Услышавъ такое непоколебимое рѣшеніе, м-ръ Пикквикъ сошелъ въ гостиную и увидѣлъ степеннаго джентльмена, поспѣшившаго обратиться къ нему съ низкимъ поклономъ.
— М-ръ Пикквикъ, если не ошибаюсь?
— Къ вашимъ услугамъ.
— Позвольте, сэръ, удостоиться лестной для меня чести притронуться къ вашей рукѣ… позвольте пожать вашу руку, — сказалъ степенный джентльменъ.
— Сдѣлайте одолженіе, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
Незнакомецъ схватилъ руку ученаго мужа и продолжалъ скороговоркой:
— Мы наслышались о вашей славѣ, сэръ. Молва объ ученыхъ открытіяхъ, сдѣланныхъ вами въ области антикварской науки, достигла до ушей м-съ Львицы Гонтеръ, моей супруги. Я — м-ръ Левъ Гонтеръ.
Незнакомецъ остановился въ ожиданіи, что это извѣстіе озадачитъ м-ра Пикквика; видя, однакожъ, что ученый мужъ остается совершенно спокойнымъ, продолжалъ:
— Супруга моя, сэръ, м-съ Львица Гонтеръ, ставитъ себѣ за особенную честь знакомиться со всѣми великими людьми, стяжавшими безсмертіе въ безконечной области искусства и науки. Позвольте, сэръ, включить въ обширный реэстръ ея знакомыхъ имя м-ра Пикквика и всѣхъ почтенныхъ сочленовъ основаннаго имъ клуба.
— Мнѣ будетъ очень пріятно удостоиться вниманія такой леди, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.
— И вы у_д_о_с_т_о_и_т_е_с_ь, сэръ, что не подлежитъ никакому сомнѣнію, — сказалъ степенный джентльменъ. — Завтра мы даемъ публичный завтракъ, une fête champêtre, и приглашаемъ всѣхъ особъ, прославившихся на поприщѣ искусства и науки. Можно ли надѣяться, сэръ, что вы доставите моей супругѣ, м-съ Львицѣ Гонтеръ, удовольствіе присутствовать въ ея "Логовищѣ" вмѣстѣ съ вашими друзьями?
— Очень радъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.
— М-съ Львица Гонтеръ часто дѣлаетъ такіе завтраки въ здѣшней сторонѣ,- продолжалъ степенный джентльменъ, — на нихъ торжествуетъ разумъ, ликуетъ сердце, и душа изливается "потоками веселья", какъ недавно изъяснился одинъ поэтъ въ сонетѣ, посвященномъ моей супругѣ.
— Онъ пользуется громкою извѣстностью въ области искусства? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Да, сэръ, его давно причисляли къ блистательнымъ поэтамъ нашего времени, — отвѣчалъ степенный джентльменъ. — Всѣ знакомцы м-съ Львицы Гонтеръ — великіе люди, каждый по своей части; y ней и нѣтъ другихъ знакомыхъ: въ этомъ ея честолюбіе и гордость.
— Благородное честолюбіе, высокая гордость! — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ.
— М-съ Львица Гонтеръ будетъ гордиться этимъ замѣчаніемъ, когда узнаетъ, что оно излетѣло изъ собственныхъ вашихъ устъ, — сказалъ степенный джентльменъ. — Въ свитѣ вашей, сэръ, находится, если не ошибаюсь, джентльменъ, прославившійся прекрасными стихотвореніями.
— Другъ мой Снодграсъ любитъ поэзію, и я признаю въ немъ поэтическій талантъ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.
— М-съ Львица Гонтеръ имѣетъ тоже превосходный поэтическій талантъ. Она безъ ума отъ поэзіи, сэръ, обожаетъ поэзію, можно даже сказать, вся ея душа и мысли запечатлѣны характеромъ летучаго поэтическаго вдохновенія.
— Она пишетъ что-нибудь?
— Творитъ, сэръ, творитъ, и плодомъ ея послѣдняго творчества была превосходная "Элегія издыхающей лягушкѣ". Изволили читать?
— Нѣтъ.
— Это, однакожъ, изумляетъ меня: послѣднее твореніе м-съ Гонтеръ принято образованною публикою съ единодушнымъ восторгомъ. Оно появилось первоначально въ "Дамскомъ журналѣ" подъ буквой: «Л» съ восмью звѣздочками. Элегія м-съ Гонтеръ начинается такимъ образомъ:
Тебя-ль я вижу, о лягушка,Беззаботная вострушка,Громогласная квакушка,Въ гнилой тинѣ,На трясинѣ!
— Прекрасно! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.
— Безподобно! — воскликнулъ м-ръ Левъ Гонтеръ, — какая простота!
— Удивительная! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Слѣдующая строфа еще трогательнѣе, сэръ. Прочесть?
— Сдѣлайте милость
— Она, можно сказать, сама бѣжитъ съ языка и выливается такимъ образомъ:
И вотъ ты издыхаешь,Болото покидаешь,Друзей всѣхъ оставляешь,Во пучинѣ,Во кручинѣ!
— Превосходно! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Верхъ совершенства! — сказалъ м-ръ Левъ Гонтеръ, — чѣмъ дальше, тѣмъ лучше; но вамъ надобно слышать декламацію самой м-съ Львицы Гонтеръ: это, можно сказать, олицетворенная богиня стихотворнаго искусства. Завтра поутру она будетъ въ костюмѣ читать свою элегію.
— Въ костюмѣ?
— Точно такъ, въ костюмѣ Минервы. Я забылъ предупредить васъ, что нашъ завтракъ долженъ имѣть характеръ маскарада: это, нѣкоторымъ образомъ, будетъ утренній bal masquê.
— Какъ же это? — сказалъ м-ръ Пикквикъ, осматривая свою собственную фигуру, — въ такомъ случаѣ мнѣ едва ли можно…
— Почему-жъ? — воскликнулъ м-ръ Левъ Гонтеръ. — Соломонъ Лука, еврей, на большой улицѣ торгуетъ всякими костюмами, и вы можете выбрать какой угодно по вашему вкусу. Платонъ, Зенонъ, Эпикуръ, Пиѳагоръ — все это были основатели извѣстныхъ клубовъ, и философская мантія пристанетъ къ вамъ какъ нельзя лучше.
— Но я не могу вступить въ соперничество съ этими великими людьми, и, слѣдовательно, костюмъ ихъ будетъ не по мнѣ,- возразилъ м-ръ Пикквикъ.
Степенный джентльменъ погрузился въ размышленіе на нѣсколько секундъ и потомъ сказалъ:
— Впрочемъ, я полагаю, супругѣ моей, м-съ Львицѣ Гонтеръ, будетъ гораздо пріятнѣе, если гости ея увидятъ въ собственномъ образѣ великаго мужа съ вашими талантами. Супруга моя, надѣюсь, сдѣлаетъ нѣкоторое исключеніе въ вашу пользу, я даже увѣренъ въ этомъ.
— Въ такомъ случаѣ,- сказалъ м-ръ Пикквикъ, — мнѣ будетъ очень пріятно присутствовать на вашемъ балѣ.
— Извините, однакожъ, я злоупотребляю вашимъ временемъ, сэръ, — сказалъ степенный джентльменъ, какъ будто пораженный внезапнымъ воспоминаніемъ. — Для такого человѣка, какъ вы, драгоцѣнна каждая минута, и я не смѣю больше безпокоить васъ своимъ присутствіемъ. Стало быть, мнѣ можно сказать м-съ Львицѣ Гонтеръ, что она должна ожидать васъ вмѣстѣ съ почтеннѣйшими членами вашего клуба? Прощайте. Я горжусь, сэръ, что имѣлъ счастье насладиться лицезрѣніемъ знаменитаго мужа… Ни шага сэръ, будьте спокойны… ни полслова.
И, махнувъ рукой, м-ръ Левъ Гонтеръ юркнулъ изъ комнаты, прежде чѣмъ м-ръ Пикквикъ успѣлъ сказать ему прощальное слово.
Черезъ нѣсколько минутъ м-ръ Пикквикъ взялъ шляпу и отправился въ гостиницу «Павлина»; но тамъ былъ уже м-ръ Винкель, и пикквикисты знали всѣ подробности объ утреннемъ балѣ.
— Будетъ и м-съ Поттъ, — возгласилъ м-ръ Винкель, увидѣвъ президента.
— Право? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Въ костюмѣ Аполлона, — прибавилъ м-ръ Винкель, — только мужъ ея запрещаетъ ей надѣвать тунику.
— И дѣльно, — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ, — къ чему ей туника.
— Ну, да. Поэтому м-съ Поттъ надѣнетъ бѣлое атласное платье съ золотыми блестками.
— Въ такомъ случаѣ, не поймутъ ея роли, — возразилъ м-ръ Снодграсъ.
— Какъ не понять? — отвѣчалъ м-ръ Винкель, — въ рукахъ y нея будетъ лира.
— Это другое дѣло: всякій увидитъ, что она Аполлонъ, — сказалъ м-ръ Снодграсъ.
— A я буду бандитомъ, — перебилъ м-ръ Топманъ.
— Чѣмъ? — воскликнулъ изумленный м-ръ Пикквикъ.
— Бандитомъ, — скромно повторилъ м-ръ Топманъ.
— Послушай, любезный другъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, бросая суровый взглядъ на своего друга, — ты, если не ошибаюсь, хочешь нарядиться въ зеленую бархатную куртку съ коротенькими фалдами въ два дюйма?
— Точно такъ. Развѣ это васъ удивляетъ? — съ живостью спросилъ м-ръ Топманъ.
— Очень.
— Отчего же?
— Оттого, любезный другъ, что ты слишкомъ старъ для зеленой куртки.
— Старъ!
— И ужъ если пошло дѣло на правду, ты слишкомъ толстъ.
— Толстъ!
— И старъ, и толстъ! — подтвердилъ м-ръ Пикквикъ энергическимъ тономъ.
— Сэръ, — воскликнулъ м-ръ Топманъ, вставая съ мѣста съ покраснѣвшимъ лицомъ, при чемъ глаза его заискрились пламеннымъ негодованіемъ, — вы меня обижаете, сэръ.
— Вы обижаете меня, сэръ, отваживаясь въ моемъ присутствіи напялить на себя зеленую бархатную куртку съ разбойничьимъ хвостомъ, — возразилъ м-ръ Пикквикъ тономъ сильнѣйшаго негодованія.
— Сэръ, — сказалъ м-ръ Топманъ, — вы грубіянъ.
— Сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — вы грубіянъ.
М-ръ Топманъ сдѣлалъ два шага впередъ и устремилъ на президента гнѣвный взоръ. Пылающій взглядъ м-ра Пикквика, сосредоточенный въ фокусѣ его очковъ, дышалъ гордымъ вызовомъ и угрозой. М-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель, пораженные торжественностью сцены, стояли молча, прикованные къ мѣсту.
— Сэръ, — сказалъ м-ръ Топманъ послѣ короткой паузы, при чемъ голосъ его дрожалъ и волновался, — вы назвали меня старикомъ.