баре как раз раздевают Деда Мороза. Заводила Анька стягивает с него шубу, не стесняясь лапать широкие плечи гостя. Интересно, что скажет на это Геля, по чью душу пришел этот артист? Оглядываюсь, но подругу нигде не вижу. Помню, она стояла в толпе зевак коридорного представления, а сейчас куда-то исчезла. Странно.
— Полусладкое, брют? — спрашивает у меня Кирилл.
— Брют, — стучу пальцем по нужной бутылке.
— А нам полусладкое, — вырастают рядом девчонки, кидают на Кирилла многозначительные взгляды. Не удивительно, он и правда, весьма симпатичный.
Спортивная фигура вырисовывает четкий перевернутый треугольник с широкими плечами, правильные черты лица с выдающимся в профиль носом. Волосы аккуратно уложены. Красивый. И совсем не мой тип.
Кирилл берет из моих рук бокал, под красивым углом наливает в него шипящий напиток, передает мне, заглядывая в глаза.
— И нам, и нам, — напоминают о себе однокурсницы.
Кирилл вежливо улыбается им и тянется за другой бутылкой. Профессионально открывает ее без лишнего шума и водопада пены и разливает по заготовленным в ряд бокалам напротив. На кухню стекается все больше народа, становится совсем тесно, все хотят встретить новый год шампанским.
— А желание мы загадывать будем? — подаёт голос пьяная Нюра, уже практически висящая на шее недавнего «Деда Мороза».
— Сейчас все будет! — кричу я. — Подержишь? — вручаю бокал Кириллу и разворачиваюсь.
Вылезти из толпы непросто, но я пробираюсь на выход, крича «посторонись, у меня миссия!». На удивление, срабатывает. Народ двигается, я выбираюсь в коридор.
Кто-то выключил здесь свет, видимо, решив, создать атмосферу. Хорошо, что в моей комнате горит гирлянда, бросая мигающий свет в проход. Там у меня заготовлены бумажки и ручки. Это же традиция!
— Макс, не надо, — слышу шепот Гели в глубине коридора, как раз возле ее комнаты. Так вот, куда она пропала!
— Надо, — раздается низкий голос мужчины, влажные звуки, стон подруги.
Я замираю на пороге своей комнаты, не зная, нужно ее спасать, или она там добровольно.
— Ма-а-акс, — тянет с придыханием Ангелина. — Ты такое паршивец. Здесь же ребята.
— В жопу ребят, — рычит мужчина.
Слышится скрип двери, затем ее хлопок. Кажется, встретить новый год подруга решила тет-а-тет с загадочным Максом. Кто это, блин, вообще?
Все ещё раздираемая непониманием, что мне делать, стою на пороге комнаты.
Хотя зная подругу, она бы непременно закатила скандал, если бы что-то происходило без ее согласия. Погруженная в размышления, беру бумажки для желаний, возвращаюсь на кухню.
— Тебя только за смертью посылать! — орет Анька, перекрикивая президента.
Кто-то включил трансляцию на телефоне, чтобы знать, когда начинать отсчёт. Я раздаю всем желающим маленькие листочки и ручки, пробираюсь на свое место.
Кирилла уже окружила толпа сильно весёлых одногруппниц, мне возле стола места нет. Но он сам оборачивается ко мне, протягивает мой бокал с шампанским.
— Будешь? — протягиваю Кириллу листок для желаний.
— Никогда таким не занимался, — смеётся он. — Но чудо не помешает, — вытягивает из моей руки бумажку и одну из ручек.
Мда. Мне только и остаётся, что надеяться на чудо, само по себе ничего не выходит.
Вовы нет.
Начинается отсчёт курантов, Нюра, которая больше всего орала, что ей нужно загадать желание, уже обо всем забыла и горланит цифры под бой курантов. Я пишу всего три слова, скручиваю бумажку и подношу к свечке, которую кто-то предусмотрительно зажёг на столе. Пепел опускается на дно бокала, кружит на поверхности, танцует в пузырьках. Я взбалтываю шампанское и выпиваю его до дна.
Не подведи, вселенная.
Пузырьки щекочут горло, опускаясь по пищеводу, ударяют в нос. На талию ложится чья-то рука, и я замираю. На какую-то сотую долю секунды я верю, что это сверхбыстрая отдача вселенной. И даже успеваю испытать тот чистый, ни с чем не смешанный восторг, ускоряющий сердце, отбивающий пульс до ломоты в рёбрах. Но очень быстро ощущения от касаний выдают правду: это что-то чужое, не то единственно желанное.
Поворачиваю голову влево и вижу устремлённый на меня взгляд почти незнакомца Кирилла. Он опрокидывает в себя бокал шампанского с пеплом на дне и морщится, но глаз с меня не сводит. Рука тоже остается на талии.
Боже, надеюсь, он пришел сюда не ради меня.
Я вежливо выскальзываю из его рук, якобы сполоснуть бокал, собрать ручки, разогнать народ по квартире, чтобы дышалось. На самом деле я просто не хочу попасться в эту ловушку, где буду вынуждена отказать в общении приятному парню из-за неприятного мифического. Который даже не пришел.
Глотаю очередной комок обиды и тянусь за ещё одной порцией шампанского.
Помню, что хотела остановиться, но мне отчаянно необходима порция лёгкости в голове. Отвратительный Новый год. Как я не старалась, ничего не выходит, у меня не получается относиться к ситуации проще. Не выходит не вспоминать о том поцелуе, о той ночи, о словах Вовы, накрывших меня ложной надеждой. Сама себя корю за глупость и наивность. Боже, он же настоящий жиголо! На что я рассчитываю вообще?
Но упрямые бабочки, оживающие в животе при одном образе Курта в голове — никак не подохнут. Хоть расстреливай их.
— Давай я, — поверх моей руки на бутылке оказываются чужие пальцы. Теплые и шершавые, настойчивые.
Уступаю Кириллу мужское право поухаживать и принимаю от него наполненный бокал.
— Спасибо, — заглядываю ему в глаза, делаю глоток.
Он все ещё симпатичный. Глаза не напоминают солнечную лужайку, упрямая челка не закрывает лоб, а улыбка совсем не напоминает насмешку, но симпатичный.
Геля окончательно пропала в своей темной истории, девчонки с факультета уже изрядно набрались и мне по-настоящему одиноко. А Кирилл рядом.
— Я хотел извиниться, — сквозь зазвучавшую за стенкой музыку, говорит парень.
— За что? — непонимающе выгибаю брови.
— За прошлую встречу. Вел себя неподобающе. Ты сбежала, — чуть пригибается ко мне, чтобы я точно расслышала его слова.
— Да нет, — отмахиваюсь я. — Дело было не в тебе, — отпиваю из бокала. Не объяснять же, что я изрядно набралась тогда не только текилы, но и чувства мести, поэтому и тёрлась об него, давая ложную