я же сказал тебе оставаться в постели.
Когда я слышу голос Чейза, мои глаза устремляются к нему. Он прислонился к кухонному острову, скрестив руки на широкой груди, каким-то образом доминируя в пространстве, несмотря на босые ноги и боксеры. Я ухмыляюсь при виде этого зрелища и направляюсь к нему. Как только я оказываюсь в пределах досягаемости, он выбрасывает руку и обхватывает меня за талию, притягивая ближе, так что я прижимаюсь к его боку.
Я не возражаю. Вообще-то я прижимаюсь ещё ближе, наслаждаясь его теплом, и тем, как моя голова идеально вписывается в ложбинку на его шее, как хорошо ощущается его рука, крепко обнимающая меня за плечи.
— Тебе не нужно быть здесь для этого, — мягко бормочет он в мои волосы.
— Это из-за меня, верно? Моей квартиры и Ральфа?
Мой вопрос встречен каменным молчанием, которое говорит мне, что я на 100 % права.
— Так я и думала. Я остаюсь.
Чейз вздыхает, но не спорит.
— Упрямая, — бормочет он.
— Чрезмерная забота, — возражаю я.
Он усмехается, но я чувствую, как напрягается его тело, когда он снова обращает своё внимание на Нокса.
— Что ты выяснил?
Нокс переводит свои тёмные глаза с меня на Чейза.
— Гольдштейна сдуло. Я проверил его квартиру, побывал в его офисе, даже нанёс визит нескольким его друзьям. Никто из них его не видел.
— Ты уверен? — спрашивает Чейз. — Они не лгут, покрывая его?
Нокс не утруждает себя ответом, но его глаза блестят чем-то тёмным, как оникс, выставленный на свет, и он склоняет голову в легчайшем кивке.
Он уверен.
Я не хочу знать, почему он так уверен. Когда бы то ни было. Потому что у меня такое чувство, что это связано с большим количеством сломанных костей и страшных угроз.
— Это ещё не всё, — тихо говорит Нокс. Его тёмные глаза устремляются на меня. — Может, тебе лучше вернуться в постель, Джемма?
Мышцы Чейза напрягаются ещё сильнее, и я чувствую, как моё сердцебиение ускоряется.
— Я остаюсь, — мой голос решителен, даже если в нём слышится страх. — Я хочу знать.
Нокс кивает, переводя взгляд на Чейза.
— Квартира была обшарена… вы это видели. Ничего ценного не было взято. Но, порывшись в обломках, мне кажется, он кое-что нашёл.
Он обращает на меня свой взгляд.
— У тебя под кроватью был деревянный ящик.
Страх камнем падает в мой живот.
— Похоже, ты хранила там кучу старых бумаг… школьные табели успеваемости, старые счета, фотографии и тому подобное дерьмо. Они были разбросаны по всему полу твоей спальни, — взгляд Нокса сужается на моём лице. — Ты понимаешь, о чём я говорю?
Я киваю.
— Он поставил пустую коробку на твою кровать, когда закончил. В ней была записка.
Я нервно втягиваю воздух, и Чейз сжимает руку вокруг меня.
— Что там было написано? — я заставляю себя спросить, страшась ответа.
Глаза Нокса полны решимости.
— Завтра они будут смеяться не надо мной, сука.
— Чёрт, — шепчу я. — Чёрт, чёрт, чёрт.
Чейз разворачивает меня в своих объятиях, обхватывает моё лицо ладонями и наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Джемма. Что не так?
Мой взгляд, широко раскрытый от паники, скользит по нему.
— Это беда. О боже, я должна уйти. Мне нужно убраться отсюда, уехать из города, может быть, вернуться к маме.…
— Джемма.
Его хватка на моём лице усиливается, не настолько, чтобы причинить мне боль, но достаточно, чтобы удержать меня в настоящем.
— Расскажи мне, что происходит. Мы всё исправим.
— Ты не можешь это исправить, Чейз! — истерический звук вырывается из моего горла. — Пресса… им это понравится. Они это съедят с потрохами. И последствия… Боже, я знала, что это произойдёт. Я знала, что они узнают. Чёрт возьми, я такая идиотка.
— Солнышко.
— Ты должен порвать со мной отношения, Чейз, пока всё это дерьмо не попало в вентилятор. Это будет чёртов бедлам. После этого они никогда не оставят меня в покое.
— Я никуда не собираюсь.
— Ты не понимаешь…
— Джемма! — в его глазах вспыхивает разочарование. — Послушай меня. Мне плевать на твоё прошлое и на прессу. Для меня это не имеет ни малейшего значения. Всё, что имеет значение, это вот это, прямо здесь, ты и я, — его голос непоколебим. — Что бы это ни было, я всё исправлю. Но ты должна впустить меня. Ты должна доверять мне достаточно, чтобы исправить ситуацию к лучшему.
Я замираю, глядя на него. Взвешивая правду в его словах.
Голос матери шепчет из глубины моего сознания.
Когда ты начнёшь падать, не отговаривай себя от этого, правильный мужчина будет там, внизу, чтобы поймать тебя.
— Он знает, — шепчу я, глядя так глубоко в глаза Чейза, что почти вижу его душу.
— Знает что, солнышко?
Я делаю глубокий вдох.
— Он знает о моём отце.
* * *
Нокс и Чейз уставились на меня с выражением удивления на своих по обыкновению стоических лицах. Я не могу их винить, услышать, что человек, ответственный примерно за половину моих хромосом — Майло Уэст, тот самый Майло Уэст, которому принадлежит семьдесят процентов технологической индустрии Новой Англии — это бомба, достаточно большая, чтобы потрясти даже самого спокойного человека.
— Как это возможно? — прямо спрашивает Нокс, нарушая тишину.
— Моя мать никогда не посвящала меня в самые низкопробные и грязные подробности, — я пожимаю плечами. — Всё, что я знаю, это то, что они встретились двадцать семь лет назад, разделили несколько недель страсти, и, как по волшебству, девять месяцев спустя… абракадабра, малышка!
Нокс тупо смотрит на меня, явно не оценив мою попытку пошутить.
— Джемма, — я перевожу взгляд на Чейза, когда он произносит моё имя. — Он знает о тебе?
Я потираю висок, надеясь, что это успокоит пульсирующую головную боль.
— Он знает.
— И?
Я вздыхаю.
— И он никогда не интересовался мной, ясно? К тому времени, когда я появилась, у него уже была семья. У технологических магнатов-миллионеров нет привычки ходить на футбольные матчи своих внебрачных, прелюбодейных детей или приглашать их провести праздники вместе.
— Он совсем не позаботился о тебе?
— Он прислал деньги.
Резкий выдох отвращения вырывается наружу.
— Мама сразу же отправила их обратно. Нам не нужна была его благотворительность.
— Это не благотворительность, если он твой отец, — мягко говорит Чейз.
— Чейз, — я закатываю глаза. — Да, ладно, тебе. Он не мой отец. Он всего лишь донор спермы.
— Джемма…
— Нет! — я раздраженно провожу пальцами по волосам. — Я не хочу об этом говорить. И, честно говоря, если бы не Ральф, мы бы не заговорили об этом. Вообще никогда.
Чейз прищуривает глаза, смотря моё