мы только по названью братья?Одна лишь честь гнилой союз крепит,И вашим быть — мне честь повелевает!Вас терпят в Амстердаме, за людейСчитают вас, а вы, как дичь лесная,Трепещете при виде христиан.При каждом подозрении бежите.Как дети Агасфера, вы должныСкитаться и скитаться и скитаться…О, да! Я мог бы, как христианин,Всю сладость отдыха вкусить отныне,А вы как встарь блуждаете в пыли…Но с тем, кто страждет, я хочу страдать!Я — иудей! Так где ж проклятья ваши?
Сантос
Коль вы еврей, чтоб только издеваться —То лучше б вы остались Габриелем!Твой гнусный труд мы обрекли огню,Тебя, Акоста, — вечному изгнанью.Твоя молитва никнет в пустоте!Зловонная чума — твое дыханье,Струит отраву каждый мерзкий взгляд,Уродами твои да будут дети —Носители проклятья твоего!Пусть только враг тебе откроет двери,И да найдешь ты в час твоей болезниВ стакане каждом, в каждой склянке яд;Когда ж тебе предстанет ангел смерти, —Умри в пути, как шелудивый пес.
Все (склоняя головы)