Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Отчего?

— Мой господинъ, надобно вамъ доложить, человѣкъ очень хитрый.

— Знаю.

— Онъ вкрался въ довѣріе всѣхъ этихъ леди, и содержательница пансіона безъ ума отъ него. Вы можете ползать передъ нею на колѣняхъ и божиться, сколько вамъ угодно: она не повѣритъ ни одному слову, особенно, если не будетъ y васъ другихъ доказательствъ, кромѣ донесенія слуги. Разумѣется, мой господинъ скажетъ, что я негодяй, котораго онъ собирался прогнать за какую-нибудь вину, — и этого будетъ довольно. Тогда я пропалъ, и вы нисколько не успѣете въ своемъ намѣреніи.

— Что-жъ мнѣ дѣлать? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Всего лучше поймать его на мѣстѣ преступленія: другихъ средствъ я не вижу никакихъ. Старая леди повѣритъ только своимъ собственнымъ глазамъ.

— Какъ же поймать его на мѣстѣ преступленія? — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Вѣдь это, я полагаю, очень трудно. Едва ли мнѣ удастся.

— Не знаю, какъ это объяснить вамъ, сэръ, — сказалъ м-ръ Іовъ Троттеръ послѣ минутнаго размышленія, — но съ этимъ, пожалуй, было бы легко сладить, еслибъ вы послушались моего совѣта.

— Говорите.

— Дѣло, видите ли, получаетъ такой оборотъ: мы подкупили двухъ служанокъ, и онѣ устроили такъ, что сегодня ночью, съ десяти часовъ, м-ръ Фицъ-Маршалъ и я будемъ скрываться въ кухнѣ. Какъ скоро всѣ эти женщины разбредутся по своимъ постелямъ, мы немедленно должны выйти изъ кухни, и молодая дѣвушка выбѣжитъ къ намъ изъ своей спальни. Почтовый экипажъ будетъ стоять y воротъ, и тогда — поминай какъ звали.

— Ну?

— Такъ вотъ я и думалъ, сэръ: еслибъ, примѣромъ сказать, вы одни подкараулили насъ въ саду.

— Одинъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Зачѣмъ же одинъ?

— Я полагаю, сэръ, что этого требуетъ съ вашей стороны деликатность къ дамамъ. Содержательницѣ пансіона было бы, конечно, очень непріятно, еслибъ нашлось много свидѣтелей этой исторіи. Я полагаю, надобно имѣть нѣкоторую снисходительность къ чувствамъ молодой дѣвушки.

— Правда ваша, любезный, правда, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Снисходительность къ молодымъ людямъ — первое условіе для всякаго честнаго намѣренія. Продолжайте.

— Такъ вотъ я и разсчитываю: еслибъ вамъ запрятаться въ садъ и ровно въ половинѣ двѣнадцатаго пробраться черезъ галлерею до кухни; я бы отворилъ вамъ дверь, и вы бы какъ разъ въ самую пору нахлынули на этого безсовѣстнаго человѣка, который, такъ сказать, заманилъ меня въ свою западню.

Здѣсь м-ръ Троттеръ испустилъ глубокій вздохъ.

— Не печальтесь, любезный, — сказалъ м-ръ Пикквикъ утѣшительнымъ тономъ, — добрыя дѣла не остаются безъ возмездія ни въ этой, ни въ будущей жизни.

Слезы умиленія опять навернулись на глазахъ добродѣтельнаго лакея. Было ясно, что ему, несмотря на совѣтъ Самуэля, слишкомъ трудно преодолѣвать болѣзненныя ощущенія своего сердца.

— Тьфу ты пропасть! — сказалъ Самуэль. — Сроду не видалъ такихъ плаксъ. Послушайте, любезный, не водянка ли y васъ въ головѣ?

— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ строгимъ тономъ, — прикусите свой языкъ.

— Слушаю, сэръ.

— Признаюсь, этотъ планъ мнѣ слишкомъ не нравится, — сказалъ м-ръ Пикквикъ послѣ глубокаго размышленія. — Почему бы мнѣ прямо не снестись съ родственниками молодой дѣвушки?

— Да потому, сэръ, что они живутъ за сотню миль отъ этого города, — отвѣчалъ м-ръ Іовъ Троттеръ.

— Хитрая закорючка! — промолвилъ про себя м-ръ Уэллеръ.

— И какъ мнѣ пробраться въ этотъ садъ? — продолжалъ м-ръ Пикквикъ.

— Это не мудрено, сэръ: стѣна низенькая, и вашъ слуга можетъ придержать васъ за ногу.

— Придержать за ногу! — машинально повторилъ м-ръ Пикквикъ. — И вы навѣрное будете подлѣ той самой двери, о которой говорите?

— Непремѣнно. Ошибки здѣсь не можетъ быть, одна только эта дверь и выходитъ въ садъ. Постучитесь, когда забьютъ часы, и я отворю вамъ въ ту же минуту.

— Вообще этотъ планъ мнѣ не по сердцу, — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ, — но ужъ такъ и быть: дѣло идетъ о счастьи молодой дѣвушки и я готовъ на все рѣшиться. Хорошо, я буду въ саду.

Такимъ образомъ, увлеченный врожденною добротою сердца, м-ръ Пикквикъ отважился на предпріятіе, имѣвшее романическій характеръ, столь чуждый его спокойной натурѣ.

— Какъ называется этотъ домъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Вестгетъ. Лишь только выйдете за городъ, своротите вправо: онъ стоить особнякомъ недалеко отъ большой дороги. На воротахъ мѣдная доска съ надписью.

— Знаю, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Я замѣтилъ его прежде, когда проѣзжалъ черезъ этотъ городъ. Хорошо, любезный, вы можете на меня положиться.

М-ръ Троттеръ отвѣсилъ низкій поклонъ и повернулъ къ дверямъ; м-ръ Пикквикъ поспѣшилъ всунуть гинею въ его руку.

— Это, любезный, за вашу добродѣтель, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Будьте всегда честнымъ человѣкомъ. Нечего благодарить. Не забудьте — въ половинѣ двѣнадцатаго.

— Не забуду, сэръ, будьте спокойны, — отвѣчалъ м-ръ Іовъ Троттеръ.

Съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты въ сопровожденіи Самуэля.

— Ну, да; на такихъ условіяхъ я бы готовъ расплакаться и самъ, — замѣтилъ м-ръ Уэллеръ, — только я не понимаю, чортъ побери, откуда y васъ льются эти слезы?

— Изъ сердца, м-ръ Уокеръ, — отвѣчалъ м-ръ Іовъ Троттеръ торжественнымъ тономъ. — Прощайте.

— Ты, однакожъ, полезный плакса: мы изъ тебя повыжали все, что намъ нужно, — думалъ м-ръ Уэллерь, когда сердобольный Іовъ скрылся съ его глазъ.

Но мы не можемъ опредѣлить съ такою же точностью теченіе мыслей въ душѣ м-ра Троттера, потому что намъ вовсе неизвѣстно, что онъ думалъ.

День прошелъ съ замѣчательною быстротой, наступилъ вожделѣнный вечеръ, и, немного спустя послѣ захожденія солнца, Самуэль Уэллеръ доложилъ своему господину, что м-ръ Джингль и его слуга готовы отправиться въ дорогу. Багажъ ихъ укладывается, и почтовая карета стоитъ передъ подъѣздомъ. Ясно, что нечестивый планъ, какъ предсказалъ м-ръ Троттеръ, приводится въ исполненіе.

Пробило одиннадцать часовъ, и м-ръ Пикквикъ понялъ, что ему нельзя больше медлить ни минуты. Самуэль предложилъ, на всякій случай, своему господину теплое пальто; но м-ръ Пикквикъ отказался, чтобы не имѣть лишней тяжести на своихъ плечахъ.

Ярко сіяла луна на небесахъ, но густыя облака скрывали ее отъ земной юдоли. Была прекрасная сухая ночь, но непроницаемая тьма господствовала повсюду, такъ что можно было выколоть глаза, нечаянно наткнувшись на какой-нибудь предметъ. Дорожки, поля, огороды, дома и деревья исчезли въ глубокой тѣни. Было душно и жарко. Въ цѣломъ городѣ ни одного звука; изрѣдка только слышался отдаленный лай какой-нибудь собаки.

М-ръ Пикквикъ и его слуга подошли къ стѣнамъ Вестгета и, обогнувъ фасадъ, остановились передъ заборомъ сада.

— Вы воротитесь въ гостиницу, Самъ, послѣ того какъ пособите мнѣ перебраться черезъ стѣну, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Слушаю, сэръ.

— Вы будете сидѣть въ моей комнатѣ и ждать моего возвращенія.

— Непремѣнно.

— Возьмите же теперь мою ногу и, когда я скажу — «ну», приподнимите меня тихонько.

— Слушаю.

Сдѣлавъ эти предварительныя распоряженія, м-ръ Пикквикъ ухватился за край стѣны и передалъ условный пароль послушному слугѣ; но было ли его тѣло въ нѣкоторой степени способно къ такой же эластичности, какъ его душа, или м-ръ Уэллеръ сообщилъ грубѣйшій смыслъ повелѣнію относительно приподнятія ноги своего господина, только м-ръ Пикквикъ весьма неосторожно перекувыркнулся черезъ заборъ, повалился кубаремъ на крыжовничій кустарникъ и наткнулся носомъ на розовое деревцо.

— Надѣюсь вы не ушиблись, сэръ? — проговорилъ Самуэль громкимъ шопотомъ, постепенно оправляясь отъ изумленія, естественно послѣдовавшаго за внезапнымъ исчезновеніемъ его господина.

— Конечно, я не ушибъ себя, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ по другую сторону стѣны, — но думать надобно, что вы ушибли меня, Самуэль.

— Авось Богъ милостивъ, сэръ.

— Ничего, однакожъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, высвобождаясь изъ кустарника, — небольшая царапина на лицѣ, кости цѣлы. Ступайте домой.

— Прощайте, сэръ.

— Прощайте.

Медленнымъ и осторожнымъ шагомъ Самуэль Уэллеръ отошелъ отъ стѣны. М-ръ Пикквикъ остался одинъ въ саду.

Огонекъ мелькалъ по временамъ въ различныхъ окнахъ и появлялся на лѣстничныхъ ступеняхъ; м-ръ Пикквикъ понялъ, что въ домѣ ложились спать. Забившись въ уголъ стѣны, онъ рѣшился терпѣливо ждать урочной минуты. Многіе на его мѣстѣ, нѣтъ сомнѣнія, должны бы были почувствовать тоскливость въ своей душѣ и нѣкоторую робость; но м-ръ Пикквикъ былъ бодръ и крѣпокъ духомъ. Онъ сознавалъ вполнѣ безукоризненную честность своихъ цѣлей и былъ увѣренъ въ благородствѣ сердобольнаго лакея. Тишина въ природѣ и безмолвіе ночное могли навести скуку на обыкновенныхъ людей; но всеобъемлющій духъ великаго человѣка не знаетъ скуки. М-ръ Пикквикъ погрузился въ размышленіе относительно непостоянства человѣческой судьбы, какъ вдругъ его вниманіе обратилось на бой часового колокола въ сосѣдней церкви. Двѣ четверти двѣнадцатаго!