Я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Я никогда не слышал об этом. — Но это, по-видимому, не беспокоило тебя последние тринадцать лет. Так почему же сейчас?
Щеки Петти вспыхивают. Он смотрит вниз на свои руки. Я вижу, как позади него Кента вцепился в спинку кресла, тихо излучая гнев.
— В чем же дело? — давит Брайар. — Пиарщики пытаются очистить твое прошлое? Тебе нужно, чтобы я инвестировала в твой новый парфюмерный бренд? «Голливудский дом» проводит перезапуск или что?
— Мне ничего от тебя не нужно, — тихо говорит он. — Только чтобы ты простила меня. Да, мне потребовалось некоторое время, но, увидев тебя на благотворительном вечере, я понял, как много боли причинил тебе.
Для актера он удивительно плохой лжец.
Брайар рассматривает его.
— Ты сделаешь заявление? Расскажешь всему миру, что лгал?
Он долго колеблется.
— Да, — говорит он в конце концов. — Да. Если ты этого хочешь.
Брайар пристально разглядывает его несколько мгновений. Достаточно долго, чтобы заставить его ерзать на месте. Затем она фыркает, поднимая свой бокал с вином.
— Шучу. Не собираюсь я портить твою карьеру. Отлично. Я принимаю твои извинения.
Он смотрит на нее широко раскрытыми, серьезными глазами.
— Ты всегда была лучше, чем я.
Она закатывает глаза.
— То, что ты сделал, было дерьмово. Но ты тоже был ребенком. Мы были всего лишь детьми. Не думаю, что мы когда-нибудь снова станем друзьями, но я ценю твои извинения.
Он кивает, на его лице появляется облегчение. Проходит несколько секунд.
— Может, уйдешь уже? — подталкивает она. — Я вообще-то пыталась подрочить под столом своему сегодняшнему парню.
От шока у меня приоткрывается рот, но Том просто смеется, явно не веря ей. Он встает, отодвигая свой стул.
— Хорошо, я оставлю вас наедине. — Он одаривает меня, Кенту и Мэтта неловкой улыбкой, на которую никто из нас не отвечает. — Эм. Хорошего дня.
Мы все молча наблюдаем, как он поворачивается и исчезает среди листвы и столов.
— Ну, это было странно, — отмечает Брайар.
Мэтт встает.
— Мы должны убираться отсюда. Я подгоню машину.
Кента кивает.
— Мне жаль, Брайар. Но если папарацци нашли тебя, нам нужно увести тебя отсюда, прежде чем они привлекут нежелательное внимание. Мы не хотим, чтобы кто-либо последовал за тобой в отель.
Брайар выглядит невозмутимой.
— Всё в порядке. В любом случае, мы закончили есть. — Она оставляет легкий поцелуй на моих губах, рукой поглаживая мою грудь. — Я думаю, что готова вернуться в номер.
— Ты меня убьешь, — бормочу я, и она весело смеется, допивая остатки вина и хватая свой клатч.
— Поехали.
* * *
Как только мы выходим на улицу, всё вокруг окрашивается белым. Сотни вспышек освещают ночь. Я клянусь. Толпа папарацци огромная и шумная. Я одной рукой обнимаю Брайар за плечи, а Кента встает с другой стороны, пока мы несемся сквозь людей. Мужские крики доносятся один за другим.
— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, БРАЙАР!
— БРАЙАР! МЫ ТОЛЬКО ЧТО ВИДЕЛИ, КАК ВЫШЕЛ ТОМ, ВЫ СНОВА ВМЕСТЕ? ВЫ СНОВА ВМЕСТЕ, БРАЙАР?
— КАКИЕ-НИБУДЬ НОВОСТИ ОТ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЯ? ЕГО УЖЕ ПОЙМАЛИ?
Я отталкиваю парочку парней, когда они тянутся к ней, пытаясь привлечь её внимание.
— Отойди. Отойди, блять, назад, — повторяю я снова и снова, сканируя мужчин, проверяя все их руки. Это, черт возьми, почти невозможно. У кого угодно мог быть пистолет, и я даже не смог бы ничего разглядеть из-за ослепляющих меня вспышек. Со всех сторон люди толкаются и прижимаются, пока мы пытаемся пробиться сквозь разгоряченные, потные тела. На протяжении всего этого Брайар сохраняет то застывшее, холодное выражение лица, которое мне знакомо по журналам. То, которое таблоиды всегда называют «стервозным» или «заносчивым». Как будто от неё можно ожидать улыбки, когда люди толпятся вокруг неё.
Один фотограф бросается вперед и хватает Брайар за руку.
— Скажи мне, Брайар. Том наконец-то простил тебя за то, что ты изменила ему?
— Не трогай её, — рычу я, отталкивая парня назад. Он шатается, спотыкается о собственные ноги и падает на тротуар. Вместо того чтобы подняться, он перекатывается на живот и вытягивает руку с камерой. Ярость захлестывает меня, когда я понимаю, что он пытается залезть Брайар под юбку. Я начинаю наклоняться, чтобы схватить его, но прежде чем успеваю, Брайар выбивает камеру у парня из рук и наступает на неё, разбивая объектив своей шпилькой.
— Ты не можешь этого делать! — кричит он на нее. — Ты не можешь портить мою собственность! Это преступление! Я подам на тебя в суд!
— Попробуй, — решительно говорит она. — Посмотрим, что произойдет.
Мужчина смотрит на неё снизу вверх, разинув рот. Я крепче сжимаю её руку и подталкиваю вперед.
— Сука! — кричит он ей вслед, и она показывает ему средний палец.
Мэтт останавливает машину у обочины, и Кента открывает дверь, становясь перед ней, чтобы защитить нас от толпы фотографов, когда я проскальзываю внутрь и тащу Брайар за собой. Кента забирается на сиденье с другой от неё стороны и захлопывает за собой дверь. Шум снаружи мгновенно стихает, и Мэтт выезжает на дорогу.
— Ты в порядке? — спрашиваю я всклокоченную и запыхавшуюся Брайар, проводя руками по её телу. — Дерьмо, я должен был откинуть этого парня подальше от тебя…
— Заткнись, — говорит она, хватая меня за воротник и притягивая для поцелуя. Я обнимаю её за талию и притягиваю к себе.
— Ты чуть не убила меня этим вечером, — выдыхаю я ей на ухо.
Она безразлично пожимает плечами.
— Что ты собираешься с этим делать?
Я поворачиваюсь к Кенте.
— Поможешь мне?
Он ухмыляется.
— С радостью.
Когда Мэтт сворачивает в поток машин, мы оба тянемся к подолу её платья. Она ахает, когда каждый из нас проводит рукой по внутренней стороне бедра.
— Наконец-то, — бормочет она. — Я весь день ждала праздничного секса.
Я поднимаю руку выше, пока мои пальцы не касаются мягких, влажных завитков. Мои глаза расширяются.
— На тебе нет…
Она пожимает плечами.
— Я не хотела, чтобы они просвечивали сквозь платье.
Я вспоминаю фотографа, лежащего на земле, и всё мое тело напрягается.
— Этот парень…
— Записал на пленку свою попытку совершить преступление, — заканчивает она. — И поверь мне, я донесу на него. Так что перестань беспокоиться о нем и войди в меня.
— Ты слышал леди, — бормочет Кента, стягивая зубами бретельку её платья. Я наклоняю голову, чтобы поцеловать её в ухо, и слегка провожу пальцами между её ног. Она течет и пульсирует. Когда я прижимаю большой палец к клитору и размазываю влагу по её коже, она поворачивается, прижимается своей горячей щекой к моей и целует меня в горло. Я чувствую,