он берется за руль и переводит взгляд на лобовое стекло. Плавно вдавливает педаль газа, выруливает со двора. Я чувствую лёгкий укол от его фразы. Ведь да, почти наверняка я бы отказалась встретиться с ним, позвони он завтра. Я и сегодня не хотела. Но сейчас рада, что согласилась. Цветы, мне подарила цветы!
— Как прошел твой день? — спрашивает, выезжая на главную дорогу.
— Нормально. Тяжко, — вздыхаю я, вспоминая суматоху на кафедре. — Рада, что завтра выходной. А у тебя? — искренне интересуюсь.
Кирилл на секунду отрывает взгляд от дороги и кидает на меня. Снова улыбается.
— Я сегодня не работал. Одно из преимуществ самозанятости — график строишь сам.
— И нет самодура-начальника!
— И не нужно вставать в шесть утра, — поддерживает он.
— И собирать все пробки… И извращенцев, лапающих тебя в метро!
— Тебя кто-то лапал? — выгибает он брови.
— Уф! Раз в неделю стабильно попадется какой-нибудь извращенец. Хотя зимой они притихли и легли на дно, явно не прельщенные пуховиками и шубами. А сейчас опять активировались, — смеюсь я.
— Серьезно? Это не единичный случай?
— Да ну, брось. Метро в час пик — такой рассадник…
— Тебе нужна машина. Не хочешь сдать на права?
— Нет, вождение — это, однозначно, не для меня, — смотрю на соседнюю полосу и мелькающие машины, которые мы обгоняем. — Я совершенно теряюсь в экстренной ситуации, паникую. И не чувствую габаритов машины. И в целом мысль сесть за руль меня пугает.
— Все приходит с практикой.
— Да нет, я здраво оцениваю свои способности и искренне полагаю, что дураков на дорогах хватает. Не стоит к ним присоединяться.
— Знаешь, удивительная ты какая-то, — тихо говорит Кирилл. — Я знаю столько девушек с гораздо меньшим интеллектом, но лезущих за руль, потому что статусно или модно… А ты при всех своих способностях, отказываешься. Я думаю, ты себя недооцениваешь.
— Как раз наоборот, оцениваю здраво, — усмехаюсь.
— У меня есть знакомый в ГАИ, могу помочь тебе получить права без геморроя. И ещё Ромыч занимается перекупом тачек, так что можно по хорошему ценнику сговориться.
— Если я как-нибудь решусь, то обязательно обращусь к тебе, — мягко заканчиваю бесполезный разговор. Он не слышит меня, заворожённый идеей помочь. Это мило, но и немного раздражает, неужели все обязательно должны водить? — Так куда мы едем? — спрашиваю, меняя тему.
— Я же пригласил тебя на кофе, — переключается Кирилл. — Так что в одно клевое место. Уже не далеко.
Мы сворачиваем на Литейный проспект, и я неуютно ерзаю на сидении. На самом деле, впереди целая гряда кафешек и кофеен, рядом же площадь Восстания, но лёгкая тревога от близости места встречи с тем, кого я решила не вспоминать, даёт о себе знать. Ругая саму себя за мнительность, смотрю в окошко на мелькающие дома, какова вероятность, что Кирилл среди десятков вариантов выберет именно её? Ну бред же.
Мы заруливаем во двор какого-то дома, паркуем машину. Цветы Кирилл предлагает оставить в машине, я заботливо укладываю их на сидение. Мы выходим в морозный мартовский вечер, идём рядом, изредка касаясь плечами. Выходим на торцевую сторону здания и останавливаемся возле темной двери кофейни.
«Какова вероятность, какова вероятность?» — передразниваю я сама себя.
В моём мире — стопроцентная.
— Эм… может, в другое место пойдем? — слабо сопротивляюсь я, пока Кирилл распахивает передо мной дверь.
— Ты не любишь кофе? — кладет руку мне на поясницу. Не подталкивает, но вроде как удерживает на месте. Словно чувствует, что я хочу сдать назад, упереться ногами в дверь и бежать, бежать отсюда.
— Нет, я… просто бывала уже здесь, — к лицу, вопреки воле, приливает кровь, окрашивая щеки в алый цвет. Сердце тревожно выстукивает в груди, дыхание перехватывает. Кажется, у меня паническая атака.
— Тебе не понравилось? — Кирилл заглядывает мне в лицо, все ещё придерживая дверь. Нос щекочет сладкими запахами выпечки и кофейных напитков, слышны гул кофемолки и тихие разговоры посетителей.
На мгновение я прикрываю глаза, чтобы попробовать вычленить конкретный звук среди этой массы. Низкий и хриплый, извечно насмешливый. Бред, конечно, но говорят, в экстренной ситуации у человека может развиться сверхспособность. Давай же, тело, не подведи.
— Так мы заходим или будем танцевать возле двери? — с лёгкой насмешкой интересуется Кирилл, так и не дождавшись моего ответа.
Я распахиваю глаза и смотрю прямо на него. Мимо нас проскальзывает какая-то парочка с красивыми черными стаканчиками в руках и как-то незаметно Кириллу удается подтолкнуть меня внутрь. Над дверью звенит колокольчик, когда она закрывается за нами.
— Ну вот, мы уже тут. Может, все же по кофе? — наклоняется ко мне. — Я не настаиваю, но слышал столько отзывов об этом месте и о зёрнах спецобжарки из Панамы. Ты пила когда-нибудь кофе из Панамы?
— Нет, — сглатываю комок. Хотя вообще-то да. Пила, наверное. Здесь. И уже ни единожды. — Хотя да. Ничего особенного, — взмахиваю рукой, казалось бы, придавая лёгкости словам, но на самом деле, выгляжу неуклюже и странно. Нервно. Но Кирилл будто не замечает.
— Правда? А я читал, что Панамский превосходит даже знаменитый Бразильский своим сложным букетом, кислинкой и богатым ароматом, — словно зачитывает страницу из Википедии мой спутник. — Позволишь убедиться самому? — улыбается, нависая надо мной. — Потом можешь смело тыкать в меня «я же говорила» до конца моих дней.
Я слабо улыбаюсь.
Адекватного оправдания, почему я не хочу делать эти десять шагов до стойки баристы, когда мы уже вошли, у меня нет. Поэтому я просто киваю, позволяя Кириллу вести меня вперед, а ногам передвигаться. За долю секунды в голове рождается план: не смотреть по сторонам, вести себя непринужденно, делать вид, что ничего не вижу, не слышу и не замечаю. Взять самый крепкий кофе.
У стойки нас встречает все та же девушка-блондинка, знакомая того, чье имя я не называю даже про себя. Ибо не достоин. Она вежливо улыбается нам, когда Кирилл спрашивает об обжарке зёрен, поставщике и особенностях раскрытия вкуса, в сравнении с классическим Бразильским. Я стараюсь не смотреть ей в лицо, боясь, что она снова меня узнает. В прошлый раз смогла. Упираю взгляд в витрину с