Умка слушала рассуждения людей и внутренне ликовала – надо же, как ей повезло! Оказывается, одна из выставочных лаек травмировалась, и её оставили в стойбище!
Люди свернули нарты, выпрягли собак, и принялись ставить палатку, поглядывая, что делают собаки.
А те, сначала ринувшись на гостью с явным намерением показать кузькину мать, от её рыка затормозили и сбились в сторону, насторожённо наблюдая, чем занята волчица. Умка обошла становище, старательно держа хвост кольцом, как настоящая лайка и ухватила за верёвку, помогая натягивать шкуры на остов палатки.
- Ты погляди! – удивился Исе. – Она ещё и умная! Еней, покорми собак, посмотрим.
Лаек кормили только раз в день – перед ночлегом, каждая боялась остаться голодной, поэтому во время раздачи еды случались драки. Чаучи встали, поудобнее перехватив арканы – отгонять собак, когда те устроят, как обычно, свалку..
Младший сын снял с одной нарты мешок с мороженым мясом и жиром, специально припасёнными для кормления лаек, пошёл к собакам и стал кидать куски прямо на снег. Голодные собаки скулили, но взять не решались, косясь на новенькую. Умка поняла, что лайки не возьмут ни куска, пока она не выберет себе еду. и долго томить не стала – выбрала кусок побольше, аккуратно взяла его в зубы и отошла в сторону. Только после того, как она начала есть, остальные собаки похватали свои порции и разошлись.
- Хорошая собака! Смотри, как наши её уважают, хоть и самка! Посмотрим завтра, как в упряжке побежит, я потертостей от ремней не заметил, может быть, она и не умеет?
Умка, проглотив последний кусочек, облизнулась – не умеет, это верно. Но придётся научиться.
Ночевала она, прижавшись спиной к нартам, в выкопанном в снегу углублении, с сожалением вспоминая оставленные шкуры – с ними, несомненно, было теплее.
Утром люди попили горячего чаю – Умка смотрела на них с завистью, потом быстро свернули палатку, уложили всё на нарты и принялись запрягать собак.
Э, а завтрак?
Но кормить лаек никто не собирался.
На Умку надели ремни и привязали впереди других собак. Дело не пошло – Умка-то тянула, но четыре лайки, привязанные сзади, старались бежать как можно дальше от нее и вместо того, чтобы помогать тащить нарты, только их тормозили.
Исе почесал голову и поменял собак местами – теперь впереди стояли лайки, а сзади нагоняла их новенькая. И дело пошло! Полетело, можно сказать – от страха, собаки так тянули, стремясь оказаться подальше от волчицы, что Исе не поспевал за своей упряжкой, а вторая безнадёжно отстала.
Методом проб и ошибок выбрали третий вариант – сцепили нарты вместе, поставив их одну за другой, девять своих лаек запрягли вместе, а белую красавицу пристегнули на длинном ремне, который позволял ей достаточно свободно перемещаться, нагоняя собак.
Всё наладилось – Умка бежала, почти не налегая на постромок, временами порыкивая, а лайки старались не за страх, а за совесть.
- Если хозяина найдём, - изрёк на очередной стоянке Исе, - отдам за Айнан столько оленей, сколько он попросит. Эта собака бесценна!
- Айнан? – решил уточнить Нанэк.
- Да, это теперь её имя!
До вожделённого Певека оставалось два дневных перехода. Чукчи не спешили, успевали с запасом, тем более что с появлением Айнан у лаек будто бы сил прибавилось – за день проходили больше, чем обычно. И это учитывая, что кое-где снег уже лежал довольно глубокий и рыхлый, лапы собак проваливались.
Нельзя сказать, чтобы Умка была в восторге от необходимости изображать из себя ездовую собаку, но она терпела, ухватившись за единственный реальный шанс попасть на Большую землю.
В посёлке уже давно обнаружили её исчезновение, Максим наверняка всех на уши поставил. Очень помог снегопад – дня два у волков уйдёт только на проработку юго-юго-восточного направления. Когда переключатся на северное направление, да доберутся до Певека, она уже будет в Москве. Тем более что никто в городе незнакомую девушку не увидит, а на собак внимания не обращают – тут их толпы – с чукчами приходят, живут при столовых, прибегают с промыслов, чего их рассматривать? Оборотни покрутятся, выяснят, что никого похожего на беглую женщину не встречали, и вернутся прочёсывать тундру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Правда, есть надежда, что её письмо подействует, и альфа не станет тратить силы и время на её поиски. Но надежда небольшая – волки не любят, когда их оставляют с носом. Пусть фиктивная и временная, но по документам она его законная жена. Максим будет в бешенстве.
Умка поёжилась, и лайки ещё прибавили ходу.
На стоянках она продолжала демонстрировать ум и сообразительность, укрепляя Исе в мысли, что эту суку он из рук не выпустит.
- Нанэк, смотри, впереди, вон там, ручей. Он замёрз, по льду бежать удобнее, чем по свежему снегу. Я буду молчать, посмотрим, куда побегут собаки – свернут в русло ручья или продолжат путь по верху, - сказал Исе, широким шагом поспевая за нартами.
- Собаки побегут прямо, - ответил зять. – Они сами не думают, им сказали – делают. Приказа свернуть не дашь – как догадаются?
- А посмотрим, - хитро прищурился оленевод. – Я наблюдаю за Айнан. Смотри и ты.
Умка хмыкнула про себя – если бы не подсказка, она, конечно же, и не подумала свернуть. Откуда ей знать, как тут всё устроено? Значит, умная собака свернёт, обычная – побежит прямо? Айнан очень умная собака! Ещё бы так хвост не ныл – оказалось, что всё время держать его задранным довольно тяжело.
Вот и ручей.
Волчица низко рыкнула, слегка переместившись вправо, лайки немедленно шарахнулись влево и вынесли нарты на лёд. Бежать и вправду стало легче.
- А что я говорил! – довольный Исе даже руками всплеснул. – Редкая собака, никому не отдам!
Внимательно слушая, о чём говорят люди, Умка ещё несколько раз демонстрировала свою «сообразительность», чем неизменно приводила Исе в восторг.
Наконец, поднявшись вместе с упряжкой на довольно высокую, хоть и пологую гору, Умка увидела не только город, но и бескрайнее море.
Добрались!
Интересно, что цвет воды другой, не как у океана, на берегу которого стоит Владивосток. И запах другой.
Оленеводы к городу не свернули, повели нарты мимо, Умке осталось только со стороны смотреть. Настоящий город, пусть и небольшой. Вдоль берега стоят пятиэтажки, правда, часть зияет пустыми окнами, явно не жилые. Зато вон там совсем новенькие бело-синие и красно-желтые дома, даже детская площадка есть! А за домами видны башни кранов – там, наверное, морской порт.
Пробежать пришлось прилично, километров пятнадцать, не меньше, прежде чем чукчи остановились и стали разбивать стоянку.
- Вот и добрались! Завтра после обеда самолёт, сегодня отдохнем, выспимся, - потирал руки Исе. – Утром назад пойдешь, Еней, провожать не надо, мы с Нанэк сами справимся. Ставим палатку, собак надо привязать. Нельзя, чтобы с чужими передрались, нам одной хромой хватает. Еней, кормить будешь, всем по два куска дай, а Айнан – три. На обратную дорогу тебе хватит корма, собак же меньше будет, а я с запасом взял.
Чем ближе подступало время отлёта, тем больше нервничала Умка. Казалось, что не может быть так гладко, что в последнюю минуту что-то обязательно случится – или появится Максим, или кто-то опознает в ней не собаку.
Но всё прошло, как по маслу.
Оленеводы переоделись, сняв меха и натянув вполне цивильные костюмы и куртки. На четырёх собак, которых брали с собой, надели ошейники и прицепили крепкие поводки.
Здание аэропорта, двухэтажное, невнятного грязно-серо-коричневого цвета, казалось, не ремонтировалось со дня постройки.
Чукчи, ведя по две собаки каждый, вошли внутрь, как раз началась регистрация на рейс.
- Опять лайки, - закатила глаза женщина, забирая документы и билеты, а потом крикнула куда-то в сторону: – Аркадий, четыре клетки заказывали. Вывози!
Минут через десять под лязг и грохот из боковой двери двое служащих вывезли тележки, на которых стояли железные конструкции.