Умка проснулась через четыре часа. Конечно, она не полностью отдохнула, но нужно было спешить. Шкуры, подарившие ей возможность выспаться в относительном комфорте, оставлять не хотелось. Пришлось снова оборачиваться, вытряхивать их, плотно увязывать, стараясь не слишком часто стучать зубами от холода, а потом выпускать Умку.
Снегопад прекратился, но низкие тучи, застилающие небо, показывали – скоро он возобновится. Хорошая возможность сократить путь и повернуть, наконец, в сторону побережья! Как только снег пойдёт, он надежно укроет её следы, лишь бы альфа не бросился в погоню ночью. Чем позже он обнаружит её пропажу, тем больше у неё шансов успешно скрыться. А, может быть, прочитав письмо, он не станет её преследовать? В это плохо верилось, всё-таки, своим побегом она крепко щёлкнула альфу по носу.
Небо, нехотя, серело, наступал короткий день. Волчица бежала низкой стелющейся рысью, которая позволяла ей покрывать большие расстояния, не тратя на это много сил.
Звук летящего вертолёта Умка услышала, когда пробегала мимо небольшой сопки. Волчица замерла – звук, несомненно, приближался. Сверху она будет, как на ладони, ведь снегопад до сих пор не возобновился, и позади неё на свежевыпавшем покрове остаётся чёткий след!
Остановившись, выбирая, куда ей спрятаться, Умка поймала запах песцов и рванула в его сторону. Ну, конечно, вот и нора. Тесновато, для такой крупной самки, как она, но выхода нет. Повезло, что нора была старая, песцы жили в ней не один год, вход оказался довольно широкий, и волчице удалось кое-как протиснуться, полностью скрывшись за нависающим над норой козырьком, замерев в пяти сантиметрах от входа. Она бы и дальше пролезла, да не пускали два валуна по обеим сторонам лаза – песец проскользнёт, а такой крупный зверь, как волк – нет. Владельцы норы немедленно оставили жильё захватчику, россыпью бросившись подальше, перебегая след, оставленный волчицей, отвлекая внимание на себя.
Гул вертолёта всё усиливался, пока не загремел над головой. Стопроцентно, это ищут её, Максим спохватился. Видимо, облетают окрестности, увидели след на снегу и решили его проверить. Как же удачно ей попалась семья песцов! Тот, кто её ищет, увидев полярных лисиц, решат, что и тот след оставил песец, а вовсе не беглая волчица. К счастью, сверху да на скорости невозможно разобрать отпечатки, видно только, что по снежной целине после окончания снегопада кто-то пробежал.
Звук вертолёта начал удаляться, но волчица лежала, пока он совсем не пропал, после чего выкарабкалась из норы и продолжила путь. Так, с кратковременными перерывами, она передвигалась весь день, а с наступлением ночи снова выбрала место и улеглась, завернувшись в шкуры.
Очень хотелось есть, но потратить время на охоту Ольга боялась – вон, с вертолёта её ищут, не до еды, надо убежать, как можно дальше. Когда она присоединится к чукчам, найти её будет в разы сложнее, чем пока она бегает в одиночестве.
Снег плохо утолял жажду, а голод не утолял совсем, но перед самым сном, разгребая снег для логова, ей повезло выкопать молодого лемминга, который с перепуга выскочил ей прямо в пасть. Чтобы наесться, волчице понадобилось бы зверьков двадцать, но и один полярный хомяк лучше, чем ничего. Она съела его целиком, вместе со шкурой, и подумала, что Алина упала бы в обморок, увидев такое. Интересно, как там сестра и… Илья? Нет, она не должна сейчас думать ни о чём другом, кроме как скорее добраться до чукотских упряжек! Потом, всё потом!
И волчица забылась тревожным сном.
Следующий день давался сложнее - накопившаяся усталость и голод подрывали силы, волчица теперь брела не рысью, а шагом. Ближе к полудню её внимание привлек звук вертолёта, а потом выстрелы.
А, так это не её ищут, а люди охотятся!
Зверь положил на снег свёрток и сел, облизнувшись.
Охота! На оленей, конечно. Тут же не только домашние олени, но и дикие, вот люди и повадились добывать их, не тратя силы на многокилометровые переходы. Найдут стадо, убедятся, что это дикие, то есть, при нём нет собак и оленеводов, и прямо с вертолёта и стреляют. Оленям, конечно же, от стальной птицы не убежать, поэтому такая «охота» всегда удачна. Но люди не повезут с собой туши целиком, они разделают их на месте, заберут шкуры и самые лучшие куски, а остальное бросят. Ей волчицы рассказывали про этот варварский метод, возмущаясь, сколько мяса пропадает. Люди губят больше оленей, чем забирают. Но для неё это настоящее спасение – много еды, за которой не надо бегать, тратя последние силы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Принюхиваясь, зверь определился с направлением, и с новыми силами побежал на звук выстрелов. Подставляться она не собиралась и рисковать тоже, поэтому шла, чутко прислушиваясь, готовая немедленно лечь и замереть, сливаясь со снегом. Спустя полчаса снова раздался звук вертолёта, Умка спешно прилегла, почти зарывшись в сугроб, от души надеясь, что охотники не станут пристально рассматривать тундру. Впрочем, железная стрекоза пролетела в стороне.
Вскочив, уже не таясь, Умка бросилась туда, откуда летел вертолёт.
И да, это была еда!
В любое другое время она осудила бы расточительность людей, оставили оленя почти целиком, даже шкуру сняли и тут же оставили. Но выпотрошили, разложив внутренности – кишечник отдельно, ливер – отдельно. Просто, скатерть-самобранка!
Умка, урча от удовольствия, набросилась на мясо, пачкая в свежей крови лапы и бакенбарды. Отрывала большие куски и глотала, торопясь скорее набить брюхо.
И наелась так, что никуда дальше идти уже не смогла бы. Понимая, что запах крови неизбежно привлечёт хищников, а, может быть, люди ещё вернутся за своей добычей, она отошла от места обеда на километр, вырыла нору, завернулась в шкуры и провалилась в сон.
Утром, бодрая и готовая продолжать путь, она снова наведалась к туше, убедилась, что от той мало что осталось, зато округа буквально испещрена следами песцов. И немного поела, погрызла, сдирая остатки мяса с костей – ей же бежать, а с полным брюхом ни быстро, ни долго не побегаешь.
По её подсчетам, сегодня она должна встретиться с чукчами.
Две упряжки Умка заметила ближе к вечеру – в одну запряжено четыре собаки, в другую – пять. Вышла далеко сзади, внимательно пронюхала следы – да, это тот самый пожилой чукча, вот здесь он шёл рядом с нартой. Она догнала!
Свёрток больше был не нужен, Умка положила его на снег и ткнула носом – выручил!
А потом встряхнулась и поспешила вдогонку.
Собаки бежали ровно, но вдруг стали тормозить и оглядываться назад.
- Еней, чего спишь! Смотри, перевернут нарту! – рассердился на сына отец. – Погоняй, совсем обленились.
Исе был сердит – перед самым отъездом собаки, как с ума сошли – передрались на пустом месте. Вроде, обычное дело, чукотские лайки наполовину дикие звери, хоть и давно живут рядом с людьми. Но повадки у них волчьи, драки совсем не редкость. Беда в том, что ногу прокусили одной из отобранных на выставку лаек – белой красавице Кельмек. Ерунда, заживёт, конечно. Только в Москву хромую собаку не повезешь, пришлось оставить её в стойбище.
Лайки снова затормозили, Исе сердито замахнулся на них, обернулся посмотреть, на что они отвлекаются. И замер – к упряжке, присев на лапах и отчаянно размахивая хвостом, приближалась роскошная лайка.
Э, Еней, Нанэк, стойте! Чья это?
Упряжки остановили, мужчины сошлись вместе, рассматривая находку.
- Большая.
- Красивая.
- Куда нам её? Наши порвут чужачку, придётся добить, не тащить же драную в стойбище, - засомневался Исе.
- Скоро ночёвка, давайте ставить палатку да ночевать. Посмотрим – если к утру собаки договорятся, пусть будет наша. Впряжём на место Кельмек, поработает – покормим, - предложил Нанэк. – Ничего не теряем. Посмотри, есть метка? Может быть, убежала, я такую ни у кого из наших не видел.
Умку ощупали, проверили уши, заглянули в пасть, с уважением потрогали могучие лапы.
- Хорошая сука. Если ночь переживёт, справится с остальными, заберём в Москву вместо Кельмек. Я не успел отменить четвертую собаку и документы на самолет на четверых, так и лежат все вместе. Эта точно медаль получит! – решил Исе. – Вернёмся домой, найдём хозяина, заплатим. А не найдётся хозяин – наша будет.