надежду.
— Ты мне очень понравилась, — говорит он откровенно, ставя меня в неловкое положение. Жар прокатывает по позвонкам и собирается покалыванием на шее. Я не знаю, как реагировать на это заявление, поэтому снова прикладываюсь к шампанскому. — Ты очень красивая, — очередная порция слов, выбивающих меня из колеи.
— Спасибо, — только и выходит из меня. Лицо заливает краской от смущения. За комплименты же принято благодарить, да? Я не очень ими избалованна.
— Хочешь потанцевать? — продолжает наступление парень напротив.
Я не успеваю ответить, Кирилла кто-то толкает в спину, он налетает на меня, бокал опрокидывается прямо на платье. Хорошо, что шампанское в цвет пайеткам, след не оставляет, но все равно платье пропитывается и становится липким в груди.
— Блин, — выдыхаю я, стряхивая капли с платья.
— Поосторожнее, дебил, — огрызается на друга Кирилл.
— Отличная вечеринка, — повисает на друге весёлый «Дед мороз», игнорируя инцидент с шампанским. — Кстати, куда пропала твоя подруга? — обращается уже ко мне.
Я подхожу к мойке, чтобы промочить пятно водой и избавится от липких ощущений, заодно даю себе время принять решение, что говорить. Не сдавать же подругу с потрохами!
— Наверняка звонит родителям из укромного уголка. Поздравляет.
— Родители — это святое! — оправдывает ее для себя приглашенный «пловец», который бизнесмен. Хоть убей, не могу вспомнить его имя. Черт, у меня серьезная проблема с запоминанием имён, я раньше и не замечала.
А Геля должна мне по гроб жизни.
— Слушай, вали, а? — шутливо хлопает его по плечу Кирилл.
Тот расплывается в веселой улыбке и отлипает от друга.
— Понял, свалил, — приподнимает в миротворческом жесте ладони. — Только предохраняйтесь, детки! — выдает напоследок и выходит с кухни, громко смеясь.
— Дебил и есть, — оправдывает друга Кирилл.
Я не отвечаю. Затираю платье, понимаю, что ему прямой путь в стирку, если его вообще можно стирать, и бросаю это гиблое дело.
— Пойду, переоденусь, — кидаю через плечо и иду в комнату.
В моей комнате веселье в разгаре, а я не рассчитывала, что придется переодеваться, так что продираюсь к шкафу сквозь дрыгающиеся под Скриптонита тела, и выхватываю ближайшее платье. В момент, когда я выхожу из комнаты, пьяная в хлам Нюра уже забирается на стол. Господи, хорошо, что Яшу я заблаговременно отнесла к Ангелине в комнату. Музыка стихает, начинается Маяковский.
Я скрываюсь в ванной, стягиваю платье Гели, надеваю чёрное с красивым вырезом на спине. Спереди оно наглухо закрыто, но в нем гораздо комфортнее и не приходится все время поправлять низ. Оглядываю себя в зеркало, глаза выдают тоску, даже за блеском от пузырьков шампанского. Почему он не пришел?
Тоска за секунду разгоняется до жгучей злости. Оправдывать Вову больше не хочется. Он козел. Хочется позвонить ему и наорать. Всё расставить над i.
Решительно выхожу из ванной и стучу в комнату Гели. Знаю, что помешаю, но там лежит телефон, чтобы не потерялся в толпе наполовину незнакомцев.
Она открывает не с первого раза. И даже не со второго. Только после моего решительного «Гель, это я. Нужен телефон. Срочно!».
Дверь приоткрывается на несколько сантиметров, появляется рука с зажатым в нем смартфоном и один глаз, наполовину закрытый взлохмаченными волосами.
— Я тут…
— Я знаю, — останавливаю ее.
— Блин, — тяжко выдыхает она.
— Ты мне должна, — тычу в нее пальцем, забираю телефон и снова ухожу в ванную.
Запираюсь изнутри, присаживаюсь на край ванны. Решимость на секунду отступает, когда я смотрю на имя в телефонной книжке. Сердцебиение учащается, дыхание замедляется, ладони начинают потеть. Но потом я вижу, что мое сообщение прочитано, а он так и не удосужился на него ответить, хотя бы банальным «я не приду», и злость снова набирает обороты. Неужели так трудно, блин, написать три слова?
В трубке раздаются длинные гудки, я подскакиваю на ноги от волнения и начинаю мерять шагами тесное пространство санузла. Три, четыре… Готовлюсь выпалить с ходу, какой он индюк. Пять, шесть… лишь бы в слезы не удариться. Семь…
— Ал-ло-о-о, — протяжно звучит женский голос. — Ал-ло, Ал-ло, — повторяет девушка. Я молчу. Рамерла, не шевелюсь, не дышу. — Зино-о-ок, зи-и-ина, алло-о-о, — повторяет она мое имя и мерзко хихикает. Немного относит трубку от уха и говорит кому-то в сторону. — Не слышно ни черта, котёнок!
— Дай сюда, — прорезается до боли знакомый голос в отделении.
Отнимаю телефон от уха, ещё секунду смотрю на экран со значком исходящего вызова и таким знакомым именем и нажимаю красную кнопку отбоя.
Я не собиралась впадать в слезы, но это все равно происходит. Обида плещется через край переполненной чаши. Я ведь думала, что сегодня он может работать, да.
Размышляла, насколько я могу это принять, насколько это заденет мои чувства. И боже, мой разум явно помутился, ведь я была готова принять от него все, что мне достанется, даже горький остаток. Но эта девчонка явно знает обо мне, знает мое имя и кто я такая. Зовёт его ласковым прозвищем, а он позволяет отвечать на свой телефон. Это совсем не работа.
Телефон в руке оживает входящим звонком с именем «Курт» на экране. Я сбрасываю звонок, вытираю дорожки слез, отбрасываю телефон на край раковины и выхожу из ванной.
Я не дура, но по праву сейчас чувствую себя ей. И мне не нравится. Не хочу быть идиоткой, фантазирующей то, чего нет. Хочу быть нормальной.
Целенаправленно иду на кухню, застаю Кирилла за одиноким листанием телефона, когда вокруг столько жаждущих внимания девушек. При виде меня он убирает телефон в карман и улыбается.
— Все ещё хочешь со мной потанцевать?
Глава 18
Март
Ида
Ну хоть бы лучик солнца. Хоть градус тепла. Тяжёлое Питерское небо давит сверху плитой, скрывая так любимые мной закаты, зима никак не уступает место весне, хотя Масленица уже отгремела, а коварный ветер несёт с Финского залива только пронизывающий холод.
Я кутаюсь в пальто, которое надела сегодня с утра по роковой ошибке, обманувшись коварным солнцем. Оно выглянуло ровно на