Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

— Новинья, — мягко сказал Эндер, пытаясь успокоить ее.

Но она не намеревалась вести с ним беседы:

— И не смей больше подходить ко мне, Эндрю. Все эти годы я думала, что ты любишь меня…

— Я действительно люблю тебя.

— Я-то думала, что ты и в самом деле стал одним из нас, стал частью наших жизней…

— Все так и есть.

— Я думала, все взаправду.

— Ты не ошиблась.

— Но ты именно такой, каким тебя описывал епископ Перегрино с самого начала. Ты манипулируешь людьми. Управляешь нами. Твой брат когда-то правил всем человечеством, или не было этого? Но нет, тебе многого не надо. Ты удовольствовался одной планеткой.

— Во имя Господа, мама, ты что, с ума сошла? Ты что, не знаешь Эндрю?

— Думала, что знаю! — разрыдалась Новинья. — Но если бы он действительно любил меня, он бы не послал моего сыночка прямо в логово этих мерзких свиней…

— Он не мог помешать Квиму! Ничто бы не остановило его!

— Но он даже не попробовал. Он дал согласие на его миссию!

— Да, — кивнул Эндер. — Я счел, что твой сын поступает мужественно и благородно, и поэтому одобрил его поступок. Он знал, что опасность, хотя она и не так уж велика, все-таки существует, и тем не менее избрал свою судьбу. И я одобрил его решение. Ты бы поступила точно так же, и, надеюсь, будь я на месте Квима, я бы тоже нашел в себе мужество отправиться к впавшим в ересь свинксам. Квим — мужчина, настоящий мужчина, он великий человек. Ему не требуется твоя защита, ему она не нужна. Он выбрал жизненный путь и твердо следует ему. Я глубоко чту его за это, и тебе следует поступать точно так же. Как смела ты предположить, что кто-то из нас мог встать у него на пути?!

Новинья наконец замолкла, во всяком случае на пару секунд. Она взвешивает слова Эндера? Неужели она наконец осознала, как жестоко обошлась с Квимом, проводив его в путь гневом, а не благословением? Пока длилось молчание, Эндер еще смел на что-то надеяться.

Но затем на смену затишью пришла буря.

— Если ты когда-нибудь снова посмеешь вмешаться в жизни моих детей, я навсегда порву с тобой всякие отношения, — заявила Новинья. — И если с Квимом что-нибудь случится, если хоть волосок упадет с его головы, моя ненависть будет преследовать тебя до самой смерти и я буду молить Бога о твоей кончине. Ты не можешь знать всего, ты, ублюдок. По-моему, пришло время признать тебе это, хватит притворяться.

Она побрела к выходу, но затем, видимо, сочла, что напоследок стоит громко хлопнуть дверью. Она повернулась к Эле и с замечательным самообладанием произнесла:

— Эланора, я немедленно приму необходимые меры, чтобы закрыть Кваре доступ к записям и оборудованию, которыми она может воспользоваться, помогая Десколаде. И если в будущем, дорогая, я хоть раз услышу, что ты обсуждаешь лабораторные проблемы с кем-нибудь посторонним, особенно с этим человеком, я навсегда лишу тебя доступа к нашим исследованиям. Все поняла?

Снова Эла ответила ей молчанием.

— Ага, — заметила Новинья. — Вижу, ему удалось лишить меня не только Миро и Квима. Вот уж не думала.

Произнеся эту тираду, она скрылась за дверью.

Эндер и Эла некоторое время сидели молча. Наконец Эла поднялась, хотя и шага не сделала, чтобы направиться вслед за матерью.

— Надо идти и что-то предпринять, — сказала Эла. — Вот только ума не приложу, что именно.

— Может быть, тебе следует пойти к матери и показать ей, что ты на ее стороне?

— Но это не так, — ответила Эла. — Вообще-то, я думала, может, стоит сходить к мэру Жельезо и предложить ему снять мать с поста главного ксенобиолога, потому что она явно выжила из ума.

— Ничуть, — возразил Эндер. — И если ты сделаешь что-нибудь подобное, это убьет ее.

— Маму? Она сильная женщина, переживет.

— Нет, — покачал головой Эндер. — Сейчас она настолько ослабла, что любой удар может убить ее. Не тело. Ее… веру. Надежду. Ни в коем случае, что бы ни случилось, не давай ей повода думать, что ты стоишь за меня.

Эла с удивлением посмотрела на него:

— Ты так решил? Или это твоя естественная реакция?

— Что ты имеешь в виду?

— Мать только что вылила на тебя такой ушат грязи, что любой бы на твоем месте просто взбесился или обиделся, а ты сидишь здесь и думаешь, как бы ей помочь. Ты что, никогда ни на кого не злился? Я хочу сказать, ты что, никогда не выходил из себя?

— Эла, после того как ты, чисто случайно, убьешь голыми руками несколько человек, ты либо научишься контролировать себя, либо лишишься человечности.

— С тобой такое было?

— Да, — ответил он.

На мгновение ему показалось, что она шокирована его словами.

— И, как ты считаешь, ты все еще способен на убийство?

— Думаю, да, — сказал он.

— Отлично. Ты нам еще пригодишься, когда начнет твориться черт знает что.

Эла рассмеялась. Это была шутка. Эндер почувствовал облегчение. Он даже усмехнулся вместе с ней.

— Пойду к матери, — сказала Эла. — Но ты здесь ни при чем, и не твои доводы убедили меня.

— Замечательно, пойдешь так пойдешь.

— Тебе что, даже неинтересно узнать, что мне от нее надо?

— Я и так знаю.

— А, ну да. Она ошиблась, да? На самом деле ты действительно все знаешь, да?

— Ты сейчас идешь к матери потому, что это причинит тебе нестерпимую боль. А тебе того и надо.

— Хочешь сказать, у меня тоже начались нелады с головой?

— Тебе это причинит боль, но в то же время это будет хороший поступок. Это самое неприятное из всего, что тебе сейчас подвернулось под руку. Это наиболее тяжкий груз, который можно взвалить на свои плечи.

— Святая мученица Эла, серто? Вот как ты меня назовешь, когда будешь Говорить о моей смерти.

— Если уж я соберусь Говорить о тебе, то Речь мне придется написать загодя. Я вовсе не намерен жить вечно.

— Значит, ты не покидаешь Лузитанию?

— Конечно, нет.

— Даже если мать вышвырнет тебя?

— Она не сможет этого сделать. Причин для развода у нее нет, а епископ Перегрино слишком хорошо знает нас и рассмеется ей в лицо, если она положит ему на стол требование о разводе по причине несходства характеров.

— Ты понял, что я имею в виду.

— Я здесь собираюсь надолго задержаться, — ответил Эндер. — Хватит с меня бессмертия, приобретенного в прыжках во времени. Больше я не стану путешествовать с планеты на планету. Я никогда не покину землю Лузитании.

— Даже если тебе будет угрожать смерть? Даже если на нас нападет флот?

— Только в том случае, если решат уходить все, — твердо заявил Эндер. — Но именно я буду тем человеком, который, уходя последним, выключит свет и запрет дверь.

Эла подбежала к нему, поцеловала в щеку и крепко обняла. Это длилось какое-то мгновение, в следующую секунду она уже выскочила за дверь, и он снова остался наедине с самим собой.

«Я был не прав насчет Новиньи, — подумал Эндер. — Она ревновала не к Валентине, а к Джейн. Все эти годы она видела, как про себя я говорю с Джейн; говорю, а она не слышит, Джейн отвечает, а она снова не слышит. Я лишился ее доверия и даже не понял когда».

Даже сейчас он, должно быть, проговаривает губами свои мысли. Он настолько привык к безмолвному общению с Джейн, что даже сам не понял, что и сейчас разговаривает с ней. И она ответила ему.

— Я ведь тебя предупреждала, — сказала она.

«Ну да», — беззвучно согласился Эндер.

— Ты думал, я никогда не научусь разбираться в людях.

«Ты делаешь успехи».

— Знаешь, а ведь она права. Ты действительно моя марионетка. Все это время я манипулировала тобой. У тебя уже долгие годы не возникало собственных мыслей.

— Заткнись, — уже вслух прошептал он. — У меня сейчас нет настроения.

— Эндер, — позвала она, — если ты считаешь, что это поможет тебе удержать Новинью, сними с уха передатчик. Я не возражаю.

— Зато я возражаю, — ответил он.

— Я солгала, я не хочу терять тебя, — сказала Джейн. — Но если тебе ничего не остается, если ты хочешь сохранить свою любовь, тогда сделай это.

— Спасибо большое, — усмехнулся он. — Только мне придется немало потрудиться, чтобы вернуть того, кого уже успел потерять.

— Когда вернется Квим, все встанет на свои места.

«Да, — подумал Эндер. — Да».

О Боже, спаси и сохрани отца Эстевано!

Они знали, что к ним едет отец Эстевано. Пеквенинос всегда все знали. Деревья-отцы все всегда рассказывали друг другу. Секретов не существовало. Не то чтобы они намеренно это делали — иногда попадалось дерево, которое пыталось скрыть тайну от остальных или что-нибудь соврать, — они просто не могли вести себя иначе. Для них не существовало понятия личного опыта. Поэтому, если одно дерево пыталось сохранить что-то только для себя, рядом с ним обязательно росло другое дерево, которое ничего подобного не собиралось делать. Леса всегда действовали совместными усилиями, хотя и состояли из деревьев-индивидуумов, и поэтому истории всегда распространялись от одного леса к другому независимо от воли и желания деревьев-одиночек.