ли я большее облегчение или разочарование, обнаружив, что он не совсем голый.
Облегчение. Определённо почувствовала облегчение, я снова и снова повторяю про себя, не переставая лгать самой себе. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
— Привет, — шепчу я, и слово срывается у меня в горле.
Его губы растягиваются в полуулыбке.
— Привет.
— Думала, ты злишься на меня?
— Так и есть.
— О, — шепчу я, думая, что он не кажется разозленным, когда его руки в моих волосах, а его тело так близко.
Он наклоняется и касается губами моих. Они почему-то одновременно твёрдые и мягкие, и они чувствуются абсолютно идеальными, прижатыми к моим собственным. Я с энтузиазмом целую его в ответ, и он не останавливает меня… пока я не пытаюсь углубить поцелуй. Лёгким толчком он отодвигается, так что наши лица разделяют несколько сантиметров. Он тяжело дышит, и его глаза затуманены и темны, когда они встречаются с моими. Его пальцы лениво ласкают холодную кожу моих рук.
— Ты замёрзла.
— Я в порядке, — настаиваю я.
— Там было чертовски холодно.
Я пожимаю плечами.
— У тебя и так достаточно проблем, и без того, чтобы добавлять пневмонию в список, — он ругается себе под нос. — Здесь же отличная кровать. О чём ты думала?
Я благодарна за темноту, может быть, она скроет мой румянец.
— Джемма.
Он хочет получить ответ. Его тон практически требует этого.
Чёрт.
Может быть, если я скажу это очень быстро, он не будет полностью воспринимать мои слова, и поэтому это не будет так неловко?
— Янехотелазабиратьсявтвоюпостельбезтебя, хорошо?
Выходит как одно длинное невнятное слово, и как только оно слетает с моих губ, мне хочется натянуть одеяло на голову и исчезнуть. Или, может быть, задушить себя подушкой.
И чем дольше эти слова висят в тишине между нами, я чувствую, как мои щёки краснеют всё сильнее и сильнее. После почти минуты полной тишины я, вероятно, выгляжу как Крисси после её медового месяца в Канкуне несколько лет назад, когда она выпила так много "Маргариты", что забыла о солнцезащитном креме и превратилась в омара.
Я замираю, когда чувствую, как Чейз сдвигается, сокращая большую часть пространства между нашими лицами, пока я не вынуждена встретиться с ним взглядом. Я с удивлением обнаруживаю, что его глаза не насмешливые и не злые, они снова стали мягкими, и в их глубине плавает взгляд, который я не могу полностью расшифровать.
— Ты была бы настоящей занозой в заднице, если бы не была такой чертовски милой.
Я кривлю губы в полуулыбке, строя надутый вид.
— Я уверена, что где-то здесь замешан комплимент.
Его голос становится хриплым.
— Ты планируешь снова стать чертовкой?
Целую минуту я обдумываю его вопрос.
— Нет. Во всяком случае, не сегодня.
Повисает короткая пауза, пока он обдумывает мой ответ, а затем его рот растягивается в ухмылке.
— Хорошо.
Затем он снова целует меня, и на этот раз в нём нет ничего мягкого или сдержанного. Он скользит руками по моей пояснице, и одним рывком он тянет меня на себя, так что я растягиваюсь у него на груди. Я прижимаюсь ближе, желая погрузиться в него, и позволить Джемме Саммерс исчезнуть, хотя бы на некоторое время.
Может быть, навсегда, если это означает, что я буду чувствовать себя так всю оставшуюся жизнь.
Эта мысль так пугает меня, что я кладу руки ему на плечи и пытаюсь приподняться, желая посмотреть на него. Он не позволяет мне, его пресс напрягается, когда он приподнимается и прижимается губами к моим. Если я вообще собираюсь выразить свои протесты, у меня нет другого выбора, кроме как пробормотать их в его безжалостные губы.
— Чейз, — шепчу я, но когда его губы касаются моих, это больше похоже на чззз.
Он игнорирует меня.
— Может быть…
Его поцелуи оборвали мои слова.
— Может быть, нам стоит… — я пытаюсь снова, прежде чем мои слова поглощаются.
Он только крепче целует меня.
— поговорить…
Он слегка посасывает мою нижнюю губу, пока я не чувствую скрежет зубов по чувствительной коже, и мой разум немного затуманивается.
— … об этом, — выдыхаю я, пальцами впиваясь в его бицепсы.
Он нежно прикусывает и тянет зубами мою нижнюю губу. Это так приятно, что мой разум буквально превращается в статику.
Почему я снова хочу это прекратить?
— Чейз…
Я выдыхаю его имя, мой голос полон желания, и при этом звуке он прерывает поцелуй. Я должна быть счастлива, учитывая, что именно я настаиваю на нашем разговоре, но как только он отстраняется, всё, о чём я могу думать "Серьёзно?". Мужчина, который игнорирует почти каждый протест из моих уст, выбирает именно этот момент, чтобы начать слушать?
Я хочу ударить себя по лицу за то, что когда-либо предлагала нам поговорить. Моё тело не хочет говорить. И, судя по выражению глаз Чейза, он тоже. Они тёмные от страсти, темнее, чем я когда-либо видела, зелень в его радужках почти чёрная в тусклом свете спальни.
Мы оба тяжело дышим, наши лица так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах. Я открываю рот, чтобы заговорить, но ни за что на свете не могу вспомнить, что я хотела ему сказать, что, по моему мнению, было так важно обсудить именно в этот момент. На самом деле, всё, о чём я могу думать, это то, что прямо сейчас я хочу, чтобы его губы снова были на моих, а его тело прижималось как можно ближе, целуя меня, пока я не забуду беспокоиться о своей жизни и просто буду жить ею.
Он долго смотрит на меня, читая выражение моего лица, и что бы он там ни увидел, его глаза становятся ленивыми от жара. Мой желудок переворачивается от этого зрелища, трепет и предвкушение зарождаются в венах. Поглощая пространство, которое я создала между нами, Чейз выравнивает наши губы, так что я могу чувствовать каждое слово, когда оно с грохотом проходит через его грудь и выходит изо рта.
— Джемма… — его голос грубый, лишённый терпения. — Мы уже достаточно поговорили.
Он снова накрывает мой рот, и на этот раз я не сопротивляюсь. Я позволяю ему целовать меня, пожирать меня, пока в мире не останется ничего, кроме него и меня, здесь, в этой тёмной комнате, двух людей, совершенно и полностью не подходящих друг другу… и всё же, каким-то образом, абсолютно правильных.
Его руки скользят под футболку, мозолистые пальцы исследуют мою спину, лаская обнаженную кожу. Это так приятно, всё моё тело выгибается под ним, и я не могу остановить удовлетворённый вздох,