Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— М-ръ Пикквикъ, сударыня, — прокричалъ лакей, когда этотъ джентльменъ подошелъ къ греческой богинѣ со шляпою въ рукахъ. По правую руку ученаго мужа былъ бандитъ, по лѣвую — трубадуръ.

— Гдѣ? — воскликнула м-съ Львица Гонтеръ, потрясенная съ ногъ до головы необыкновеннымъ восторгомъ при имени великаго человѣка.

— Здѣсь я, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Какъ? Возможно ли? Неужели я собственными глазами имѣю счастье видѣть самого м-ра Пикквика, основателя и президента знаменитаго клуба.

— Точно такъ, сударыня, я самъ къ вашимъ услугамъ, — проговорилъ м-ръ Пикквикъ, отвѣшивая низкій поклонъ, — мнѣ очень пріятно свидѣтельствовать лично свое почтеніе знаменитой сочинительницѣ "Издыхающей лягушки". Позвольте представить моихъ друзей и членовъ моего клуба, господъ Топмана, Винкеля и Снодграса.

Если вы не испытали, такъ не можете и понять, что значитъ дѣлать низкіе поклоны въ узенькой бархатной курткѣ, уже лопнувшей въ двухъ мѣстахъ, когда притомъ съ вашей головы, при малѣйшей неосторожности, можетъ слетѣть высочайшая шляпа съ разноцвѣтными лентами и перьями. М-ръ Топманъ при этомъ представленіи чувствовалъ невыразимую пытку, хотя всѣ безъ исключенія находили его грандіознымъ и развязнымъ.

— М-ръ Пикквикъ, — сказала м-съ Львица Гонтеръ, — вы должны дать обѣщаніе не отходить отъ меня ни на минуту во весь день. Здѣсь цѣлыя сотни знаменитостей, которымъ я должна васъ представить

— Вы очень добры, сударыня, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— И, во-первыхъ, вотъ мои малютки: я почти забыла ихъ, — продолжала Минерва, безпечно указывая на пару взрослыхъ дѣвицъ, изъ которыхъ одной могло быть около двадцати трехъ лѣтъ. Обѣ онѣ были въ панталончикахъ и дѣтскихъ костюмахъ, вѣроятно для того, чтобъ имъ или ихъ маменькѣ придать цвѣтущій видъ первыхъ юношескихъ лѣтъ.

— Какъ онѣ милы! — проговорилъ м-ръ Пикквикъ, когда малютки удалились послѣ сдѣланнаго представленія.

— Онѣ удивительно похожи, сэръ, на свою прекрасную мать, — сказалъ м-ръ Поттъ величественнымъ тономъ, — ихъ даже различить трудно.

— Полноте, какъ вамъ не стыдно! — воскликнула м-съ Львица Гонтеръ, притронувшись вѣеромъ (Минерва съ вѣеромъ!) къ плечу редактора "Синицы".

— Что-жъ? Развѣ это не правда? Вы очень хорошо знаете, когда въ прошломъ году портретъ вашъ явился на выставкѣ королевской Академіи Художествъ, всѣ спрашивали, вы ли это, или ваша младшая дочь, потому что въ самомъ дѣлѣ различить васъ никакъ нельзя было!

— Пусть такъ; но развѣ вы обязаны повторять это въ присутствіи незнакомыхъ особъ? — возразила м-съ Львица Гонтеръ, снова ударивъ по плечу ручного льва итансвилльской литературы.

— Графъ, графъ! — воскликнула м-съ Львица Гонтеръ, завидѣвъ проходившаго мимо джентльмена въ иностранномъ костюмѣ.

— А! чего угодно? — сказалъ графъ, поворачиваясь назадъ.

— Мнѣ угодно представить другъ другу двѣ европейскія знаменитости, — отвѣчала м-съ Львица Гонтеръ, — м-ръ Пикквикъ, позвольте рекомендовать вамъ графа Сморльторка. — Потомъ она прибавила вполголоса, — знатный иностранецъ… собираетъ матеріалы для своихъ мемуаровъ… изучаетъ Англію въ историческомъ, географическомъ и статистическомъ отношеніяхъ. Графъ Сморльторкъ, рекомендую вамъ м-ра Пикквика, знаменитаго автора "Теоріи пискарей".

М-ръ Пикквикъ отвѣсилъ низкій поклонъ. Графъ слегка кивнулъ головой и вынулъ записную книгу.

— Какъ ви назваль этого каспадинъ, мадамъ Гонтъ? — сказалъ графъ, граціозно улыбаясь ласковой хозяйкѣ.

— М-ръ Пикквикъ.

— Пикквикъ? Карашо. Значитъ, предки его била основатель пикниковъ, оттуда и фамилія — Пикникъ.

Говоря это, знаменитый иностранецъ уже вносилъ въ свою книгу генеалогическую замѣтку о древней англійской фамиліи Пикниковъ. М-съ Львица Гонтеръ поспѣшила исправить ошибку:

— Вы не разслышали, графъ, — м-ръ Пикквикъ.

— Пигь, Вигъ — карашо. Пигъ (свинья) имя, Вигъ — фамилія. Сочинилъ теорію…

— Пискарей, графъ.

— Сухарей, карашо. Я запишу: каспадинъ Викъ, извѣстный англійскій литераторъ, сочинившій "теорію сухарей", которые вообще могутъ играть важную роль въ морской державѣ, обязанной содержать огромный флотъ и кормитъ сухарями цѣлыя полчища матросовъ. Какъ ваше здоровье, м-ръ Викъ?

— Совершенно здоровъ, покорно благодарю, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ учтивымъ тономъ. — Вы давно въ Англіи, графъ?

— Давно… очень давно… больше двухъ недѣль.

— Сколько же еще намѣрены пробыть?

— Недѣлю.

— Вамъ много будетъ дѣла, если вы намѣрены этимъ временемъ собирать матеріалы, — отвѣчалъ улыбаясь м-ръ Пикквикъ.

— Матеріалы уже всѣ готовы, — сказалъ графъ.

— Право?

— Они y меня здѣсь, — прибавилъ графъ, знаменательно ударяя себя по лбу. — Стоитъ только присѣсть, и книга готова.

— О чемъ же преимущественно вы намѣрены писать?

— Обо всемъ: музыка, живопись, наука, поэзія, политика — все войдетъ въ мои записки.

— Какъ же это, сэръ? Уже одна политика требуетъ глубокихъ соображеній: вѣдь это все то же, что житейская философія.

— Погодите, — сказалъ графъ, вынимая опять записную книгу. — Счастливая идея! Можно начать этимъ особую главу. — Глава сорокъ седьмая: Политика. Эпиграфъ: Политика требуетъ глубокихъ соображеній: вѣдь это все то же, что житейская философія. Изреченіе господина Вика, автора "Теоріи сухарей".

Такимъ образомъ невинное замѣчаніе м-ра Пикквика, дополненное разными поясненіями, удостоилось быть внесеннымъ въ книгу знаменитаго иностранца.

— Графъ, — сказала м-съ Львица Гонтеръ.

— Что прикажете, мадамъ Гонтъ?

— Позвольте представить вамъ м-ра Снодграса, поэта, друга м-ра Пикквика.

— Погодите! — воскликнулъ графъ, вынимая опять записную книгу. — Поэтъ Сной-Красъ? Карашо. Глава пятьдесятая. Поэзія. На утреннемъ балѣ мадамъ Гонтъ познакомила меня съ первымъ англійскимъ поэтомъ, господиномъ Сной-Красъ, другомъ м-ра Вика. Сама Гонтъ написала знаменитую поэму "Издохлая лягушка". Карашо, очень карашо.

И, окончивъ эти замѣтки, графъ удалился въ противоположный конецъ сада, вполнѣ довольный собранными свѣдѣніями.

— Чудный человѣкъ этотъ графъ Сморльторкъ! — сказала м-съ Львица Гонтеръ.

— Глубокій философъ, — замѣтилъ редакторъ "Синицы".

— Свѣтлая голова, — прибавилъ м-ръ Снодграсъ.

Всѣ присутствовавшія особы единодушно согласились съ этими отзывами, прославляя, каждый по своему, премудрость знаменитаго иностранца.

Въ эту минуту грянулъ концертъ, раздались очаровательные звуки инструментальной музыки, и толпа, прославлявшая графа Сморльторка, забыла свой панегирикъ. Послѣ концерта началась музыка вокальная, гдѣ иностранные артисты, надсаживая грудь и горло, обнаружили удивительныя эволюціи своего искусства. Публика утопала въ океанѣ восторговъ. Затѣмъ выступилъ на сцену мальчишка лѣтъ четырнадцати, черномазый и совсѣмъ невидный собою, но штукарь удивительный, заслужившій отъ всѣхъ громкіе аплодисменты. Взявъ огромный стулъ за одну ножку, онъ повертѣлъ его надъ своей головой, поставилъ на землю, разбѣжался, перепрыгнулъ, сталъ на четвереньки, перекувырнулся, сѣлъ, и, въ довершеніе эффекта, сдѣлалъ галстухъ изъ своихъ собственныхъ ногъ, закинувъ ихъ за шею и стараясь принять позицію жабы.

Все это было прелюдіей къ наслажденіямъ высшаго разряда, къ поэтическимъ наслажденіямъ. Ихъ открыла м-съ Поттъ, зачирикавши слабымъ голосомъ небольшое стихотвореньице въ классическомъ духѣ, приспособленномъ къ ея роли Аполлона. Затѣмъ сама м-съ Гонтеръ продекламировала свою "Элегію къ издыхающей лягушкѣ". Публика пришла въ не-описанный восторгъ и сопровождала громкимъ «браво» каждую строфу. Къ удовольствію всѣхъ любителей изящнаго, м-съ Львица Гонтеръ должна была декламировать въ другой разъ, и нѣкоторые изъ гостей изъявили желаніе слышать ее въ третій разъ, но большинство публики, ожидавшей питательнаго завтрака, избавило хозяйку отъ лишняго труда. Его сіятельство графъ Сморльторкъ и многіе другіе джентльмены замѣтили весьма основательно, что было бы неблагоразумно и совсѣмъ неделикатно злоупотреблять такъ долго снисходительнымъ терпѣніемъ м-съ Львицы Гонтеръ. Поэтому, несмотря на совершеннѣйшую готовность со стороны хозяйки читать еще нѣсколько разъ "Издыхающую лягушку", скромные и деликатные гости отказались наотрѣзъ ее слушать, и, когда вслѣдъ затѣмъ отворились двери павильона, гдѣ устроенъ былъ завтракъ, публика хлынула туда съ величайшею поспѣшностью, такъ какъ было вообще извѣстно, что м-съ Львица Гонтеръ, приглашая къ себѣ больше сотни гостей, устраивала завтракъ только на пятьдесятъ персонъ: вся заботливость ея въ такихъ случаяхъ обращалась на однихъ львовъ, a мелкія животныя должны были промышлять о себѣ сами.

— Гдѣ же м-ръ Поттъ? — спросила м-съ Львица Гонтеръ, собирая вокругъ себя знаменитыхъ львовъ.