— А где Карл?
— Он сейчас придет, — ответила Натали. — Он загоняет коз.
Принц разделся и прошелся по комнате. Он лишь во второй раз видел новый дом Натали и Карла, дом ему очень понравился. Комната, в которой они сейчас находились, была вдвое больше, чем единственная комната в прежней хижине; к тому же здесь имелись еще две отдельные спальни и чердак.
Август подошел к столу, и все последовали за ним. Чарити села по одну руку от принца, Эмиль — по другую. Вошел Карл и тоже занял место за столом.
Хозяйка поставила на стол котелок с бараньим рагу, и все тотчас же принялись за еду, причем ели с величайшим аппетитом,
— Берите хлеб, Август, — сказала Натали.
Принц взял ломоть хлеба, который ему передала Чарити.
— Восхитительно, — произнес он. — Никто не печет такой вкусный хлеб, как ты, Натали.
— Этот хлеб испекла ваша жена, — сообщила хозяйка.
— Чарити? Испекла?.. — Август с удивлением посмотрел на жену.
Она едва заметно улыбнулась:
— Почему ты на меня так смотришь, дорогой?
— Просто… Я не знал, что ты умеешь печь хлеб.
— Я не умела, — призналась принцесса. — Меня научила Натали.
Принц покачал головой и пробормотал:
— Что ж, отрадно думать, что мы не будем голодать, если вдруг станем бродягами.
Чарити нахмурилась:
— Зачем ты так говоришь? Никто не собирается изгонять тебя из Юры.
— Ты сказал, что узнал что-то в Состри, Гаст, Что именно? — спросил Стивен.
Принц указал на свою куртку:
— Загляни в карман. Там газета с обращением Франца.
Стивен вскочил со стула и подошел к стене — на гвоздях, вбитых в стену, висела одежда. Вытащив из кармана принца газету, он на минуту задержался у двери, читая первую страницу.
И тут Чарити прокричала:
— Читайте вслух, Стивен! Мы все хотим знать, о чем там говорится!
Стивен медленно вернулся к столу. Откашлявшись, принялся читать обращение. Август слушал и удивлялся. Неужели это Франц, его кузен, написал такие ужасные слова? «Предал свою страну… Своевольно противостоял императору Австрии… Действовал опасно и деспотично… Недостоин быть нашим принцем…»
Как только Стивен закончил чтение, раздался негодующий голос Чарити.
— Это возмутительно! — закричала она. — Никто не поверит, что это правда.
Август пожал плечами и проговорил:
— Но я действовал самостоятельно. Я прекрасно знал, как старые советники моего отца отнесутся к договору с Великобританией, и я не просил их совета. Я сделал то, что считал нужным. Я действовал самостоятельно, но в интересах Юры.
— Поступить так — твое законное право, — заявил Стивен.
— Я знаю, — кивнул принц. — И я ни за что не поступил бы по-другому. Но Франц очень умен. Он не нападает на мои суждения. То, что он здесь говорит, означает: я не должен был действовать без согласия парламента. А подобные речи могут найти сочувствие в парламенте. То есть он говорит о расширении полномочий парламента.
Гарри был явно озадачен.
— Я не понимаю, Гаст. В этом обращении ничего не говорится о каких-либо изменениях.
Принц положил вилку на стол и пояснил:
— Намек на изменения — просто хитрость. Франц хочет, чтобы в парламенте его поддержали. Он собирается обратиться к парламенту в день начала заседаний. С тем чтобы все проголосовали за Марко, которого он хочет возвести на трон. Как я сказал, Франц очень умен. Парламент отвергнет меня и призовет на престол Марко… Я окажусь в очень неловком положении.
Немного помолчав, принц продолжал:
— Мы с Эмилем встретили Джона Вардо, когда выезжали из Состри сегодня утром. — Он взглянул на Чарити и объяснил: — Вардо — представитель Состри в парламенте. Так вот, Джон уже побывал в Юлии и узнал следующее… Франц сказал мэру, что попросит провести голосование по вопросу: кому быть принцем? Джон сразу же поскакал обратно в Состри, чтобы сообщить мне о заговоре.
— Как он узнал, что ты будешь в Состри? — спросила Чарити.
— Он знал, что я буду где-то здесь, — ответил Август.
Проклятый Франц, — пробормотал Стивен. — Как ты думаешь, он может заполучить голоса в свою пользу?
— У него есть для этого все основания, если парламент услышит только одну сторону, — заметил принц.
Чарити тихонько всхлипнула.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Гарри.
Окинув взглядом всех сидевших за столом, принц с невозмутимым видом проговорил:
— Все очень просто. Чтобы противостоять обвинениям Франца, я сам должен обратиться к парламенту. Другого выхода нет.
На несколько секунд в комнате воцарилась гробовая тишина. Наконец Стивен сказал:
— Франц не позволит тебе приблизиться к парламенту.
— Уверяю тебя, что мне удастся туда проникнуть, — ответил Август.
— Каким образом? — Стивен недоверчиво смотрел на принца.
— Имение графа Саудера, отца Эмиля, — неподалеку от Юлии. Я прискачу туда завтра утром, а на следующий день отправлюсь в Юлию в карете графа Саудера. Он член верхней палаты, поэтому его не будут осматривать во время церемоний в день открытия парламента. И экипаж подвезет нас прямо к парламенту… В общем, ясно, да? У Франца просто не будет выбора, и он позволит мне высказаться самому.
— Что-то не нравится мне это, — проворчал Стивен.
Натали встала и принялась убирать посуду. Чарити тоже поднялась, чтобы помочь ей, но та сказала:
Нет-нет, принцесса. Вам не подобает помогать мне.
— Но я хочу, — искренне ответила Чарити и.взяла миску, стоявшую перед принцем.
Август с трудом удержался от улыбки. «Искренность и непосредственность Чарити — ее главное оружие», — думал он, поглядывая на жену…
Тут Август услышал, как Чарити вдруг пробормотала:
— Я пойду прилягу, Натали. Я немного устала.
— Конечно, принцесса. — Хозяйка подала Чарити теплую куртку, затем сама оделась, и женщины вышли из дома.
Принц еще какое-то время оставался за столом — мужчины обсуждали его план, — затем извинился, надел куртку и вышел в ночь. Чернильное небо было усыпано великим множеством сияющих звезд. «Так звезды выглядят только в горах», — думал он, всей грудью вдыхая холодный морозный воздух.
Когда Август вошел в дом для гостей, в очаге ярко пылал огонь, а Чарити сидела в постели, опираясь на подложенные под спину подушки.
— Холодная ночь, — заметил Август.
— Да, — кивнула Чарити.
Принц снял с. себя теплую куртку у двери и повесил ее на гвоздь. Затем стащил сапоги и аккуратно поставил их у стены. Приблизившись к кровати, он в смущении, пробормотал:
— Знаешь, я ни разу не принимал ванну после того, как мы покинули Зоей. Мне кажется, я… слишком грязный, чтобы ложиться рядом с тобой в постель.