— А я догадываюсь, что здесь не так, — включился опять-таки Филармония. — Там где-то должны быть тюремные камеры, так что ты со своими двумя поаккуратней, док.
— Ладно, мы их на корабле упакуем в сон, а там видно будет, — отмахнулся тот.
— Нил, глянь, где мне можно обойти? — отвлёк меня Гудвин. — А то боюсь застрять в этой дыре.
— Хм. Сейчас, — кивнул я, хотя кивка никто увидеть не мог, и через несколько секунд доложил. — Там справа, метрах в двухстах, в углу коридора можно вскрыть переборку, как раз в нужный ход попадёшь. Только осторожней, там силовые кабели и они, кажется, под напряжением.
— Понял, спасибо.
— Ладно, значит, шестой номер — на мне, раз вы все застряли, — кивнул я. — Кажется, я вижу туда проход.
— Давай, только поосторожнее, не перенапрягись, — напутствовал меня док. — А то опять вместе с ними ляжешь.
— Чёрт, заманчивая идея! Хоть отдохну немного, — мечтательно протянул я и двинулся в направлении следующего объекта. — Чак, у тебя там как? — уточнил я, потому что Чижиков в моём нынешнем восприятии представлялся буквально залипшим в какой-то пёстрой паутине, и такой его вид очень не радовал.
— Как всегда, полная задница, — проворчал навигатор. — У меня создаётся впечатление, что Гудвин заранее знает, где самый тяжёлый участок, и пихает туда меня. Тут какие-то завалы, пытаемся просочиться. Нил, надеюсь, если что — ты меня найдёшь.
— После всего, что между нами было? Да я голову положу, но не брошу! — патетично заявил я, в ответ на что Чак только недовольно фыркнул.
История нашего «братания» была забавная и случилась на первом году моей «божественной» службы. То есть, это сейчас она казалась забавной, когда хорошо закончилась, а тогда было не до смеха. Тогда мы с ним конкретно застряли вдвоём в коротком тупичке, с неисправной связью и в повреждённых икашках (хорошо, вообще выжили и успели замуроваться в той норе, уж больно основательно и близко рванул маневровый двигатель) и провели едва не в обнимку часа четыре, пока до нас докопался док. И действительно почти сроднились. Несмотря на то, что я по-прежнему считаю его занудой, а он меня — раздолбаем.
— С ума сойти, — выдал Аристотель, когда я уже почти добрался до шестёрки, Филармония упаковал свою находку и пытался снять бортжурнал, Чак долез до середины завала, а Гудвин вскрывал последнюю стенку, отделявшую его от объекта. — Фил, ты точно уверен, что это камеры? Тут вообще-то женщина с ребёнком, молоденькая совсем, и ребёнку похоже года нет. Кстати, без сознания и каких-либо повреждений именно ребёнок, и, что характерно, тоже девочка.
— Во-первых, молодые женщины с детьми даже у нас иногда нарушают закон, — отозвался вместо пилота командир. — А, во-вторых, разбираться будем дома.
Тем временем я всё-таки пробрался к шестёрке и оглядел место её пребывания. Это явно была обыкновенная пассажирская каюта, тогда как предыдущий номер парил прямо посреди коридора. Номером шестым оказалась девочка-подросток, по виду лет четырнадцати. Сжавшись в комочек, она плавала в невесомости, крепко прижимая к себе компьютер.
— Что за молодёжь пошла! — проворчал я, расправляя кокон. — Живут в сети, даже под угрозой смерти не хотят со своими электронными игрушками расставаться!
— Кхе-кхе, — отозвался Фил, изображая старческий кашель. — Вот в наши-то времена!
Но меня опять отвлекли от пустопорожней болтовни. В тот момент, когда я попытался разогнуть девочку, чтобы аккуратно уложить её в защитную капсулу, она вдруг очнулась и в панике забилась, что-то голося.
— Ну, тихо, тихо, маленькая, — активировав внешнее переговорное устройство, увещевал я. — Не бойся, красавица, всё будет хорошо, я свой, я тебе помогу. Ну, успокойся, хорошая моя, ты же храбрая! Таким красивым девочкам нельзя так кричать, от этого морщины появляются.
На особый полезный эффект слов я не рассчитывал: во-первых, она явно была в неконтролируемой истерике и страшно напугана (напугаешься тут!), а, во-вторых, язык-то наш она всё равно не понимала. Применять силу в этой ситуации было чревато: можно просто не рассчитать, у икашки мышечные усилители будь здоров. Поэтому я, болтая и по возможности аккуратно фиксируя альдарку в пространстве одной рукой, второй тыкал в кнопки аптечки на боте, выбирая нужный транквилизатор. У нас в арсенале имелись разные, рассчитанные на все известные разумные виды и на некоторые не очень разумные. В принципе, ей бы и человеческие вполне подошли, — генотип у нас удивительно близкий, даже родственный, — но рисковать не хотелось.
Неожиданно стандартный набор утешительных слов подошёл: она действительно затихла. Только теперь, вместо того, чтобы выдираться, альдарка, оглядевшись, в ужасе вцепилась в меня. Руками обхватила за шею, ногами, — насколько хватило, — за пояс, и обвила хвостом мою руку, в которой был зажат «шприц-тюбик», лишая возможности без рывков и применения силы ввести успокоительное.
Ну, и как мне теперь её от себя отдирать?
— Красавица, я тебя обязательно на руках поношу, но — потом, хорошо? — спросил я. И — о, чудо! — она кивнула, хотя выпускать меня всё равно не спешила. — Ты понимаешь наш язык? — удивился я. Она вновь кивнула. — Ваш корабль погиб, его надо покинуть как можно скорее. Меня зовут Нил, я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда в безопасное место. Но для этого надо успокоиться, и позволить мне уложить тебя в кокон, хорошо? Нам придётся выйти в открытый космос, а скафандра у тебя нет, — пояснил я. — Это совсем не страшно, ты уснёшь, а проснёшься уже в безопасном месте. Как тебя зовут?
— Иля… Ильтурия, — тихонько пискнула она.
— Илечка, выпусти меня, пожалуйста, хорошо? — ласково попросил я. — Вот и умница, ага. И хвост тоже, да. Может, у тебя какие-нибудь документы есть, или что-нибудь ещё, что тебе очень дорого? — решил проявить снисхождение я. Конечно, не по инструкции, и вещи мы обычно не спасаем, потому что не до того, но раз она очнулась и взяла себя в руки, можно немного побыть добрым. В ответ на мои слова ребёнок вцепился в свой компьютер, глядя на меня большими испуганными глазами с вытянувшимися от яркого света в щёлочки зрачками. Смотрелось, честно говоря, жутковато. — Ладно, бери свою игрушку, дитя галанета, — вздохнул я. — Залезай вот сюда. Аккуратно, держись за меня… Вот, умница. Всё, спи, скоро увидимся, — я ободряюще улыбнулся и активировал систему ЖО, мгновенно усыпившую номер шестой. Шлемы у наших костюмов специально для таких случаев делают прозрачными: чтобы не пугать ещё сильнее и без того напуганных спасаемых.
— Уф! — шумно вздохнул я, герметизировав кокон. — Номер шесть есть, я пошёл обратно.