Как и с предыдущим поднятием мертвеца, все, что делал Вечный, со стороны выглядело легко и просто. Все, кроме призыва к мертвому богу. Это действительно нисколько не походило на принесение жертвы Богине Льда. Скорее на призыв к стихийным духам — только вежливый, очень-очень вежливый призыв. Не приказ, а просьба.
Обращаясь к мертвому богу, старый маг использовал три разных слова — Альхор, Татог и Савас. Имена? Арон сомневался. Скорее титулы — на каком-то из древних, ныне забытых языков. Или титулы, или обоснования ныне потерянной божественности.
Никто из Старших Богов имен не имел — или же, куда вероятнее, не раскрывал их людям. Только боги второго поколения, такие как Гита или Тха-Оро, носили имена. Первый Бог, судя по титулу, должен был быть из Старших.
Арон фиксировал в памяти каждую деталь того, что Вечный делал, вплоть до самой последнего, самого главного действия — поглощения энергии человека, приносимого в жертву. Старый маг не загораживался от Арона, позволяя считывать все, что происходило.
Сперва ощущение было такое, будто вспышка энергии от жертвы действительно пошла куда-то в пространство. К мертвому богу? Но потом, извернувшись змеей, вернулась и влилась в Вечного.
— Один человек даст достаточно Силы, чтобы поднять тысячу свежих мертвецов или около пятисот старых, — размеренным тоном сказал Вечный и шевельнул рукой, превратив лежащий перед ним труп в пепел. — Теперь твоя очередь.
Арон поднялся на ноги — пойти в дом за следующим смертником — и уже не в первый раз задался вопросом, почему Вечный не обратил в пепел трупы слуг, принесенных им в жертву несколько месяцев назад. Поленился? Сомнительно. Судя по тому, что Арон видел, для Вечного это было бы легче, чем щелкнуть пальцами. Значит, специально? Чтобы Арон их увидел? Чтобы ему пришлось, одного за другим, перетаскивать четыре десятка тел, а потом хоронить их? Зачем?
За каждым действием Вечного стояла причина. Разумная причина или безумная — другой вопрос, но старик, похоже, ничего не делал просто так…
Подготовка к жертвоприношению немного походила на подготовку к поднятию мертвецов — в том смысле, что тоже требовала участия духов стихий, в этот раз всех стихий. Но никаких Нитей.
— Необязательно произносить все титулы Первого Бога, достаточно выбрать один, — после проведенного им жертвоприношения Вечный выглядел расслабленным и довольным жизнью. Пожалуй, Арон впервые видел его в настолько приятном расположении духа. — Ты ведь запомнил их?
— Конечно, мастер. Но что означают эти слова? Это титулы?
— Когда-то это были титулы, — Вечный кивнул. — Но теперь это просто сочетания звуков, потому что народ, придумавший их для Первого Бога, давно мертв, а его язык забыт. Используй то слово, которое нравится больше.
Совершить все, необходимое для жертвоприношения, оказалось удивительно просто. Намного проще, чем было с поднятием мертвеца.
— Татог, — произнес Арон вслух один из титулов Первого Бога, выбранный им наугад, и заколебался. Что-то в этом слове показалось ему неправильным, царапнуло слух. — Таотог, — произнес он, и остановился. Нет, немного иначе. — Таатог.
Как и во время предыдущего жертвоприношения, энергия умирающего вырвалась из тела, рванулась куда-то в пространство и тут же вернулась назад, к Арону. Вломилась в его эррэ, заставив задохнуться от неожиданности. Ощущение напомнило последние дни перед мастерским экзаменом, когда растущий Дар уже с трудом помещался в эррэ подмастерья. Но это длилось недолго. Следом пришло ощущение Силы, равного которому Арон никогда раньше не испытывал.
Потом…
Потом…
Границы мира раздвинулись.
Пространство изменилось.
Он сам изменился.
Больше не человек. Не существо из плоти и крови. Он сам стал воплощенной Силой. Обрел власть — абсолютную власть — над всеми стихиями. Ощутил эйфорию — равной которой никогда не испытывал.
Он был огнем и воздухом — всепожирающим лесным пожаром и ураганом, превращающим древние города в руины. Он был водой и землей — бушующим океаном и хребтом юных гор, растущим из пылающих недр. Он был везде. Он был всем. Он был…
И он не был. Уже не был.
Потому что эйфория начала слабеть.
Сила — ускользать.
Власть над стихиями — таять…
Нет…
Нет!
…
Все болело. Абсолютно все. Каждая мышца, каждый сустав, каждый дюйм кожи и каждый кровеносный сосуд в его теле.
Причину этой боли Арон не помнил. Помнил только смутные, туманные попытки избавиться от нее. Бесплодные попытки.
Постепенно, очень постепенно, боль стала ослабевать, и Арон смог оглядеться. Попытаться понять, что произошло…
Первым, что он увидел, были тела. Четыре мертвых тела, лежащие рядом друг с другом. Лицо одного было спокойно. На лицах остальных застыл ужас. Действительно застыл — они так и закоченели с этими гримасами.
Закоченели — значит, с момента их смерти уже прошло сколько-то времени. Арон поднял взгляд выше. Солнце стояло над горизонтом низко, обещая скорый закат.
Медленно, через еще не прошедшую боль, Арон огляделся вокруг — и в этот раз его взгляд остановился на черноволосом юноше с типичной для королевства Альдемар внешностью. Только глаза у юноши были слишком старыми, слишком холодными. Кто…
Арон моргнул, с запозданием вспомнив, кем на самом деле был этот юноша, сидящий неподалеку. И кем были мертвецы на каменных плитах.
— Что произошло, мастер? — спросил он вежливо.
— Кем ты был? — вместо ответа задал тот собственный вопрос.
— Кем я был?
— В твоих видениях.
Арон облизнул губы. Вспоминать то, что последовало за жертвоприношением, было больно. Как же он хотел вернуть эту власть. Это счастье.
— Я был…. Я был Силой.
— Объясни.
— Одушевленной магией. Воплощением стихий.
— Хм, — во взгляде Вечного мелькнуло легкое удивление. — Любопытно. Большинство моих учеников видело себя великим правителями, а пятеро даже вообразили себя богами. Но воплотиться в стихиях не додумался никто.
Вообразили…
Значит, что была иллюзия. Конечно. Эта дикая радость, это абсолютное счастье были лишь иллюзией, вызванной ритуалом. Были ложью.
— Почему остальные разбойники мертвы?
— Не помнишь? — Вечный усмехнулся. — Ты убил их.
Арон сглотнул. Сейчас, когда Вечный сказал это, он начал смутно припоминать, как был готов на что угодно, чтобы вернуть то ощущение эйфории. Как спускался в подвальные комнаты, приспособленные под временные камеры для смертников. Как приводил их сюда, убивал одного за другим, как вновь и вновь призывал Первого Бога — чтобы вернуть то чувство абсолютного счастья.
Теперь Арону стало понятно, почему Вечный отослал всех слуг. Не из страха, что они увидят то, что видеть не должны, ведь жертвоприношение можно было бы провести и в подвале, достаточно просторном для этого. Вечный знал, что, будь слуги все еще здесь, Арон убил бы и их, и пришлось бы опять искать новых…
Арон вспомнил и то, как упал в агонии, когда эйфория закончилась, а приносить в жертву стало некого…
— С каждым новым разом влияние ритуала слабеет, скоро ты перестанешь терять контроль над собой, — сказал Вечный, поднимаясь на ноги. — Завтра отправляйся за новой партией смертников. Как вернешься, продолжим.
Глава 5
Подземелье имения было просторным, с высоким потолком, со стенами, отделанными деревом, с каменным полом — удобное место для жертвоприношений.
Арон махнул рукой и пять мертвых тел у его ног рассыпалось пеплом — удобное заклинание.
Вечный отказался рассказать, как оно работает, и Арону пришлось выводить его формулу самому. Ну да не впервые. Старый Пеларе тоже не всегда был готов делиться знаниями.